Босния и Герцеговина. Очень горячий мир
21 ноября исполнилось 26 лет Дейтонскому мирному соглашению, положившему конец кровопролитной войне 1992-1995 годов в Боснии и Герцеговине. Компромиссом, на который согласились представители боснийцев, сербов и хорватов, стало формирование сложной конструкции из трёх конституционных народов и двух так называемых энтитетов — боснийско-хорватской Федерации БиГ и Республики Сербской. Решение остановило кровопролитие, но показало свою тотальную неэффективность. До последнего времени под «неэффективностью» Дейтонской Боснии подразумевали неэффективность запутанной системы власти. Однако в последние месяцы начали говорить и о том, что страна стоит на пороге распада и нового конфликта.
Эхо геноцида
Нынешнее обострение ситуации в Боснии и Герцеговине началось с того, что Гаагский трибунал подтвердил пожизненный приговор бывшему командующему армией боснийских сербов, генералу Ратко Младичу, признанному виновным, в частности, в геноциде боснийцев-мусульман в Сребренице в 1995 году. В Республике Сербской судебный процесс встретили митингами в поддержку генерала, а лидеры боснийских сербов в один голос заявили, что считают Младича героем.
Высокий представитель международного сообщества, реагируя на этот приступ опасной ностальгии, своим решением ввёл закон об уголовной ответственности за отрицание геноцида в Сребренице. Высокий представитель — это «гражданский миротворец». Он действует от имени «Совета по выполнению Мирного соглашения», в который входят более полусотни государств и организаций, включая США, ЕС, Россию, Турцию… Высокий представитель наделён самими широкими полномочиями — может отстранять от должностей высших должностных лиц, принимать или отменять законы — в общем, управлять страной так, как сочтёт нужным для сохранения мира. Однако сербы в Республике Сербской и Россия не признают этот институт «внешнего управления». Москва уже отказалась признавать полномочия новоизбранного Высокого представителя, немецкого дипломата Кристиана Шмидта, а его запланированное выступление на заседании Совета Безопасности ООН было названо сербофобским и заблокировано россиянами.
После громких решений Высокого представителя сербские политики перестали принимать участие в работе центральных органов власти БиГ. Затем в Республике Сербской анонсировали выход из общегосударственных институций, включая силовые структуры, и заявили о планах восстановления собственной республиканской армии.
Лидер сербов БиГ Милорад Додик даже пригрозил акциями прямого действия — блокадой казарм объединённых Вооружённых Сил БиГ, если вдруг «чужие» военные не захотят уйти добровольно. А если и это не подействует, то, по словам Додика, он обратится «к друзьям» — прозрачный намёк на Сербию и Россию. (Очевидно, в Москве уже простили союзника, который не так давно их подставил, всучив Сергею Лаврову икону «из Луганска», происхождение которой так и не было достоверно установлено и которую в конце концов вернули Додику).
Так как именно блокада казарм Югославской народной армии дала старт вооружённому конфликту в Югославии в начале 1990-х, заявления сербского политика были восприняты в регионе и на Западе как реальная угроза миру на Балканах, как самый серьёзный кризис с момента окончания войны в 1995 году.
Война – не вариант
Сам Милорад Додик, который, в принципе, постоянно выступает со скандальными заявлениями, позже дезавуировал свои угрозы, заявив: «Ни я, ни кто-либо из Республики Сербской никогда не призывали к войне как к варианту. Мы согласны с тем, что мир следует сохранять». Но от своих требований боснийские сербы не отказываются. Главными из них являются отказ от централизации БиГ, отказ от всех институтов «внешнего управления», полная де-факто самостоятельность Республики Сербской.
Сами сербы называют этот процесс мирным возвращением к настоящему Дейтону. Но Запад видит в этих заявлениях угрозу «разморозки» боснийского конфликта.
Как написала на днях New York Times, ситуация в Боснии с её усугублением этнополитических споров и противоречивыми нарративами выглядит так же, как и до начала конфликта в 1992 году. Если Додик реализует свой план, это будет явным нарушением мирного соглашения в стране. В ответ руководство боснийских хорватов могло бы попытаться восстановить свой автономный регион военного времени Герцег-Босна, а боснийцы-мусульмане будут пытаться защитить единую Боснию любыми средствами, даже с оружием в руках.
Тут надо отметить, что конфликт в Боснии, формально говоря, так и не был разрешён. Боевые действия были приостановлены, но это — всё. Поэтому в Боснии и Герцеговине до сих пор присутствуют миротворческие силы — сегодня это военный контингент Европейского Союза, EUFOR Althea.
На недавнем заседании Совбеза ООН удалось продлить мандат миротворческих сил ЕС в БиГ, хотя для этого пришлось пойти на уступки РФ и отказаться от презентации нелицеприятного для сербов отчёта Высокого представителя. Численность контингента EUFOR составляет всего лишь 700 человек, однако существует опция быстрой переброски резерва из европейских стран (в текущем году в БиГ прошли учения именно для тестирования этого плана действий на практике). Однако учитывая провальный опыт международных миротворцев в Боснии, когда «голубые каски» не защитили 8000 боснийских мусульман в Сребренице, присутствие миротворческого контингента не даёт 100% гарантий сохранения мира. И если боснийские сербы при поддержке России решат идти ва-банк, конфликт будет разморожен за считанные дни.
У самурая нет цели, есть только путь. Мы боремся за объективную информацию.
Поддержите? Кнопки под статьей.