1990-е с оттенком апероля. Продолжение

Часть II. Революционный трибунал наносит удар

Предисловие

В предыдущей части я попытался описать контекст, предшествовавший Взяткограду, уделив пару слов политической обстановке тех лет и описав случай с Кьеза, который послужил катализатором всех последующих событий. Также в конце первой части я упомянул такие промышленные группы, как Montedison, ENI и Ferruzzi, директора которых покончили с собой на фоне расследований, вскрывавших неудобные детали о них.

Сегодня же я намерен рассмотреть в первую очередь некоторые подробности по поводу вышеупомянутых промышленных концернов и осветить самый, наверное, известный судебный процесс Взяткограда: суд над Серджо Кузани, длившийся с 1993 по 2000 год.

Глава I: Собака с шестью лапами, альянсы и рэкет

Прежде чем уделить внимание процессу над Кузани, следует сказать пару слов о тех финансовых предприятиях, без которых этот процесс был бы невозможен, а именно ENI и Montedison.

ENI, или же Национальное нефтегазовое учреждение — и по сей день крупнейшая и известнейшая итальянская нефтепромышленная компания. Была основана в 1950-х годах на остатках доставшейся от Муссолини AGIP (Общая итальянская нефтяная компания). ENI в определённое время под руководством Энрико Маттеи (который погиб при загадочных обстоятельствах в авиакатастрофе) смогла даже составить конкуренцию гигантам вроде Royal Dutch Shell или British Petroleum, предлагая странам Ближнего Востока и Магриба весьма выгодные контракты по добыче и переработке нефти.

Однако нас интересуют не столько международные взаимоотношения ENI, сколько вовлечение компании в коррупционные дела Италии.

Например, читая показания Эудженио Чефиса, председателя компании с 1967 по 1971 год, наткнулся на следующее (далее мой вольный перевод):

«Было известно, что компания, при шефстве Маттеи, финансировала политиков, и сам же Маттеи контролировал эти процессы напрямую…

Я осознавал, что необходимость финансировать политпартии была в прямых интересах компании…

Маттеи не раз мне указывал, что перед передачей денег нужно уточнять сумму как минимум три раза, а затем давать только 25-30% от запрошенного. Он считал, что взятки должны быть пропорциональны помощи и благосклонности, на которые ENI рассчитывала*»

*— с 1953 по 1992 год ENI была исключительно государственной компанией (прим. переводчика)

То есть, отталкиваясь от вышесказанного, можно утверждать, что ENI воспринимала коррупцию весьма стандартно, следуя принципу «услуга за услугу».

Однако другая ситуация сложилась с группой Montedison, которая родилась в результате слияния двух компаний: Montecatini и Edison, имевшие общие интересы в химической и горнодобывающей промышленности.

При формальном шефстве Рауля Гардини (который, как вы помните, наложил на себя руки в 1993-м), владевшего около 40% акций Montedison, между последней и ENI было создано совместное предприятие Enimont. В целом на Enimont возлагались большие надежды как на будущего гиганта итальянской химпромышленности, но в силу разных причин (заключавшихся, главным образом, в отличавшихся интересах членов этой jointventure) уже в начале 90-х предприятие потерпело крах.

Говоря об участии Enimont в системе нелегального финансирования партий, приведу показания Джузеппе Гарофано, одного из директоров предприятия:

«Думаю, что Enimont, равно как и сегодняшний Enichem, была компанией с крупнейшим количеством производственных объектов в стране (более сорока, если не ошибаюсь) с десятками тысяч рабочих, не говоря уже о широких возможностях для инвестиций в инфраструктуру, индустрию по переработке пластика и т.д. и т.п.

Подобный аппарат имел сильное влияние в десятках избирательных округах и представлял интерес для политсистемы…

Настоящим акционером предприятия было с одной стороны не ENI, а сам парламент и система; с другой стороны была Montedison…

Партиекратия хотела или подчинить нас своим правилам, или уничтожить: никакой альтернативы* для нас не было»

*— взяткам, прим. переводчика.

То есть здесь уже коррупция воспринимается не как принцип «услуга за услугу», а скорее как крышевание со стороны госаппарата. Стоит держать в голове то, что итальянское государство имело очень большое влияние на экономику, что отображалось в наличии Министерства по государственному участию в экономике (Ministero delle Partecipazioni Statali) или IRI — Института промышленной Реконструкции, который порой контролировал целые сектора промышленности. В этом контексте подобный государственный «рэкет» не кажется чем-то совершенно из ряда вон выходящим, но всё же отличающимся в сравнении с какими-нибудь лоббистскими практиками США или олигархов СНГ.

Глава II: Суд над Кузани

Этот судебный процесс можно назвать самым известным и наиболее освещённым в СМИ за всю историю «Взяткограда», ибо в него были вовлечены многие тогдашние известные политики (как лидер Соцпартии Беттино Кракси или лидер христианских демократов Арнальдо Форлани,), всё ещё державшиеся на плаву после выборов 1992 года.

В целом Кузани, человек связанный с Enimont и Montedison, обвинялся в нелегальном переводе крупных денежных сумм (около 150 миллиардов тогдашних лир, что равняется около 77,5 млн евро) в пользу разных партий. Что забавно, некоторые отмечают, что часть денег была переведена через IOR (Институт религиозных дел, читайте как Банк Ватикана) под видом госзаймов.

Касаемо причин подобной «инвестиции» Джузеппе Гарофано отметил:

«Рауль Гардини, я и Сама* осознали, насколько легко власть может заблокировать любое действие, направленное на реализацию достойного химпромышленного предприятия. Помню, как я, Гардини, Сама и наш доверенный налоговый консультант Серджо Кузани собрались для того, чтобы понять, что делать. Все мы пришли к выводу, что, к сожалению, придётся пойти на условия партий»

*— Карло Сама, ещё один предприниматель в кругах группы Montedison–Ferruzzi (компания, в основном занимавшаяся агропромышленностью).

Деньги предназначались как крупным партиям, таким как Социалистическая или Христианско-демократическая, так и более мелким (по типу каких-нибудь либералов или социал-демократов). Также некоторые суммы были переведены нескольким министрам, имевшим рычаги влияния на экономику.

Стоит отметить позицию секретаря Соцпартии Кракси касаемо нелегального финансирования партий — он считал это абсолютно нормальным явлением ввиду отсутствия нормального механизма госфинансирования политсил (которое официально было введено в 1974 году и удвоено в 1981-м). В зале суда Кракси произносит:

«Я всегда был в курсе о нерегулярном характере финансирования как моей, так и других партий…

Десятилетиями вся система частично, не полностью, финансировалась нерегулярно или, если хотите, нелегально. Этого не видел лишь тот, кто не хотел видеть; и об этом не знал лишь тот, кто игнорировал, отворачивая голову в другую сторону…»

Столь откровенная позиция Кракси предполагала, что так как все партии и политики были вовлечены в коррупционные дела, нужна всеобщая амнистия. Однако этому не суждено было (официально) сбыться; сам же Кракси убежит в Тунис, где и умрёт.

На фоне Кракси лидер христианских демократов Форлани смотрелся весьма смехотворно, ибо в зале суда он не смог дать конкретного ответа, выдавая лишь:

«Я не знал…

Я не помню…

Я никогда не занимался финансовыми проблемами. Примите во внимание, что полномочия и задачи политического и административного секретаря партии разделены. В любом случае, Читаристи* мне никогда не сообщал о внешнем финансировании».

*— Северино Читаристи, административный секретарь и казначей партии (прим. переводчика)

В конечном итоге суд приговорил Серджо Кузани к 5 годам и 10 месяцев тюремного заключения, из которых он отсидел четыре, проведя остаток наказания на исправительных работах; Беттино Кракси получил по этому делу 3 года, сумев, правда, сбежать раньше, чем сесть. Арнальдо Форлани получил 2 года и 4 месяца, которые он проведёт исключительно на исправительных работах.

Продолжение следует