Безапелляционность

Я писал, что не люблю обильной пены на губах ангела. Даже если этот ангел — свой человек, патриот, порохобот и всё такое. Колесо истории скрипит, хоть натужно, но крутится — и вот уже это не соратник, а оппонент.

И теперь он выплёвывает уже в сторону тебя тонны желчи: в ход идут оскорбления, диагнозы по переписке и выписки из половой жизни твоей мамки. А был бы вменяемым — можно было бы нормально общаться, даже перекрикиваясь через баррикады. Поэтому я стараюсь не целоваться взасос с такими людьми, даже если мы на одной стороне. И тщательно мыть свою кружку пива, если пришлось вынужденно чокаться в пабе.

Ещё один маркер токсичного человека — безапелляционность. Жил да был зрадофил, его Шуфрич укусил. Ну или что-то такое — гнал на Барыгу, ходил с Михо Саакашвили по центру Киева, репостил Касьянова и Семенченко. Классический такой зраднюк. И называл своих оппонентов дебилами, и глумился над ними, и банил. А потом у него в орешеньке что-то щёлкнуло — и стал человек-государственником, порохоботом, децентрализатором. И что-то изменилось, думаете? Нит. Теперь он называет своих бывших соратников дебилами, глумится над ними, банит. Осознал он что-то? Да нихрена!

Многих людей красит возраст. Вот бывает такое, когда в мужчину — хорошо за сорок — девоньке можно влюбиться только за взгляд. У глаз, само собой морщинки, но внутри мудрость и опыт. И за радужкой — несколько слоёв тяжёлых жизненных периодов, и из каждого такой человек вынес важные уроки. Возможно, научился не судить скоропалительно людей по внешнему виду или неудачной фразе. Может, понял, что соратники и даже друзья — это всё временно, а честность, доброта, эмпатия, открытость — это навсегда. Скорее всего, осознал, что любой собеседник имеет право на ошибку, на собственные суждения, которые не обязательно должны совпадать с его мировоззрением. Вот этот композитный взгляд из опыта, чувства ответственности и принятия мира таким, какой он есть — это и привлекательно для своего пола, и сексуально — для противоположного.

Нам всем свойственно тяжело проживать собственные ошибки, рефлексировать, прикидывать, что сделано не так, что можно ещё исправить, а что — лучше отпустить, потому что сломано безнадёжно. Из этой рефлексии, тяжёлых мыслей и мучительных попыток найти свой собственный путь и вырастает опыт.

Вот ты был зрадофилом, стал порохоботом. Значит, ошибался. Значит, нужно разобраться, как и почему ты пошёл не туда, на что купился, чем соблазнился — дабы не допустить ошибок в будущем. Ещё проще: ты был порохоботом, а стал любителем зелёной власти — это же в тренде сейчас. Ок, ты ошибался. Значит, и другие имеют право на ошибки. И хорошо бы дать им время расти над собой и протянуть руку помощи. Или хотя бы не оскорблять. Вот такусенький минимум — не мешать с говном экс-единомышленников.

Но нет. Безапелляционность и опыт дружат нечасто. Потому что человек не делает выводов из своих ошибок. Да и не ошибался он, это всё другие виноваты. Поэтому подобные люди не взрослеют и опыта у них не прибавляется. Только жопа становится больше, а сиси — дряблее, вот и всё взросление. Было мыло, а стал обмылок. И слышится только, пока ещё осталась мыльной субстанции:
– Дебил!
– ПНХ!
– В бан.
– Дебил!
– ПНХ!
– В бан.

Остерегайтесь таких соратников, какую бы политсилу вы не поддерживали. Это вопрос чистоты рядов.

Вдумчивый и въедливый читатель может найти мой аккаунт на Facebook и спросить: «Если ты такой умный, то почему такой бедный? У тебя тысячи две подписчиков, и те неполные, а у “пенных ангелов” их могут быть десятки тысяч. Может, они больше понимают в том, как следует обращаться с публикой?». На это я расскажу три реальные истории о трёх безапелляционных топ-блогерах, которые не терпят разнообразия мнений и любят посылать на йух и в бан не то, что за кривое слово, но и за недостаточно восторженный лайк. Из гуманистических побуждений их имена и вторичные половые признаки изменены.

1. История первая, покаятельная и с хорошим концом. Одна ультрарадикальная порохоботка Алина любила высказывать своё мнение исключительно через эмоции, её приверженность делу Петра Алексеевича была так сильна, что она подвергала публичной обструкции других единомышленников, недостаточно восторженных. Алине казалось, что, расфренживаясь и баня несогласных, она приближает победу Украины в борьбе с коррупцией и бедностью. И особенно расфренды и баны должны были помочь в войне информационной. А потом были выборы президента. А потом были выборы в парламент. Из глухого пике поствыборной депрессии Алина вышла аки Афродита из пены морской. Она не изменила ни своей политической позиции, ни эмоциональной подаче, зато больше не пыталась укусить за сонную артерию тех, с кем в данный момент стоит плечом к плечу. И даже пару раз покаялась. Это, пожалуй, лучший финал из трёх.

2. История вторая, финансовая. Один ультрарадикальный порохобот Костик считал, что все остальные люди гораздо глупее его, о чём постоянно им сообщал и ни разу не жалел, пользуясь банхаммером. В результате он стал фигурой настолько одиозной, что мог поддерживать и расширять интерес к своей странице, только пользуясь услугами ботоферм. А немножко беременным быть сложно, поэтому дальнейший путь к монетизации страницы Костик проделал быстро и безболезненно. И стал торговать своим мнением и стилем. Скорую смену власти он прочувствовал безошибочно, и вскоре во все концы Уанета понеслись оды молодому перспективному президенту и его команде. Так Костик живёт и поныне: пишет заказ, поносит обычного тупого пользователя и складывает в карман денежку. В принципе, лучше быть клоуном у гей-ориентированных, чем наоборот — считает Костик. Что ж, это целиком в парадигме нынешнего вектора страны.

3. История третья, элитарная. Зрадофилка Юля считала себя самой эрудированной от Сяна до Дона. Поэтому она открыто насмехалась над читателем, а поскольку благодарный нарид своей кумирессе всё прощал, укреплялась в собственном величии ещё больше. Правда, к моменту выборов знающие люди говорили, что Юля представляет из себя гораздо меньше, чем о себе говорит. Когда Зеленский вырвался в лидеры, Юля решила выйти в дамки и предложила молодой команде свои услуги. Юлей немножко попользовались, а потом чуть-чуть попросили не мешать и указали на дверь. Юля вернулась в свою отшельническую обитель элитарного превосходства над другими и сейчас критикует всех. И ждёт, когда же найдётся тот, кто по достоинству оценит её дивный блеск.

Мораль будет короткой: путь безапелляционных суждений, отсутствия рефлексии и упрямого отказа видеть в оппоненте живого человека — тернист и усеян пенделями. А свет в конце этого туннеля — электричка народного гнева, которая движется в лобовую атаку и рано или поздно настигает любого, кто памятник себе воздвиг нерукотворный. Потому что памятник — крайне негибкая субстанция, и может только плыть по течению народного восторга ещё незабаненных. А потом гиперлуп в лицо, обрушение рейтинга — и коучинг: последнее пристанище когда-то народного любимца. Аминь.