Чубаров: 2019 год не принес крымчанам ничего хорошего

В 2019 году после выборов в Верховную Раду Украины изменилось представительство крымчан в украинском парламенте. Кто теперь занимается крымскими вопросами в Верховной Раде и правительстве Украины? Есть ли у Меджлиса крымскотатарского народа постоянный контакт с правительством и Офисом президента Украины? На эти и другие актуальные вопросы в студии Радио Крым.Реалии отвечал глава Меджлиса крымскотатарского народа Рефат Чубаров.

– С точки зрения крымчанина, 2019 год был удачным или нет?

– Знаете, крымчане тоже разные и разные у них ожидания. Для тех, кто сейчас живёт по разным причинам за пределами Крыма, и тех, кто живёт в условиях российской оккупации, этот год им не принёс ничего хорошего. Такого, чтобы они были уверены в том, что их жизнь идёт в сторону улучшения.

– В 2019 году на материковой Украине состоялись выборы в Верховную Раду. Как вы считаете, представительство крымчан, крымских татар стало более весомым или нет?

– Представительство крымских татар в количественном отношении стало больше. Было двое, а теперь нас трое народных депутатов. Но с точки зрения заметности, не только крымскотатарского, но и крымского представительства, ситуация совершенно обратная. Есть монофракция. Она не только монополизирует всю деятельность Верховной Рады Украины, но и делает незаметным крымское направление. Для монофракции это направление не главное.

– Вы делаете такой вывод потому, что вы общались с представителями этой фракции, или по её действиям и бездействиям?

– И потому, и поэтому. Было очень много поводов для того, чтобы отследить суть политики монофракции по отношению к Крыму. Я не вижу такого чуткого реагирования на все процессы, которые происходят в Крыму или вокруг Крыма. Скажем, в ходе международных переговоров на «нормандской встрече».

– Что сейчас с таким институтом как «Уполномоченный при президенте Украины по делам крымскотатарского народа»? Осенью Мустафа Джемилев говорил, что рекомендовал назначить на эту должность вас. Есть ли какая-то реакция на это?

– С моей стороны, возможно, не совсем корректно отслеживать его предложения, поскольку речь шла о моей кандидатуре. Насколько я себе сегодня представляю, то в планах офиса президента нет восстановления такой структуры. В то же время мы работаем с Офисом президента в части взаимодействия с Меджлисом крымскотатарского народа. Я исхожу из того, что в ближайшее время мы примем конкретное решение по конкретизации этого взаимодействия.

– Если бы с теми знаниями, которые есть у вас в 2020 году, оказались бы в 2014 году, то вы бы действовали так же, или что-то бы поменяли?

– В феврале-марте 2014 года мы вели себя таким образом, как может вести себя общество, большие группы людей, которые максимально пытаются использовать ненасильственные формы сопротивления. В данном случае мы, крымские татары, абсолютно с первых дней публично заявили о непринятии такого вторжения и такого поведения России, направленного на отторжение Крыма. Могли бы мы оказывать иную форму сопротивления и мог бы я повести себя другим образом? Наверное, мог бы. И мы рассматривали иные формы нашего поведения, если бы специальные институты нашего государства вели себя таким образом, как их обязывал закон. Проще говоря, если бы армия выполняла свои обязанности и вооруженные части Украины оказывали бы отпор российским оккупантам, то поведение очень многих людей и особенно крымских татар, могло бы быть другим.

– Вы получили запрет на въезд на территорию оккупированного Крыма. Этот запрет был на 5 лет, и в 2019 году истёк срок этого запрета. Вы будете пытается въехать в Крым?

– Не только по мне. Ещё по Мустафе Джемилеву и возможно ещё по кому-то. После запрета по нам сразу открыли уголовные дела, и есть решения судов о нашем аресте. Соответственно они предприняли действия в рамках международных правоохранительных организаций, в частности Интерпола. И вы знаете, что недавно у меня в Румынии три с половиной часа были некоторые сложности. Они были связаны с попытками России доставить мне определённые неудобства при перемещении. Проще говоря, сейчас в России и оккупированном Крыму действует решение Симферопольского суда о моём заочном аресте.

– Вы пытались обжаловать такое решение?

– Я не пытался обжаловать такое решение. Оно состоялось без моего ведома. В один прекрасный день по домашнему адресу в Киеве я получил пакет документов, где есть приглашения меня на суд. Там есть уже документы, говорящие о действиях некого адвоката, которого они же назначили. Этот адвокат формально говорил, что решение о моём аресте не принималось. Но, разумеется, всё было проштамповано так, как у них было затеяно.

– У вас есть ощущение, что на материковой Украине стали меньше говорить о Крыме?

– Да. Это связано с теми процессами, которые происходят внутри Украины и на международной арене с участием Украины. Приоритет Донбасса, приоритет украинских властей в решении тех вопросов, которые воспринимаются обществом более болезненно, и меньшее внимание Крыму. Таким же образом ведут себя украинские СМИ. Если бы сегодня исключить из информационного пространства «АTR», «Крым.Реалии», «Черноморский телеканал» и ряд направленных на Крым радиостанций, то в украинских СМИ Крым будет присутствовать на уровне Панамы или Боливии.

– Санкции влияют на Россию и её поведение?

– Если одним словом, то конечно влияют. Если пытаться найти ответ: «Влияют ли настолько, что Россия вынуждена изменить своё поведение и уйти с оккупированных украинских территории?» — к сожалению, нет. Они не настолько влияют, чтобы заставить Россию следовать международному праву. Если бы была вторая часть вопроса: «А что нам дальше делать с санкциями?» — разумеется, их нельзя снимать. Их надо ужесточать и ужесточать до того момента, пока Россия просто будет следовать своим обязательствам на международном уровне.

– На ваш взгляд, зависит ли деоккупация Крыма от настроения крымчан?

– Любая агрессия должна быть наказана. Любые преступники должны обязательно сесть в тюрьму. Неизбежность этого наказания не может зависеть от настроения соучастников преступления или, как в нашем случае, от людей, которые просто были просто поставлены в такие обстоятельства, что они не смогли помешать этим преступникам. В этой ситуации, когда преступники контролируют Крым, могут нам с вами создать иллюзию любого настроения. И мы знаем, как это Россия умудряется делать.

– То, что крымчане приезжают на материковую Украину за украинскими заграничными паспортами, это позитивный момент?

– Я считаю, что это позитивный момент. Я читаю некоторых явных наших врагов. Они пытаются этих людей обвинить в том, что они погнались за удобствами, что эти люди есть внутренней пятой колонной. В любом случае, то, что мы не делаем такого различия в выдаче заграничных паспортов для своих граждан, которые живут на материковой части и оккупированном Крыму — это является для нас большим плюсом. И это даёт некоторую надежду тем, кто живёт в Крыму.

Copyright Крым.Реалии, 2020 | Все права защищены.