Делёж шкуры неубитой Польши, или как Брест и Пинск стали беларускими городами

Некоторые исторические события утекают корнями туда, куда особенно и не ждёшь. Например, передача северной части Полесья с городами Брестом и Пинском в состав Белорусской ССР после «четвёртого раздела Польши» в 1939 году. Как сами события 1939 года, так и конкретно это решение было принято задолго до пакта Молотова-Риббентропа, и, по сути, стало следствием внутренних разборок в коммунистическом движении на рубеже 1920-1930-х годов.

Начать стоит с того, что Россия (РСФСР она станет чуть позже) признала независимость Украины как государства в 1918 году в Бресте. Последующие вторжения с официальной позиции мало что меняли — война шла за «рабоче-крестьянскую власть» в Украине, а не за присоединение Украины к России, что подтвердило вторичное признание — уже советской — Украины со стороны РСФСР в 1920 году. При этом Украина признавалась как государство в плюс-минус современных границах — «акт злуки» большевики формально не заметили, но восприятие Восточной Галиции как украинских земель у них было. И вот на 1920 год южная часть современной Беларуси — Белорусское Полесье — входило в состав УССР (или, с точки зрения большинства международного сообщества, УНР). Другое дело, что советская власть готова была этими землями пожертвовать — временно, что и сделала после поражения в войне с поляками. Но ключевое слово тут — временно.

Советское правительство, подписав с Польшей Рижский мир в 1921 году, вовсе не собиралось его долго удерживать. Вообще с точки зрения руководства РКП(б), любые договоры с капиталистами были суть временным явлением и подлежали разрыву. Поэтому и Рижский мир воспринимался как способ передышки — СССР готов был отдать Польше часть территорий Украины и Беларуси в обмен на мир и разоружение украинских и белогвардейских отрядов и недопущение их на свою территорию.

При этом таковое положение дел изначально воспринималось как временное. Руководство СССР практически сразу начало подготовку к аннексии Западной Украины и Западной Беларуси. На территории восточных воеводств Польши создавалось национал-коммунистическое движение украинцев и беларусов, ориентированное на СССР.

В 1923 году в Вильно из западнобеларуских коммунистических организаций создаётся Компартия Западной Беларуси (КПЗБ), одновременно в Станиславове на базе существовавшей с 1919 года Компартии Восточной Галиции создаётся КПЗУ, деятельность которой распространяется отныне на все украинские территории Второй Речи Посполитой, включая Полесье. Обе эти партии имели как бы два лица. Официально они существовали как национальные крылья Компартии Польши — легальной политической организации, которая вроде как забыла времена похода к Висле и Польской ССР Феликса Дзержинского. В таком качестве КПЗУ и КПЗБ вполне официально действовали в политическом пространстве Польши, издавали свои газеты, участвовали в мирных акциях, а также в выборах в местные органы власти и Сейм. Но было у этих организаций и другая сторона — они исподволь вели работу по подготовке аннексии Западной Украины и Западной Беларуси Советским Союзом, сочетая полулегальную пропаганду с нелегальной подготовкой партизанских отрядов и подполья, включая подпольные типографии и параллельные органы власти. В обоих этих организациях на пике состояло не так много людей — около 4 тысяч в каждой, но это было не так принципиально — КПЗУ и КПЗБ были, прежде всего, кадровыми партиями, где все были активистами, работавшими с кадровой базой. Ну и за спиной обоих партий стоял СССР с его ресурсами. В частности, в Минске с 1924 года существовало Бюро помощи Компартии Западной Беларуси во главе с членами ЦК Компартии Беларуси Крыницким и Адамовичем. Бюро это занималось как финансовой помощью КПЗБ, так и обучением подпольщиков и будущих партизан в лагерях на территории СССР.

И так случилось, что обе эти организации — и КПЗБ, и КПЗУ — претендовали на одну и ту же территорию Северного Полесья. Обитатели припятских болот, жители Бреста и Пинска на тот момент говорили по-украински, в 1918-1920 годах эти земли входили в состав Украины, но после аннексии этих территорий Польшей экономически они стали больше привязаны к Гродно и другим городам Западной Беларуси. Это и стало камнем преткновения. Украинские коммунисты упирали на языковой фактор и то, что до Рижского мира это были украинские территории. Руководство КПЗБ же ответило концепцией «украиноязычных беларусов». Брестский комитет КПЗБ докладывал в Москву, что жители Полесского воеводства, в общем, безразличны к национальным лозунгам, им куда важнее вопросы экономические — осушение болот, торговля и развитие промышленности, а все эти моменты толкают полещуков к контактам с беларускими территориями. При этом для жителей Полесья КПЗБ издавала свои агитационные материалы — например, газету «Чырвоны сцяг» — на украинском, поскольку «этот язык наиболее понятен населению».

До начала 1930-х годов в Полесье доминировали украинские организации (помимо КПЗУ, это была и правая партия УНДО, и национально-просветительское движение «Просвита»). Если бы дело продолжало идти таким образом, то, скорее всего, Брест и Пинск стали бы украинскими городами. Однако постепенно ситуация изменилась. С определённого момента Москва стала ориентироваться больше на беларуских коммунистов. Конфликт с украинцами был, прежде всего, идейного характера. Если КПЗБ всячески подчёркивала, что является партией пролетариата, хоть и слегка национально окрашенной, и ставит классовую борьбу выше национально-освободительной, и своей целью прежде всего расширение СССР, а не построение Беларуси, то с КПЗУ ситуация была другой. Фактически, КПЗУ продолжала национал-коммунистическую линию КПВГ, оставаясь украинской, а не просто коммунистической партией, с целью сбора всех украинцев в единое национальное государство — пусть и под красным флагом. Москва до поры до времени готова была терпеть такое и принимать национал-коммунизм как один из вариантов своей идеологии. Но в конце 1920-х внутриполитическая борьба в ВКП(б) выплеснула наружу и борьбу с «национальным уклоном». Тогда на самом деле пострадали многие национальные компартии СССР, не только украинская. Итогом чисток конца 1920-х стал отказ от национал-коммунизма на уровне СССР. «Национализация» союзных республик медленно сворачивалась. Теперь был взят курс на братство народов (как потом оказалось — с русским в роли старшего брата).

КПЗУ в таких условиях не могла не вступить в конфликт с «генеральной линией». В 1927 году руководство КПЗУ поддерживает «национальный уклон» в материнской КП(б)У и лидера «националистов» Александра Шумского. В ответ генсек УССР Лазарь Каганович публично обвинил КПЗУ в предательстве. Итогом стал раскол западноукраинских коммунистов — «националисты» во главе с Осипом Крилыком вышли из партии и создали свою КПЗУ(б) (в данном случае от слова «большинство»). Правда, без финансирования из Москвы партия вынуждена была самораспуститься уже к концу 1928 года, причём её члены по большей части отказались и от политической борьбы в целом, и выехали в СССР (где позже попали под репрессии, но это другой вопрос).

Уже один раскол между «националистами» и «сталинистами» стоил КПЗУ половины членов. Окончательно же движение добил Голодомор. Голод в УССР сильно ударил по доверию руководства КПЗУ к СССР. Украинцы массово начали выходить из партии, переходя в другие украинские националистические организации. В итоге численность КПЗУ сократилась вдвое, а зона влияния опять ограничилась Галичиной.

И вместо ослабленной КПЗУ место коммунистического движения в Полесье заняла КПЗБ. Поскольку, как уже было сказано, пропаганда для этого региона велась на украинском, члены КПЗБ активно внедрялись (это была прямая политика центра) в украинские национальные организации, взяв к середине 1930-х значительную часть украинских легальных организаций под свой контроль (по крайней мере, так пишут в отчётах сами члены КПЗБ). В частности, беларускими коммунистами контролировалась вся сеть библиотек «Просвиты» в Полесье. К слову, это привело к репрессиям со стороны польских властей, видевших в коммунистах угрозу. Согласно отчётной документации КПЗБ, местные старосты старались запретить кружки «Просвиты», если считали их руководителей коммунистами. Если же, по мнению старост, во главе кружков стояли члены УНДО, ячейки «Просвиты» получали разрешение на работу. Но в конце концов к 1933 г. функционирование «Просвиты» в Полесье фактически прекратилось, а в 1935 г. организация была официально запрещена. Члены КПЗБ в отдельных случаях сумели извлечь выгоду даже из этой ситуации. Так, в отчёте пружанской партийной организации отмечалось: «У нас по району было много библиотек “Просвиты”. Теперь они ликвидированы, и полиция приказала все книжки из этих библиотек сдать. Но мы сдали полиции только самые худшие ундовские книжки, а хорошие книжки были разобраны по рукам. Теперь часто парни собираются и читают эти книжки». То есть в процессе изъятия литературы КПЗБ сохраняла свою, сдавая на уничтожение украинскую.

Таким образом, к середине 1935 года территория Полесья окончательно перешла в сферу влияния беларуской компартии. В 1938 году КПЗУ и КПЗБ вместе с Компартией Польши были формально упразднены Коминтерном (шла подготовка к войне), однако подпольные ячейки остались. Итог всем известен — в 1939 году Красная Армия вошла на территорию Польши, и произошла аннексия Западной Украины и Западной Беларуси, по итогам которой Полесье отошло к БССР. Вопрос принадлежности этих территорий оказался закрыт — и, слава Богу, с тех пор его никто не поднимает.