160 патронов

Примечание редакции. Мы как-то уже радовали вас, дорогие читатели, военной прозой Бреста и Сергеича. Порадуем и вновь, вновь отойдя от нашего табу на мат в текстах. Во-первых, нельзя выкинуть это выразительное средство из описания нашей войны. Во-вторых, это бесчеловечно по отношению к текстам Сергеича. Время, место действия и позывные вымышлены. В отличие от событий.

Мартин Брест, Сергей Сергеевич

Часть І

1.САЙГОН

— Докуч-Докуч-Хуйокуч, — прислонившись спиной к дереву и рассматривая сепарский опорник вдалеке, задумчиво произнес Витя.

— Ясне-Ясне-Хуясне, — задумчиво откликнулся я, рассматривая в трубу-пийсятку открывшуюся панораму в вечернем пейзаже.

Воркута улыбался и что-то клацал в планшете. Пулемётчик лежал рядом с пулемётом, закинув ноги на ствол дерева выше головы. Так делают футболисты, чтобы кровь ушла с ног, и они не так гудели… Не привык… Как его там?

— Чув, братан, напомни свій позивний.

— Ра-гнар, — по слогам ответил тот, с вызовом глядя прямо в глаза, приготовившись отвечать на колкости.

— Г-ггги, хто це ще такий? — улыбаясь, спросил Витя.

— Вікінг один, ярл Каттегата, — вместо пулемётчика и без насмешки ответил я.

Воркута по-прежнему молчал и что-то делал в планшете.

— Скоро уходим? — спросил Рагнар.

— А шо, устав лежать?

— Нет, просто не понимаю…

— Я уже більше года ніхуя не понімаю, шо тут роблю, того мовчи, бо отвєтів нема ні в кого на цей вопрос.

— Ги-ги-ггии-и, — заржал Витя.

Воркута всё так же молча что-то делал в планшете.

— Скільки тобі год? — спросил я.

— Двадцать шесть.

— Женатий?

— Развожусь.

— Добро пожаловать в клуб, бро, — грустно улыбнулся я.

— Ги-гггги,— отозвался Витя и продолжил.

— В мене нєєє, мене Танюха с Сонєчкой ждуть, скоро поїду.

— Вітя.

— А, шо?

— Помовч, пожалуста.

— А шо… а, ага, я поняв,— дошло до Витька, и он взял трубу посмотреть на абизян, стоя на коленях у края зелёнки.

— У-у-ух сука, я б їм РПГ прямо в оте вікно закинув би… Да, Сірьожка?

— Нєт, Вітя, во-первих, ти рагуль і не попадеш, а во-вторих, нам тут так настукають хуєм по лбу, шо хуй учешем отсюда,— ответил я, не переставая рассматривать пулемётчика.

Обычный контрач «новой волны». Откуда-то перевелся, четвёртый месяц в армии, из которых два месяца учебки и две недели у нас. Интеллигентный молодой человек из Киевской области, которому ноутбук куда больше к лицу, чем стоящий рядом ПКМ. Но один наш пулемётчик поехал шлюх пороть… даже хату с джакузи снял и такси с чеком в 400 грн до города оплатил). Второй в отпуске — того ты, Рагнарушка, и с нами. А так бы хер, на шлагбауме сидел.

Пулемётчик кусал нижнюю губу, все так же лёжа на земле.

— Шо, братан, про жінку думаєш? До пізди ти їй, єслі до розвода дошло. Компрендо? — спросил я и искренне улыбнулся, глядя ему прямо в глаза.

— Их бин кранк, — ответил он. — На голову.

— То ти ще Вітю харашо не узнав, — залыбился я.

Как подтверждение моих слов, за жидкой зеленью кустов в «ленточке» донеслось блаженное «гии-ги-ги» Витька и журчание ручья.

— Я закінчив, — сказал Воркута, застёгивая подсумок с планшетом.

— Окє-єй. Рагнар, в тебе случайно не «лайф»?

— «Лайф». И номер скрыт.

— Прєлєсть яка, набери мені ноль-пійсят….

«Лайф» брал, и брал хорошо. Больше ничего и не работало.

Четыре длинных гудка и удивлённое:

— Альооо.

— Це Сайгон.

— О, прівєт опять.

— Прівєт-прівєт. Ми всьо, карочє, вже петлять собираємся.

— За вами виїзжать?

— Нє, тут свої в пєхоті сказали — бусіком привезуть. Каністру солярки зільєм їм і повечеряєм.

— Заєбісь.

— Чув… А можна…

— …Шоб Вітя уїбав з шайтан-труби? Нєльзя.

— Та я просто подумав…

— …Шо можна уїбать і вскрить їх огнєві точки? Нє, не нада.

— Рева, блядь, та тут до своїх восємсот метрів, ми в'їбем і вже через пять минут будем в бліндажі кофе пить.

— Зачєм?

— Ну він же нить не перестане.

— Хай в'їбе. Тільки верніться.

— Сер, єсть, сер,— бодро крякнул я и положил трубку.

Рагнар подтянул РПСку с подсумком на один короб, аптечкой и сухаркой и протянул руку за телефоном. Воркута вытирал руки об штаны. Витя вышел из за кустов на «нашу» сторону зелёнки.

— Ну шо, Сєрьожка, я заряжаю? — спросил он.

— Їбаш, парєнь,— зло усмехнулся я и продолжил. — Вітя хуяре, і давим на лабутени. Воркута первий, потом я. Рагнар, підеш з Вітьой, подивишся, чи попав у вікно. Уйдеш послєднім. Можеш, якшо є бажання, отгрузить с півкороба — хуярь.

Я не был и не считал себя командиром, поэтому, когда мой тон становился похожим на приказной, я пользовался одной НЛП-уловкой, вносящей эффект совещательности в сказанное.

— Добре? — вот теперь закончил я.

Все агакнули и кивнули головами.

— Та хулі там в те вікно попадать,— бурчал Витя, подбирая с земли РПГ.

— Вітя, хуй ти попадеш в нього.

— Хе-хее-е. Забйом, зьома?

— На шашлик? — предложил я.

— Да. Для всіх пацанів, шо тут,— ответил Витя.

— Всьо. Рішили. Тільки бистро.

Витя с пулемётчиком скрылись между веток, а мы с Воркутой начали идти в сторону своих.

— Не попАде,— скептически предположил Воркута.

— Та похуй, — ответил я.

— Ти нащо тому дурачку дозволив стріляти?

— Йому хєрово, хай пар сбросе трохан.

Через десять секунд жахнула шайтан-труба и коротко застрекотал «покемон» Рагнара.

На часах было 19:08 и 23 секунды.

2.РАГНАР

А вот теперь – на лыжи, и додому. Сильно-сильно, быстро-быстро. И спасибо тому человеку, который придумал ручку на ПКМ-е.

Вот всегда в такие моменты я думал — «нахрена я столько курю»? Воздух с шипением и мерзким привкусом выливался из лёгких при каждом шаге, дыхание сбилось после первых метров и не восстановится, кажись, никогда. Ветка, ветка… С треском расцепилась липучка «корсара», и броник зателепался слева, хлопая боковушкой по ноге. Т-твою же ж мм-мать! Впереди Витя как-то ловко нырял под ветки, и труба гранатомёта даже, кажется, вообще ему не мешала. Вот всегда в такие моменты…

Так, все, не пизди сам себе под руку. Не было у тебя раньше «таких моментов». Это — первый. То есть ты, братец мой Рагнарушка, первый раз в жизни стрелял во врага. Что чувствуешь, яхонтовый мой? Одышку, одышку я чувствую. И ещё — злюсь, потому что минуту назад я крепко протупил.

Прямо на бегу Витя обернулся и широко улыбнулся, даже помахал мне трубой. Нет, он точно на голову вдаренный... Так я по привычке думаю во время важного — совсем на другую тему. Во-первых, я втулил почти полсотни двумя очередями. Отак, «на расплав ствола», хотя даже мне, админу, ясно, что стрелять надо короткими. Но я поторопился. А во вторых, я, вроде как, нихера не попал… Точнее так. Я попал в человека, это я видел точно, но вот так, высандалив полкоробки в одну дёргающуюся зелёную фигурку — что мне мешало привстать и сделать ещё несколько выстрелов? Чуть левее его, перед узкой бетонной плитой, у них стоял…

Витя вдруг рухнул прямо там, где был, и я тут же тормознул, взрыхлив ботинками подсохший грунт, и тяжко завалился на бок, звякнув пулемётом. «Триста один, триста два, триста три, триста четыре, триста пять…» — а взрыва не было. Значит — не растяжка. Я стал на колено, схватил за ручку ПКМ и поднялся. Где Витя? Что за шелест…

Бах! Бах-бах-бах-бах-бах-бах! Сверху посыпались мелкие веточки. Мне бы тут скорчиться-распластаться на дне какой-нибудь ямки, или хоть возле дерева, но я продолжал почему-то стоять. Больно. Не очень, но больно. Если не трогать рукой… Я тронул, конечно же. Там, где расстегнулся «корсар» — быстро-быстро набухало мокрым. И ниже ещё, на ноге. И на жопе, кажись, тоже.

…у них стоял АГС. И мне ничего не стоило подняться чуть повыше, и хоть бы даже и с рук — нащупать струёй пуль гранатомёт. Мог ведь, да? Мог?

А теперь этот АГС меня, кажись… Впереди поднялся Витя, оглянулся, увидел меня стоящим, махнул рукой и выскочил на поле. И вот тогда я упал. Задёргало-закололо справа, вдруг внутри меня шевельнулись десятки острых ёжиков, и стало больно. Дебил. Пострелять захотелось. Пострелял? Молодец. Помаши Вите на прощанье, пока он поймёт, что я за ним не бегу, пока вернётся… То я, наверное, уже и закончусь тут.

Кровь очень быстро набиралась в лужу, я лежал между двух деревьев, нелепо подогнув ноги, в узкой посадке между трассой Донецк — Мариуполь и Ясным, и единственное, что мешало сейчас сепарам увидеть меня — это малюсенькие листочки на обычных донбасских акациях. Смешно, кстати — я считал мои выстрелы. Зачем? Попал-то первым, а остальные — просто всаживал. Сколько там? Сорок, вроде. Значит, в ленте осталось шестьдесят, и ещё короб. И ещё… а-а-а, нет, эти ленты были у Воркуты. Воркута ушёл? Ушёл. А ты лежишь тут, бо тебе мозгов не хватило на то, чтобы не стрелять по дурости. Ну и в АГС попасть. Ну да, конечно, в «Колл оф Дьюти» в оружие не стреляют. Ну, так там и крови нет. Ленка боится крови…

Раздался уже знакомый шелест. Я закрыл глаза и зачем-то закрыл рукой горло.

Оставалось сто шестьдесят патронов. ВОГи легли за мной.

3.РАГНАР

Думай, думай.

Походу два моих любимых слова — это «думай» и «ладно».

Я нашел в аптечке четыре таблетки солпадеина и две кетанова, с трудом проглотил всё и застыл в дурацкой позе, приподнявшись над прошлогодними прелыми листьями. Я постоянно щурился, хотя солнце было прямо за мной, и хрен они меня увидят в этой прекрасной, прямо замечательной посадочке. Так, шо у нас?

Голова закружилась, и рука, на которую опирался, вдруг задрожала. Не держит нихрена. Меня не удержит. А пулемёт?

Я почти упал на спину и зашипел. Броник давил на живот и, сбившись, под шею. Разлепить вторую липучку, сбросить его нахер, оставшись в рпс-ке. Каску бы одеть обратно, но это потом.

Ладно.

Смотри сюда. Сейчас ты, допустим, закуришь (хотя нельзя, поэтому хоть помечтаешь про горький вкус сигареты) и прикинешь, что делать.

Группа ушла на позиции. До них... сколько? Кило, может меньше. Наверняка меньше. То есть дойдут за пять минут. Думаем. Витя их догнал, так? Скорее всего. Значит, сейчас они думают, как вернуться. А вот те, что от сепарской позиции налево пошли, те зайдут во фланг и покосят группу на подходе ко мне. И АГС скорректируют.

Но откуда сепары решили, что группа вернётся? Потому что они знают, что я здесь. Откуда?

Нет, нихера они не знают, знали — расчесали бы ещё раз АГСом, вот так, на все деньги.

Про меня не знают, но думают, что группа вернётся. Почему?

Тю. Тупой. Да нипочему. Они просто думают, что группа не ушла. То есть ещё раз. Сепары решили, что группа не ушла. Почему? А хрен его знает. И теперь они сядут во фланг и покосят в бочину подходящих за мной пацанов. Не, они сначала удивятся, почему группа идет «к», а не «от», но то уже значения не имеет. Значит что? Значит звонить.

Я вытащил скользкими пальцами мой хуавей из нарукавного кармана. Набрал Сайгона. Вне зоны. Ну, логично, здесь ничего, кроме «лайфа», не берёт. Тогда — последний набранный, это взводный, Рева.

Рева не брал трубку. Смску? А что написать? Героическое «не возвращайтесь за мной»? Тогда есть шанс, что сепары посидят до темноты, а посадку мою пойдут проверять только завтра. То есть ночью можно уйти. Если смогу. Но я смогу. В апреле рано темнеет, тут херня осталась.

А если не послушаются? Тогда получат в бочину, а я всё равно ночью выйду, если крови много не потеряю.

Чего холодно так, а?

...На часах было 19:14:11. Тогда ещё было неизвестно, что суперметкий пулемётчик я не попал в АГС, зато прошёлся очередью по трём запасным «улиткам», и теперь сепары судорожно набивали ленту в единственной целой.

Я плюнул и написал Реве: «Це Рагнар 300 в крайней посадке. Не идить за мной сепары пасут. Ночью сам выйду».

Они не послушались. Да я этого и не ждал.

Ладно. Проклятое «ладно». Принимай решение, ярл Каттегата. Тихаримся, и нехай пацаны, которых я едва знаю, сами разбираются, чай не маленькие? Или палиться, работая с «покемона» по сепарам? Если начну стрелять — всё, я не жилец. Группа за мной тогда по-любому не дойдёт, это не кино. Вертолёт не прилетит, танк не приедет. Спасай себя, Рагнарушка, не парь себе мозги.

Покурить бы. Всё, решил?

И я понял, что на самом деле решил всё ещё раньше. Тогда, когда решил пойти в армию. Так хера я тогда ною?

Ползти на другой край посадки — это загнать в дырки побольше грязи. Треба как-то на карачках, что ли...

...Ирка ходить долго не хотела. Гасала на четвереньках, и все её устраивало, а вот на ноги — ни в какую. Ленка тогда истерила сильно, мы мотались по врачам, платили, опять мотались, опять платили, покупали какие-то ходунки. Ну как — мы. Ленка моталась, отпрашиваясь с работы, а я как раз нашёл подработку — поднимать и настраивать сетки. Пропадал сутками. Это была зима 2015-го, с работой по профилю в Белой Церкви было плохо, с деньгами у нашей семьи — тем более.

Ну кто сейчас проверяет почтовые ящики? Раз в полгода, максимум. Ну я и проверил. В замызганном синем железном чреве лежала рекламная газета, два неоплаченных счёта — и повестка.

Ч-чёрт, а я вот себя переоценил, кажись. Башка кружится, а это я только хилую посадку в четыре дерева переполз, волоча за собой пулемёт.

Короче... Короче, прямо скажу — зассал я. Ленка кричала, Ирка плакала, потом наоборот... Мама побледнела... Короче, я не пошёл. Не пошёл — и всё. Сказал себе: «Сейчас не время, дома дел куча, потом. Я потом схожу». И не пошёл.

Миха, сосед сверху, смешливый и дурнуватый — пошёл.

Зассал я? Или заботился о семье?

Молодец. Хорошо позаботился.

Через год всё стало как-то выправляться, и я перестал занимать деньги до зарплаты. Я их случайно спалил, пидора этого и Ленку. Ленка много смеялась и пила мохито, такой, очень белоцерковский, но ей, наверное, нравилось. Он ездил на синей камрюхе, а я — на жёлтом троллейбусе, и всё дальнейшее было делом времени. Белка — город маленький.

И тогда я нажрался. В говно, в сопли, в слезы и отходняки. Отходняки прошли, вместе с ними позади осталась работа, деньги, смерть Михи под Дебальцево и смысл жизни.

Ирку жалко. Хотя она ещё малютка, забудет. Ленка... Ленке похеру.

...Так, я с этой стороны посадки палюсь. Та ну и хер. По моим прикидкам — именно сейчас Сайгон с пацанами должны вернуться. Я расцепил сошки и взгромоздил тяжёлый, заляпанный тёмно-красной кровью «покемон» на маленький бугорок. Развернулся вдоль посадки. Царапая пальцами, вытянул из тугого подсумка запасной короб. Быстро холодало... Или это меня так морозит?

Лёг, вытянувшись за пулемётом. Ч-чёрт, а каску я там забыл. Вот дебил. Тебя сейчас убьют — а ты про каску думаешь.

На часах было 19:17, а секунды я опять не посмотрел.

Зато смотрел на смартфон. Почти полгода прошло, а телефон Ленки до сих пор стоял на быстром наборе.