А Макрон затащит?

Примечание редакции. Вместо победы кандидата-евроскептика и кризиса Евросоюза к власти во Франции пришёл кандидат, полный решимости углубить взаимную интеграцию ЕС. Продолжаем цикл публикаций о том, как Франция может повлиять на будущее Европы – и, возможно, в перспективе и Украины. Этот материал принадлежит перу Дани Родрика – гарвардского профессора международной политэкономики.

Победа Макрона над Марин Ле Пен – та самая хорошая новость, которую так ждали те, кому открытое либерально-демократическое общество симпатичнее ура-патриотизма и ксенофобии. Но битва с правым популизмом далека от завершения.

Ле Пен завоевала более трети голосов во втором туре, и это при том, что, помимо её родного «Национального фронта», лишь одна партия – «Вставай, Франция» Николя Дюпона-Эньяна – поддержала её на этом этапе. Причём явка была намного ниже, чем на предыдущих президентских выборах, что указывает на множество разочарованных избирателей. Если Макрон в течение следующих пяти лет не покажет класс, Ле Пен вернётся и воздаст. А национал-популисты наберут силу как в Европе, так и во всём мире.

Макрону как кандидату здорово помогло то, что в нашу-то эпоху антиистеблишнентской политики он сумел удержать дистанцию от традиционных политических партий. Но для Макрона как президента это может стать недостатком. Его политическому движению «Вперёд!» всего год. Он должен будет создать большинство в Национальной Ассамблее, выборы в которую состоятся через месяц, почти с нуля.

Экономические идеи Макрона не вписываются в привычные рамки. Во время президентской кампании его часто обвиняли в нехватке конкретики. Для многих левых и крайне правых он неолиберал, мало чем отличающийся от всех тех сторонников политики экономического аскетизма, которая подвела Европу и привела к нынешнему тупику. Французский экономист Тома Пикетти, поддержавший кандидата-социалиста Бенуа Амона, описал Макрона как представителя «вчерашней Европы».

Многие из экономических планов Макрона, действительно, отдают неолиберализмом. Он выступал за снижение ставки корпоративного налога с 33,5% до 25%, увольнение 120 тысяч чиновников, удержание дефицита бюджета ниже определённого ЕС лимита в 3% ВВП и большую гибкость рынка труда (это такой эвфемизм для «упрощения увольнения сотрудников»). Но он же обещал сохранить пенсии, а его модель социальной политики явно отталкивается от нордической «гибкопастности» – сочетания высокого уровня экономической безопасности с рыночными стимулами.

Ни один из этих шагов, впрочем, не поможет – в краткосрочной перспективе – решить главную задачу президентства Макрона: создать новые рабочие места. Как замечает Мартин Сандбю, трудоустроенность была ключевым вопросом для французского электората и должна стать таким же для новой администрации. С начала кризиса в еврозоне уровень безработицы во Франции оставался высоким (около 10%, и ближе к 25% – для людей моложе 25 лет). Пока что нет никаких свидетельств, что либерализация трудового рынка поможет увеличить занятость – ну разве что французская экономика внезапно получит приток совокупного спроса.

А вот здесь в игру вступает другой компонент экономической программы Макрона. Он предлагает пятилетний план стимулирования общим объёмом в 50 миллиардов евро, который включит в себя инвестиции в инфраструктуру и «зелёные» технологии вкупе с расширенным обучением безработных. Но если учесть, что это лишь немногим больше 2% ВВП Франции, не факт, что план сильно повлияет на общий уровень занятости.

Наиболее амбициозная идея Макрона – совершить большой прыжок в сторону фискального союза в еврозоне, с общей казной и общим министром финансов. Это, по его мнению, позволит постоянные налоговые трансферы из более сильных стран в страны, страдающие от общей монетарной политики еврозоны. Бюджет еврозоны будет финансироваться из налоговых поступлений стран-участниц. Отдельный парламент еврозоны должен осуществлять политический надзор. Такая налоговая унификация даст возможность Франции увеличить расходы на инфраструктуру и ускорить создание новых рабочих мест без вылезания за потолок бюджетного дефицита.

Налоговый союз, поддержанный более глубокой политической интеграцией, явно имеет смысл. По крайней мере, он представляет понятный путь выхода из нынешнего тупика еврозоны. Макроновская безоглядная проевропейскость – это не вопрос программы или принципа. Это ключевой фактор успеха или неудачи его экономической программы. Без усиления налоговой гибкости или без трансферов от других стран еврозоны Франция вряд ли избавится от своей проблемы безработицы в ближайшее время. Таким образом, весь успех президентства Макрона зависит от общеевропейского сотрудничества.

И вот тут мы подходим к Германии. Изначальная реакция Ангелы Меркель на результат французских выборов как-то не вдохновляла. Она поздравила Макрона, который «принёс надежду миллионам французов», но также заметила, что не предполагает изменений в фискальных правилах еврозоны. Даже если Меркель (или будущее правительство под руководством Мартина Шульца) была бы более склонна к диалогу, есть проблема и в немецких избирателях. Изобразив кризис в еврозоне не только как проблему взаимозависимости, но также как историю о моральности – мол, гнущие свои спины трудолюбивые немцы помогают ленивым должникам, немецкие политики вряд ли смогут так просто убедить своих избирателей в необходимости общего фискального проекта.

Предусмотрев немецкую реакцию, Макрон заметил: «Нельзя же говорить: я за глобализацию, я за сильную Европу, но налоговый союз – только через мой труп». Это, по его словам, реакционная политика и путь к распаду. «Без налоговых трансферов вы не поможете периферии подтянуться и подпитаете политических экстремистов».

Франция – не периферия. Но послание Макрона Германии чётко и ясно: или вы мне помогаете и мы строим настоящий союз, экономический, фискальный и, в конечном итоге, политический; или на обоих съедают экстремисты.

Макрон почти наверняка прав. Для Франции, Европы и всего мира важно, чтобы Германия всё же нашла в себе силы передумать.

Перевод Виктора Трегубова.

Источник: Project Syndicate.