большой скачок футуризмо политика от основания до основания

Вступление

Наверное, вы уже слышали про футуризм, равно как и про Маринетти, Боччони, Сант'Элия и прочих деятелей-авангардистов начала — середины XX века. Возможно, даже видели примеры футуристской живописи, скульптуры, литературы. А для тех, кто нет...

Стремящиеся вверх самолёты, машины, поезда. Скорость.

Война, драка, опасность. Крестовый поход против прошлого.

Город. Модерн.

Вот обобщение артистического футуризма. Хотя, безусловно, движение не ограничивалось лишь живописью и черчением. Были и футуристские скульптуры — выражавшие динамизм и движение, несмотря на свою статичность. Музыка, где ноты мало что значили. Поэзия, где звуки и буквы переплетались между собой в попытках стереть навязанные границы...

Была и футуристская политика. О ней сегодня и будет рассказ.

И да, сразу предупреждаю: будет много цитат.

Борьба с прошлым

Прежде чем приступить к рассмотрению эволюции политического футуризма как движения, хотелось бы выделить пару строк для описания идеологии, которую футуристы пропагандировали вплоть до 20-х, когда их политический эксперимент потерпел крах.

Фундаментом футуристской идеологии было, безусловно, полное противостояние прошлому в любой его форме. Об этом шла речь, начиная с самого первого Манифеста Футуризма 1909-го:

«Мы стоим на последнем рубеже столетий!.. Зачем оглядываться назад, если мы хотим сокрушить таинственные двери Невозможного? Время и Пространство умерли вчера. Мы уже живём в абсолюте, потому что мы создали вечную, вездесущую скорость».

«Мы разрушим музеи, библиотеки, учебные заведения всех типов, мы будем бороться против морализма, феминизма, против всякой оппортунистической или утилитарной трусости».

Идея, хоть и была радикальной, но не совсем новой. Некоторые деятели рассуждали на данную тему ещё до появления Манифеста 1909-го:

«Одним словом, наш интерес пробуждается не от прошедшей жизни, запертой в музеях, галереях, архивах, соборах и в памятниках, а от другой жизни, по-настоящему нашей, той которая собирает все современные усилия, создавая колоссальное и огромное... Прошлое может быть и важно, равно как и искусство может быть впечатляющим, но впереди нас лежит, что более важно, настоящее. То, которое собирает больше всего энергии, действий, больше судеб, чем когда-либо. Впереди нас конкретная реальность, живая и свежая, которая не ожидает от нас ничего кроме внимательного и любовного взгляда, дабы раскрыть свою чудесную красоту»

М. Морассо, «La nuova arma (la macchina)», 1905

В принципе, можно сказать, что как раз подобная рьяная оппозиция прошлому обусловила многие другие аспекты футуристской идеологии, такие как антиклерикализм и антимонархизм.

Однако, в то же время, футуристы не стремились к установлению какой-нибудь диктатуры. При желании, имея впридачу пару предложений, вырванных из контекста, можно записать Маринетти в анкапы:

«Весь текущий порядок является абсолютно реакционным, неэффективным, больным, отупевшим и зачастую криминальным. Надо его заместить как можно скорее. Каждый гражданин должен уметь себя защищать. Государство должно вмешиваться только в исключительных случаях».

Манифест Футуристской Политической Партии 1918 года и вовсе предлагал всеобщее избирательное право, более лёгкие процедуры развода (как первый шаг к разрушению института семьи), отмену воинского призыва, политические свободы («кроме как быть трусом, пацифистом и анти-итальянцем») и многое другое. Эта весьма либеральная программа сочеталась и с национализмом, правда, немного особенным, где итальянец — это не условный наследник величия Urbe [Рима], а бесстрашный человек модерна, свободный от оков «архаизмов». Впрочем, футуристы никогда не давали конкретного понятия итальянской «расы», но были уверены в её превосходстве.

Последнее по порядку, но не по важности: для футуристов большое значение имели акции «прямого действия», нежели манифесты, хотя и им выделялось значительное пространство. Позволю себе сказать, что именно футуристы, уже во время итальянского Интербеллума, начали эксплуатировать улицы как составную часть политики. В дальнейшем этот подход унаследует и фашизм, который таким методом сумеет завоевать власть.

Первые блины комом

В 1909 году футуристы во главе с Маринетти участвуют в политических выборах. Безуспешно. Хотя бы потому, что вся их «программа» могла занять, в лучшем случае, уголок газетной страницы. Да и сама «программа» строилась исключительно на борьбе с прошлым:

В 1911 году, с началом итало-турецкой войны, футуристы возымели больший интерес к политике. Так рождаются и первые инициативы футуристов — митинги, которые в основном восхваляли завоевание Ливии и призывали к войне с Австро-Венгрией. Собственно, Маринетти тогда писал:

«Для нас сегодняшняя Италия имеет вид и мощь дредноута со своим сопровождением из миноносцев. Чувствуя себя гордыми и равными нашему устремлению, мы призываем итальянское Правительство (ставшее наконец-то футуристским) расширить все амбиции, презирая глупые обвинения в пиратстве и провозглашая рождение Панитальянства.

Поэты, художники, скульпторы и музыканты — футуристы Италии! До тех пор пока длится война, вы должны оставить в стороне строки, кисточки, зубила и оркестры! Начались красные каникулы для нашего гения! Сегодня нельзя восхищаться ничем кроме симфоний шрапнели и безумных скульптур, создаваемых нашей артиллерией среди вражеских масс».

С началом Первой мировой футуристы примкнули к «интервентистскому» лагерю итальянской политики, который выступал за вмешательство в войну, главным образом из-за желания завершить Рисорджименто — объединить земли итальянские. Футуристы отметились и тут, привожу свидетельство префекта Милана:

«...вчера вечером, в театре Dal Verme, после первого акта, известный футурист Маринетти размахивал с балкона национальным флагом, восславляя Италию и Францию. В это же время, с другого балкона футурист Каррà размахивал двухцветной жёлто-чёрной тряпкой малых размеров, после чего тот разорвал её. Многочисленная публика, аплодировавшая артистам и дирижёру Пуччини, не обратила внимание на произошедшее. Работник театра освободил эти два балкона. Спектакль продлился до конца без каких-либо неприятностей...

Известные футуристы Маринетти и Буччоне, вместе с их товарищами, в галерее Виктора Эмманиула выставили национальный флаг и флаг Австрии, выкрикивая: «Да здравствует Франция, да здравствует Италия, долой Австрию» попутно разбрасывая манифесты в поддержку войны против Австрии. Находящаяся в галерее публика сразу же выразила своё несогласие...»

Однако в 1915-м Италия всё же вступает в войну. Для футуристов не было другого выбора, кроме как пойти на фронт, что спровоцирует множество изменений как в движении, так и в самой стране.

Война и Партия

Эмилио Сеттимелли, основатель и главный редактор журнала «L'Italia futurista», в своё время выразился о войне как о воспитательном опыте для футуристов, которые бы вышли после войны «вооружёнными пророками» новой Италии:

«Воспитание должно продолжаться. Война — строгий учитель — научила нас алфавиту. Надо продолжать».

Помимо этого, во время войны произошёл ещё один важный поворот, а именно возникновение идеи создания отдельной футуристской партии, которой было суждено осуществить футуристскую революцию.

Сеттимелли продолжает развитие идеи футуристской партии, добавляя к ней ещё два элемента: практичность (которая должна была отличать футуризм политический от футуризма артистического) и контакт с народными массами. В 1918-м на страницах «L'Italia futurista» появляется «Манифест Футуристской Политической Партии» авторства Маринетти. Одним из самых крупных отличий, по сравнению с предыдущими манифестами, было не только наличие более детальной программы, но и то самое отдаление от футуризма как искусства. Маринетти писал:

«Футуристская политическая партия, которую мы основываем сегодня и организуем после войны, будет чётко отделена от артистического движения. Последнее продолжит свой труд в омоложении и усилении итальянского созидательного гения. Артистическое движение, авангард итальянской чувствительности, по определению находится вне рамок заторможенного народного понимания. Поэтому часто авангард остаётся непонятным в глазах большинства...

Однако Футуристская политическая партия чувствует текущие нужды народа и правильно интерпретирует сознание всей нации в её воинственном революционном рывке. В нашу партию смогут вступить все итальянцы, мужчины и женщины, любого возраста и происхождения, даже если те не ведают ни искусства, ни литературы».

В том же 1918-м Сеттимелли и ряд других его соратников основывают журнал «Roma Futurista», имевший исключительно политический характер. Что забавно, среди известнейших авторов того журнала окажется и Джузеппе Боттаи, который станет министром образования (и не только) при режиме Муссолини.

Благодаря образовавшимся на фронте контактам, в частности, с теми, кто и до войны поддерживал футуризм, партия начала завоёвывать популярность среди ветеранов. Футурист и капитан Ардити [добровольческих подразделений штурмовиков — прим. автора] Марио Карли приступил к созданию A.N.A.I. — Национальной Ассоциации Ардити Италии, — которая разделяла многие тезисы футуристской партии, в частности, необходимость акций «прямого действия» и революции.

В марте 1919-го ардити и футуристы приняли участие в собрании на площади Сан Сеполькро, в Милане, где неким Бенито Муссолини были основаны «Fasci italiani di сombattimento». C которыми футуристское движение и ветераны-ардити будут очень сильно связаны.

На этом моменте самолёт разрушительного искусства начинает свою посадку...