10 вопросов и ответов о выводе войск США из Сирии

Критики Трампа, похоже, считают, что поддержка отколовшейся марксистской группы, настроенной на антиамериканскую про-иранскую ось в войне против союзника США по НАТО, является разумной политикой. Бюрократы внешнеполитического истэблишмента США впали в истерику с тех пор, как президент Трамп объявил на прошлой неделе о выводе нескольких десятков военнослужащих из коридора в северной Сирии. Американские военные были там с 2014 года, объединившись с отколовшейся курдской группировкой, чтобы бороться с печально известной арабской террористической организацией суннитов, Исламским государством (ИГИЛ).

Трамп принял решение после телефонного разговора с президентом Турции Реджепом Тайипом Эрдоганом, но это решение назревало уже долго. Турки критиковали США за поддержку вооруженной курдской организации, которую они считали самой серьезной угрозой национальной безопасности Турции за последние пять лет. Этот шаг Трампа следует рассматривать в контексте его усилий по отмене политики администрации Обамы, в частности, инициативы Обамы по отдалению от традиционных союзников США, таких как Турция, и сближения с Исламской Республикой Иран.

Двухпартийный шум против Трампа (усиленный видными законодателями Республиканской партии), осуждающий вывод войск, заслонил собой не только катастрофическое решение Обамы в 2014 году объединиться с террористической организацией, воюющей против члена НАТО, но также и основные факты о продолжающемся конфликте, регионе и его главных действующих лицах. Приведенные ниже десять вопросов призваны осветить основные вопросы политики США.

Кто такие курды?

Курды – это этническое меньшинство, распространенное по всему Ближнему Востоку, от Сирии на западе, через Турцию и Ирак, до Ирана на востоке и далее разделенное на различные политические группировки. Давним союзником Америки среди курдов является региональное правительство Курдистана (КРГ) на севере Ирака, в которое входят Демократическая партия Курдистана (ДПК) и Патриотический союз Курдистана (ПСК). Ополчение Пешмерга КРГ сражалось вместе с войсками США в Ираке.

Но нынешний шум вызван совершенно другой курдской политической организацией, которую администрация Обамы использовала в 2014 году для борьбы с ИГИЛ, - партией Демократического союза (PYD) со своим военным крылом, подразделениями народной защиты (YPG). Это сирийское отделение Рабочей партии Курдистана (РПК), марксистское подразделение, которое воевало с Турцией с 1984 года. РПК несет ответственность за десятки тысяч смертей и внесено в списки Государственного департамента США, Европейского Союза, и Турции как террористическая организация.

После того, как представители администрации Обамы посоветовали руководству YPG скрыть происхождение корней этой группы из РПК, они переименовали себя в Сирийские демократические силы (СДС). Обещания поставок вооружений и средств от США привело под знамя СДС арабов, но в структуре командования организации доминирует РПК.

Почему Эрдоган ненавидит курдов?

Бывший председатель Объединенного комитета начальников штабов адмирал Майк Маллен недавно сказал аудитории в Чикаго, что «руководство Турции, в частности Эрдоган… убьет каждого курда, которого они могут, и они будут называть их всех РПК».

Это чепуха. У Турции есть курдские партнеры, такие как ДПК, союзники США на севере Ирака. В Турции проживает от 10 до 15 миллионов курдов, многие из которых поддерживают Эрдогана. Турки разделены по многим категориям – городской средний класс, например, имеет тенденцию поддерживать светские политические партии, в то время как более традиционные турки предпочитают исламистскую партию Эрдогана – но все турки едины в своем отношении к террористической организации, которую вооружала, обучала и финансировала администрация Обамы, – РПК.

Большинство американских комментаторов, включая Маллена, похоже, не знают, что Эрдоган сделал больше, чем любой другой турецкий лидер, в поисках мира с РПК. Когда он начал мирные переговоры с ее руководством в 2012 году, он подвергся жесткой критике слева и справа. Прекращение огня закончилось в 2015 году, когда РПК убила четырех турецких полицейских.

Разве курды не заслуживают своего государства?

В Западной Азии насчитывается от 30 до 40 миллионов курдов, населяющих анклавы в Сирии, Турции, Иране и Ираке. После распада Османской империи после Первой мировой войны были выдвинуты предложения о курдской государственности, но причина, по которой курдского государства нет и, вероятно, никогда не будет, связана не с безразличием мирового сообщества, а скорее с геополитикой.

Курдский регион в целом (известный как Курдистан) не имеет выхода к морю и зажат с обеих сторон двумя основными державами на его границах, Турцией и Ираном. Эти бывшие империи доминировали в ближневосточной политике в течение тысячелетий и оказывали влияние на развитие меньших этнических групп и племен вокруг себя, включая курдов.

Вот почему у курдов в целом нет единого национального проекта. Политика власти требует, чтобы меньшие государства приспосабливались и лавировали между большими игроками, в тени которых они живут. Менее сильные стремятся обрести покровительство более сильных для того, чтобы защищать себя и продвигать свои интересы против интересов своих ближайших конкурентов, и часто от своего собственного сообщества.

Таким образом, курдские фракции обычно присоединяются к одной или другой крупной региональной державе, Ирану или Турции. Например, ДПК в Ираке имеет связи с Турцией, а ее соперник, ПСК, имеет связи с Ираном, и они воевали друг с другом в середине 90-х годов. Сирийское отделение РПК, подозревается в убийстве курдских конкурентов и отказывается от соглашения о разделении власти, подобного соглашению иракских курдов.

Иностранное государство, даже если это Соединенные Штаты, не может сформулировать целостный национальный проект для курдов. Тем более, что для этого потребуется, чтобы американские войска применяли насилие против внутреннего инакомыслия и, возможно, участвовали в гражданской войне, а также перекраивали региональные границы для устранения исторических геополитических образований, таких как Турция.

Поддержание Америкой даже мини-государства РПК на севере Сирии потребовала бы постоянного военного присутствия США, чтобы защитить его не только от Турции, но и от арабских сил, в то время как курдские террористы разрушали бы географическую целостность и политический суверенитет члена НАТО Турции.

Становится ли США ненадежным союзником из-за изменения отношения к РПК?

Сенатор Митт Ромни и другие говорят, что Трамп предал курдов и этим показал, что Соединенным Штатам нельзя доверять как союзнику. Это чепуха. В мире нет негосударственной группы акторов, не завидующих РПК за дары, которыми Вашингтон её осыпал, и мечтающих, что когда-нибудь они сами смогут насладиться таким же благоволением.

Мир давно привык к тому, что Соединенные Штаты, как и любая другая страна, при всей своей прекрасной риторике преследуют свои собственные интересы, часто подчиняясь политическим ветрам, управляющими Белым домом. Кроме того, как союзники, так и противники знают, что независимо от того, что говорят американцы о сохранении курса, в один прекрасный день они пересекут либо один океан, либо другой, чтобы вернуться домой. Игра состоит в том, чтобы получить как можно больше от них, прежде чем они уйдут.

В этом отношении РПК превзошла пределы своих самых неуёмных мечтаний. Президенты Обама, а затем Трамп, вооружили её и профинансировали усилия по созданию автономной зоны в северной части Сирии с целью создания квази государственного образования на границе Турции, которое послужило бы платформой для длительной войны группы против Анкары. Вывод войск Трампом должен теперь побудить РПК прекратить войну и вернуться к мирному процессу, начатому Эрдоганом.

Разве вывод войск не помог России, Ирану и Асаду?

Сенатор Марко Рубио и другие утверждают, что вывод войск мешает Соединенным Штатам вести борьбу против Ирана и его союзников. Пентагон, однако, проявил мало интереса к такой кампании. Пентагон видит свои жизненно важные интересы на Ближнем Востоке, в Африке, Центральной и Южной Азии в проведении текущих контртеррористических операций против суннитских боевиков, таких как ИГИЛ.

Для проведения этих операций Соединенным Штатам необходимо разрешение сил, находящихся у них в тылу, а в Сирии и Ираке — это Иран. Конечно, если министерство обороны переключится на борьбу с иранцами, то оно не только утратит разрешение Тегерана продолжать стрельбу по суннитам, но и поставит Соединенные Штаты в середину перестрелки с национальным государством. И по этому вопросу Трамп и Пентагон находятся в полном согласии.

Некоторые политики, аналитики и журналисты опасаются, что вывод войск подтолкнул наших одно время бывших сирийско-курдских партнеров по оружию в объятия Ирана. Но РПК всегда была связанной с антиамериканскими революционными левыми силами с момента её создания в середине 1970-х годов. Причины этого – идеологические и геополитические.

«Иран влияет на РПК, потому что РПК базируется на иранской границе», – сказал один из чиновников РПК. – «Когда вы сражаетесь с одной из сторон, вы должны найти поддержку какой-то другой стороны».

Поскольку РПК находится в состоянии войны с Турцией, она позиционирует себя в согласии с иранской осью. РПК всегда равнялась на Москву и Дамаск на протяжении десятилетий. Россия, говорит Эрдоган, вооружала РПК на протяжении всего текущего сирийского конфликта. Отец сирийского президента Башара Асада Хафез поддерживал РПК и даже приютил ее основателя Абдуллу Оджалана, пока Турция не начала угрожать вторжением в 1999 году, и Асад не отправил его упаковывать вещи. ЦРУ помогло турецкой разведке захватить Оджалана в Кении.

Вывод войск Трампом не заставил РПК броситься в объятия иранской оси. Это лишь прояснило её историческую геостратегическую позицию, которую администрация Обамы намеренно скрывала.

Выполнял ли Трамп приказ Эрдогана на вывод войск?

По причинам, изложенным выше, Эрдоган жаловался на поддержку РПК со стороны США с тех пор, как Обама впервые связал интересы США с интересами этой террористической организации. Трамп пообещал президенту Турции несколько раз, что он выведет войска, последний раз совсем недавно – в Январе, и, наконец, предпринял действия. Это решение может помочь наладить отношения между США и Турцией, которые сильно пострадали в последние несколько лет, отчасти из-за Эрдогана и отчасти из-за политиков США.

Соединенные Штаты не только объединились с организацией, которую Анкара считает главной угрозой своей безопасности, но и укрывают Фетхуллаха Гюлена, лидера культового религиозного и образовательного движения, которое, как полагают, несёт ответственность за неудавшийся государственный переворот в июле 2016 года, в результате которого погибло более 300 человек.

Гулен живет в горах Пенсильвании с 1999 года. Его заявление на получение статуса постоянного жителя было отклонено сотрудниками иммиграционной службы администрации Джорджа Буша, решение которой было отменено федеральным судом. Анкара хочет, чтобы он вернулся и предстал перед судом, но Вашингтон считает, что турки не предоставили достаточно доказательств для выдачи им обладателя грин-карты США.

Но именно сирийский конфликт более всего испытал отношения между США и Турцией. Для Эрдогана это еще одна прямая угроза стабильности Турции, в которой сейчас находится более трех миллионов сирийских беженцев. Какое-то время Эрдогану казалось, что Соединенные Штаты согласны с ним в том, что Асад является проблемой. Но у Обамы были другие идеи.

Внешнеполитическая инициатива Обамы подавала сигнал о приведении политики США в соответствие с интересами Ирана. Это означало ухудшение отношений с традиционными союзниками США, особенно с Израилем, Саудовской Аравией и Турцией, в пользу улучшения отношений с Ираном. Был разработан механизм такой перестройки внешней политики – ядерная сделка, которая стимулировала иранцев просто воздержаться от создания бомбы, пока Обама не покинет свой пост.

Чтобы побудить иранцев принять его предложение о дружбе и о более чем 100 млрд. долл. США в виде снятия санкций, Обама признал, как он выразился, иранские «акции» в Сирии, то есть Асада и иранского партнера Ливана «Хезболлу». Чтобы не поставить под угрозу свою перестройку внешней политики, Обама защитил Асада, принеся в жертву традиционных американских союзников, включая Турцию.

Действительно ли Эрдоган – союзник США?

При Эрдогане Турция, член НАТО с 1952 года, в последнее время часто была очень трудным партнером для США. Возьмем только самый последний пример: в прошлом году Анкара развернула разведывательную операцию, призванную нанести ущерб отношениям Трампа с другим союзником США на Ближнем Востоке. После того, как группа саудовских оперативников убила гражданина Саудовской Аравии Джамаля Хашогги в Стамбуле, Эрдоган использовал это убийство в качестве платформы, чтобы опозорить Эр-Рияд, с конечной целью – отстранить саудовского наследного принца и союзника Трампа Мохаммеда бен Салмана от власти.

Эрдоган также вызвал проблемы для другого ключевого союзника США, Израиля. До Эрдогана у Анкары и Иерусалима были нормальные стратегические отношения. По крайней мере, на данный момент Эрдоган разрушил этот альянс, решив вместо этого поддержать таких врагов Израиля, как ХАМАС, даже предоставив убежище по крайней мере одному высокопоставленному чиновнику ХАМАС, непосредственно ответственному за террористические нападения на израильских гражданских лиц.

Израиль справедливо считает Эрдогана врагом, а Саудовская Аравия считает его раздражителем или хуже. Но, будучи сверхдержавой, Соединенные Штаты, как партнер, балансируют более обширную региональную структуру, которая напрямую касается жизненно важных интересов Израиля и Саудовской Аравии. Иерусалим и Эр-Рияд согласны с тем, что их главная проблема — это Иран.

Выйдя из ядерного соглашения с Ираном и повторно введя санкции против Исламской Республики, Трамп показал, что он также видит в иранцах главную угрозу региональной и глобальной нестабильности. Для сдерживания Ирана Турция является важным партнером. Ввиду того, что вторая по величине армия в НАТО, главная авиабаза в Инджирлике и военно-морские базы на ключевых водных путях находятся в Турции, Вашингтону нужна Анкара, чтобы нести часть этого груза – особенно во избежание, как обещал Трамп, отправки большего количества американских войск на Ближний Восток.

Разве кампания против ИГИЛ не является жизненно важным интересом США на Ближнем Востоке?

Сенатор Митч Макконнелл говорит, что, если ИГИЛ «разрешить перегруппироваться и создать себе убежища, они принесут террор на наши берега». Если это так, то неудача руководства принадлежит не только Трампу, но должна быть разделена с законодателями, включая высокопоставленных чиновников Республиканской партии, таких как Макконнелл, который в случае развития событий по описанному им сценарию, не смог обеспечить безопасность наших морских и других границ.

Пентагон может рассматривать борьбу с ИГИЛ как свой жизненно важный интерес, но эта группа не является стратегической угрозой для Соединенных Штатов. Многие политики считают кампанию против ИГИЛ политической гарантией, которая будет использоваться в случае терактов на американской земле. Атака, приписываемая ИГИЛ или вдохновленная ИГИЛ, подвергнет любую администрацию катастрофическим политическим последствиям. Заграничная кампания против ИГИЛ создаёт предпосылки к тому, что в случае любой атаки внутри США Белый Дом может заявить, что он активно преследовал террористические угрозы.

Как сказал Трампу бывший глава Пентагона Джеймс Мэттис, когда президент жаловался ему на развертывание большого количества войск за границей: «Сэр, мы делаем это, чтобы предотвратить взрыв бомбы на Таймс-сквер».

Но первая линия защиты от внутренних атак — это внутренняя защита. Например, во время второй интифады Израиль построил разделительный барьер, направив силы за внешнюю сторону стены для борьбы с террором. В отличие от этого, поддержка бюрократами от национальной безопасности пограничной стены Трампа и запреты на въезд в страну в лучшем случае носят половинчатый характер.

Пентагон, например, вынудил Белый дом убрать Ирак из списка стран, из которых запрещен въезд в страну. Высокопоставленные официальные лица утверждали, что Соединенные Штаты нуждаются в поддержке своих иракских партнеров для борьбы с ИГИЛ. То есть, по данным Министерства обороны, обеспечение безопасности американцев дома требует предоставления виз иностранным гражданам из террористических зон, чьи личности не могут быть проверены.

Когда бюрократия национальной безопасности и законодатели-демократы, и республиканцы полностью поддержат инициативы Трампа по обеспечению безопасности границ, они продемонстрируют, что их приоритетом является не бесконечная антитеррористическая кампания за рубежом, а обеспечение безопасности американцев дома.

Почему Обама стал партнером РПК?

Если ИГИЛ не является стратегической угрозой, почему Обама вступил в партнерство с террористической группой РПК для борьбы с ним? Предшественник Трампа стал политически уязвимым, когда после ухода из Ирака ИГИЛ начал расширять свое влияние на весь регион в рамках кампании, которая включала убийство населения меньшинств и убийство двух американских журналистов.

Администрация Обамы также рассматривала операцию против ИГИЛ как возможность для продвижения своей более широкой стратегии: интеграции интересов США и Ирана.

В Ираке у администрации Обамы было простое решение: она работала с армией под командованием союзного с Ираном центрального правительства и Народными силами мобилизации, поддерживаемыми Ираном. Кампания против ИГИЛ часто была лишь прикрытием для войны мести против суннитской общины Ирака. Сунниты, которые боролись против поддерживаемой Ираном архитектуры безопасности Ирака, были названы экстремистами, то есть ИГИЛ, и преследовались силами США в координации с доверенными лицами Ирана.

Ситуация в Сирии была хитрее. Обама не мог открыто работать с режимом Асада, убивая мирных жителей в промышленных масштабах. Задача заключалась в том, чтобы идентифицировать прокси-силы, которые не были бы направлены против сил Асада или Ирана. РПК была в этом отношении идеальной. Она не собиралась воевать с Асадом и воевала с Турцией. Таким образом, помощь РПК должна была связать руки Эрдогану и отвлечь его от преследования основного интереса Анкары – сдерживания режима в Дамаске.

Обама не объединился с РПК, чтобы сражаться с другой террористической группой ИГИЛ. Скорее, он вступил в партнерские отношения с террористической группой в рамках более крупной инициативы по согласованию интересов США с интересами государственного спонсора терроризма, Ирана.

Как же американское внешнеполитическое ведомство могло так ошибиться?

Нетрудно понять, почему демократы и их союзники – средства массовой информации напали на Трампа. Президент прекратил инициативу Обамы по интеграции интересов США и Ирана. А вот почему республиканские законодатели и институциональная инфраструктура Республиканской партии также пошли против Трампа, — это более тревожно.

Решение Трампа подчеркивает непоследовательность его критиков, которые, по-видимому, полагают, что поддержка марксистской отколовшейся группы, настроенной на антиамериканскую проиранскую ось в ее войне против союзника по НАТО, является разумной политикой. Трамп также заслуживает похвалы за борьбу с Пентагоном в этом вопросе.

За три года, которые потребовалось для того, чтобы вытащить войска США из фиаско на севере Сирии, которое создал Обама, Трамп, должно быть, увидел, что центром тяжести Болота является не разведывательное сообщество, которое продолжает строить заговоры против него, а самая влиятельная бюрократия в мире.

Министерство обороны боролось с выводом войск из Ирака и Афганистана, а также из Сирии, потому что кампания против ИГИЛ помогает кормить «Кольцевой пояс» (главная дорога вокруг Вашингтона, аналог МКАД – прим. переводчика) – оборонную промышленность и различные другие агентства, подрядчиков и неправительственные организации, чьи миссии формируются в результате бесконечной кампании за границей, направленной на борьбу с нерегулярными подразделениями арабов-суннитов – то есть ИГИЛ и всеми, кого Иран и его доверенные лица обозначают как ИГИЛ.

Трамп просто увидел поддержку РПК со стороны США тем, чем она на самом деле и являлась: Америка боролась и платила за продвижение интересов кого-то другого, в данном случае противников США, таких как Иран, Асад и Россия. Жалобы критиков Трампа на то, что вывод, наоборот, пойдет на пользу всем воюющим сторонам – Ирану и ИГИЛ, Анкаре и Москве и т. д. – невозможно примирить с логикой конфликта.

Тот факт, что вывод войск Трампом показал его большую стратегическую ясность, чем позиция внешнеполитического истэблишмента, вряд ли удивителен. Он всегда был против внешней политики Вашингтона после 11 сентября 2001г. на Ближнем Востоке, в частности таких новинок, как стремление «принести свободу на Ближний Восток» Буша и соглашение Обамы с Ираном.

С точки зрения Трампа, эта политика определяла разрыв между замкнутостью пузыря «Кольцевого пояса» и остальной частью американской общественности, которая не видела мудрости в обогащении иранского режима на войне или трате американских жизней и денег на продвижение демократии в таких местах, как Ирак, Ливан или Палестина, территории, где выборы всегда приводили к приходу к власти антиамериканских сил.

Партнерство с террористической группировкой, являющейся субъектом другого государства, воюющего с членом НАТО, относится к той же категории объективно безрассудной и саморазрушительной политики. То, что многие республиканцы, кажется, ничего не узнали за последние 19 лет и решили присоединиться к демократам в знак протеста против вывода войск, показывает, что разделение между пузырём «Кольцевого пояса» и американской общественностью намного глубже, чем мог себе представить даже Трамп. Пузырь «Кольцевого пояса» Вашингтона отделен не только от американской публики, но и от реальности.

Перевод: Old Fart