Новая церковь. Перемога и зрада

Вы же в курсе, как сделать, чтобы одно и то же событие вызвало одновременно эйфорию от победы и приступ разочарования? Достаточно посмотреть на него с двух сторон. Перемога будет, если сравнить его с тем, что могло бы быть в худшем сценарии. Зрада — с тем, что могло бы быть в оптимальном. Собственно, все баталии перемого- и зрадофилов — ругань о ракурсе.

Автор этих строк недавно больно ударился головой посмотрел на Объединительный собор украинских церквей с обеих сторон. В этом материале попытаюсь описать ощущения и выводы.

Перемогу подаю первой специально. Во-первых, её проще описать: она глобальна и в стратегическом масштабе, а зрада — в деталях. Во-вторых, вас же берегу. Если вы хотите сохранить заслуженное ощущение эйфории и не хотите считать автора злым занудой — просто закройте статью на фото милого котика. Кто не спрятался, я не виноват.

Перемога

Нас всех можно поздравить.

Украину можно поздравить с успешным завершением тысячелетнего исторического задания. Формально завершение будет 6 января, когда нам дадут Томос, но реально осталось скорее визирование уже полученного результата.

Киевский патриархат можно поздравить с триумфом: они получили своего предстоятеля и составят абсолютное большинство в новой Поместной церкви. Теперь они уже стали той самой церковью, к которой нужно смиренно присоединяться, если чтишь каноны превыше политических соображений. Как вам такое, владыка Онуфрий?

Владыку Онуфрия, кстати, поздравить не получается. Как уже писал ему его всесвятейшество Варфоломей, со вчерашнего дня он теряет право именовать себя предстоятелем Киевской митрополии. И с канонической точки зрения это верно. Возможно, не стоило сидеть на минуте молчания по погибшим в АТО, владыка Онуфрий? Возможно, стоило воздержаться от комментариев по поводу Голодомора как «вразумления нашей гордыни»? Возможно, стоило менее рьяно брать курс на Москву и активнее сдерживать симпатии своих чад к боевикам и террористам?

Расплата в этот раз пришла даже быстрее, чем обычно.

Сложно поздравить и патриарха Московского Кирилла, и президента РФ, чьё имя неприлично называть в материале на духовную тему. Разумеется, сейчас в Москве выдумают тысячу и одну версию, почему это поражение — почти что победа, почему «Брежнев пришел вторым, а Никсон предпоследним». Но для них это — стратегическая утрата. Ещё один рычаг давления на Украину истончился до потери пригодности. И это даже не пережиток советского времени — этот ошейник на наших предков ещё цари-батюшки надевали, ещё в допетровские времена. Как тебе такая геополитическая катастрофа, Вольдемар?

А вот президента Украины Петра Порошенко можно поздравить с вхождением не только в светскую, но и в церковную историю Украины. И в церковную — уж точно в безусловно героической роли. Потомки не будут помнить того, что о нём говорят условные зрадофилы — вспомните дохристианские эпизоды биографии князя Владимира, — а вот автокефалия отпечатается в памяти поколений.

Наконец, можно поздравить даже «атеистов Киевского патриархата». У нас будет безусловно национальная церковь, церковь-утешительница, церковь-капеллан. Поведение этих же священников на Майдане и на войне не оставляет в этом сомнений: их любовь к Украине искрення. Возможно — и даже вероятно — новая церковь станет ещё одним центром распространения национального чувства, национальной идентичности. Собственно, именно этого мы и хотели.

Так что да. Это стратегическая победа, которой мы, пожалуй, ещё не видели. И масштаб которой по-настоящему будет виден лишь на расстоянии в несколько поколений.

Внимание, милый котик.

Зрада

А можно ли поздравить украинских православных?

Да, можно. И со своей церковью, и с появлением в Украине ставропигий Вселенского патриархата. Но есть нюансы.

Во-первых, методы — то, что осталось за пределами внимания широкой общественности, но очень чувствительно ударило по тем, кто следил за происходящим, вызвав болезненное разочарование в отдельной группе, близкой к руководству Киевского патриархата. Мы уже писали о выбранной им тактике давления на Вселенский патриархат и государство. Шаг понятный, но напоминающий тактику АвтоЕвроСилы с перекрытием дороги на Борисполь или блокирование трибуны отдельными парламентскими группами: в случае отказа изменить процедуры собора в их пользу они угрожали неявкой, а следовательно — срывом всего объединительного процесса. Нет сомнений, что им самим эти требования казались справедливыми, но стоили ли они того, чтобы брать в заложники всю судьбу украинского православия?

Короче: то, что привык наблюдать в исполнении условной Радикальной партии, в исполнении патриархата бьёт в щель брони привычного цинизма.

Часть требований, видя негативную реакцию со всех сторон, взяли назад. Продавили, однако, с другой стороны. Голосованию предшествовало очень сильное давление патриарха Филарета на собственных епископов. По нашим данным, не менее десяти из них намеревались поддержать не владыку Епифания, а другого своего собрата, владыку Михаила Луцкого (и ещё некоторые колебались), о чем не постеснялись заявить на архиерейском собрании 13 декабря. Шаг, по меркам Киевского патриархата, очень смелый. Таким образом, владыка Михаил имел все шансы победить — при этом внешними сторонами, от Константинополя и до украинской власти, а также УАПЦ, его кандидатура воспринималась предпочтительным компромиссом. Однако ближе к финалу, под давлением владыки Филарета и власти, которую руководство КП поставило на растяжку «либо единый кандидат от нас, либо срыв Собора», Михаил снял свою кандидатуру. В результате поддержать его епископы уже не могли, а наиболее вероятного альтернативного кандидата, владыку Симеона Винницкого из Московского патриархата (близкого союзника президента Петра Порошенко) — не рискнули.

Возможно, всё произошедшее — к лучшему. По крайней мере, Собор прошёл, решение было принято, у нас есть Церковь и предстоятель. Но то, как прошёл Собор, вызывает неприятное послевкусие. Поскольку наводит на грустные подозрения, что и дальнейшие решения церковных вопросов могут проходить примерно так же: с давлением на своих и шантажом союзников, с приоритетом интересов руководства перед общей выгодой. Понять, не излишни ли эти страхи, может помочь решение нового предстоятеля ускорить принятие патриаршего титула — или воздержание от такого решения. Фактически никакой разницы между предстоятелем-митрополитом и предстоятелем-патриархом нет, чисто имиджевый момент, однако поспешность здесь может усложнить каноническое признание со стороны других церквей и дискредитировать Вселенский патриархат.

Как результат, из всех возможных форматов и итогов Объединительного собора был избран наименее объединительный. По сути, произошла каноническая легализация Киевского патриархата с включением в его состав УАПЦ и постепенным переходом туда парафий МП. Священство и епископат Киевского патриархата можно только поздравить: реализовалась их программа-максимум. Они увеличили свой вес, не заплатив ничем.

Однако осмелюсь заявить, что для украинского православия это была скорее программа-минимум. А программой-максимум было несколько иное:

• создание большой «церкви всей страны» с быстрым поглощением всех проукраинских и нейтральных епархий и парафий (епархия — это «церковная область», парафия — отдельная церковь) УПЦ Московского патриархата, вплоть до количественного большинства,
• скорейшее признание со стороны православного мира,
• уход от российско-постсоветских образцов устроения церкви. Безусловно, Киевский патриархат в этом плане уже давно был заметно лучше Московского — но это если сравнивать именно с ним, а не с теми же греческими церквями, или даже с УГКЦ.

Есть причины считать, что этого не будет.

Быстрого поглощения старого Московского патриархата не будет потому, что даже при максимальном давлении и в самый критический для истории момент на собор пришло лишь два его епископа — «вечный оппозиционер», владыка Александр, и максимально близкий Петру Порошенко владыка Симеон. Вместе с тем, предстоятелем стал владыка Епифаний — для тех проукраински настроенных представителей УПЦ МП, кто размышляет, примкнуть ли к новой церкви или нет, хуже был бы только лично владыка Филарет, к которому у них многолетняя личная неприязнь. Вл. Епифания же воспринимают его правой рукой — со всеми вытекающими. Вдобавок после президентских выборов стимулировать переход епархий и парафий Московского патриархата в новосозданную церковь уже не будет политической воли, даже если президент останется этот же. Если же его сменят — может пойти откат.

Быстрое признание новой церкви остальным православным миром под сомнением. Проблемы в процессе её создания подарили противникам такого признания несколько благовидных отмазок. Во-первых, возраст предстоятеля (традиция большинства церквей, и даже старый устав самого Киевского патриархата, выставляет возрастной ценз в 40 лет, а владыке Епифанию, как назло, сорок стукнет лишь в феврале), а во-вторых, слишком малое количество епископов Московского патриархата на Соборе позволит заявить, что никакое это было не объединение украинского православия, а просто ребрендинг одной из его церквей. Рано или поздно, вероятно, признают. Но сроки растягиваются.

Отдельно расстраивает то, что, по некоторым данным, вся эта, скажем так, «локальная специфика» очень демотивировала Вселенский патриархат. Иронично, что наши священники жаловались, мол, греки смотрели на них как-то косо. Если взглянуть на переговорный процесс отстранённо, такой взгляд наша сторона заслужила. Хотелось бы верить, что даже после сеансов давления со стороны тех, кому была протянута рука помощи, у Церкви-матери ещё останутся силы помогать дочурке. Хотя бы ради сохранения собственного лица как вселенского церковного арбитра и противостояния московским амбициям. Но останутся ли они адвокатами нашей молодой церкви в православном мире – открытый вопрос. Причем проблемы возможны не только из-за их усталости – порой дети сами сбегают от мамы, когда та ругает за попытки курить за гаражами.

И здесь мы переходим к главному — будет ли реформирование церкви, если учесть, что в старом Киевском патриархате до сих пор не считали его необходимым? Сохранит ли поместная церковь предложенный Вселенским патриархатом устав (его черновик уже попал в сеть) с демократической «ротацией» управляющего органа, Синода или попытается явочным порядком изменить его на что-то более привычное и авторитарное? Доживёт ли наше поколение до перехода на «новый» календарь или будем ждать 2100 года, когда разница между астрономическим и традиционным календарями разойдётся ещё на один день и пастыри решать, что чем объяснять пастве, отчего Рождество теперь 8 января, проще объяснить им, отчего оно 25 декабря? Будут ли посылать наших богословов учиться у греков и в западных университетах, а не по московским учебникам? Будут ли у нас, как у них, причащать чаще, но без обязательной исповеди и поста? Будут ли споры на заседаниях Синода или молчаливый одобрямс митрополитбюро? Выстроит ли епископат и клир диалог с мирянами? Возьмёт ли Церковь на себя большую роль в социальном служении? Стулья в храмах поставят или будут продолжать делать вид, что боль в спине и коленях — обязательный спутник православной традиции? Много моментов — от поверхностных до глубоких. Много вопросов.

Вот здесь можете ещё раз перечитать главу «Перемога». Вплоть до котика. А потом возвращайтесь сюда, к звёздочкам.

***

Владыка Епифаний молодой. И знает греческий — увы, довольное редкое качество среди наших епископов. Это вселяет осторожную надежду. Вопрос в том, пойдёт ли он проторенной колеей, указанной предшественником, или начнет проторять свою. Ему придётся принять церковь, разделённую в себе. Наладить взаимоотношения с бывшими и нынешними представителями УАПЦ и УПЦ МП, а заодно и внутренней оппозицией, выстроить взаимодействие со властью — какой бы она ни была. Стать союзником Константинополю в его противостоянии с Москвой или разочаровать его, закрывшись внутри исключительно украинской проблематики. Выработать свой собственный стиль правления — авторитарный или дипломатичный, силовой или тонкий. Пост предстоятеля пожизненный: не исключено, что ему придётся управлять церковью в течение нескольких поколений. Это не самый простой крест.

Скоро мы узнаем, как он его несёт.

И всё же напоследок скажу, что для Украины это, в общем зачёте, перемога. Самый реалистичный вариант сравнения — с тем, что было.

А было хуже.

Теперь же и в церковном вопросе всё зависит от того, что построим мы сами. И это касается не только епископата и священства новой церкви, но и всех нас.