Интервью с упырём

Извините, что начинаю с каминг-аута, но когда-то я брал интервью у Петра Симоненко. Это была вторая половина 2000-х, лет десять тому, и тогда КПУ была каким-никаким политическим актором. Из содержимого того интервью помню утверждение Петра Николаевича, что у них есть будущее, пока молодёжь восхищается Че Геварой.

Тогда вроде как было можно, но мне до сих пор стыдно.

Сейчас контекст немного изменился, и токсичность Симоненко в этом контексте резко возросла. Сейчас бы я всё-таки побрезговал.

Но не побрезговало «Громадське радіо» — его ведущий, Андрей Куликов, взял у экс-главы ныне запрещённой и распущенной Компартии интервью к столетнему юбилею Октябрьского переворота. Что ж, имеют право. К чести Андрея, он не был мягок в своих вопросах к гостю, что, впрочем, не мешало гостю вместо ответов на его вопросы гнуть свою линию по заранее утверждённому плану. Материал вышел под заголовком «Несмотря на запрет Компартии Украины, она продолжает борьбу против "олигархического режима" — Симоненко». Сейчас спохватились, заменив на более нейтральный (но не менее абсурдный) «Пётр Симоненко: сегодня, как и при советской власти, мы ездим в Европу».

Это интервью вызвало очень негативную реакцию в социальных сетях. И вернуло нас к извечному вопросу: стоит ли журналисту давать площадку заведомо токсичному персонажу просто ради баланса мнений?

Почему бы… всё же нет

Тут даже не одна претензия. Тут список претензий.

Во-первых, Симоненко — коммунист. Сегодняшнее восприятие Компартии в Украине довольно однозначно: между историческим артефактом и преступной организацией. Напомним, политсила, некогда бравшая первые места на выборах в парламент уже независимой Украины, на последних, ещё не будучи запрещённой, не смогла преодолеть проходной барьер. Таков исторический момент. Мы не любим коммунистов. Коммунисты — не люди, любит говорить наш автор Юрочка Гудыменко, и, надо сказать, остроумно это аргументирует. Судя по электоральному срезу, это его мнение разделяемо многими украинцами. Судя по динамике скандала, его, в целом, разделяет и аудитория «Громадського радіо».

Во-вторых, Симоненко — не коммунист. Он партийный функционер, успешно использовавший советскую ностальгию стариков ради собственного благополучия. Спор бы шёл с использованием совершенно иных терминов, если бы Симоненко действительно представлял политсилу, чья идеология, пусть и антиукраинская, разделялась бы значительной частью населения Украины. Но речь не шла даже об этом. Слушателю «Громадського» предложили поговорить даже не с коммунистом, а с человеком, успешно притворявшимся таким. Было совершенно очевидно, что этот человек ничего нового или интересного не расскажет. Он уже не актор украинской политики, и даже та повестка, которую он успешно использовал раньше, уже выхолощена. Что делает всю затею столь же осмысленной, сколь концерт Надежды Бабкиной в ночном клубе Коломыи.

В-третьих, Симоненко так или иначе либо принимал участие во всех антиукраинских инициативах регионалов, либо солидаризировался с ними, а ряд его однопартийцев на оккупированных территориях сразу после российского вторжения успешно переметнулись во вражеский стан. Вся его политическая биография не просто позволяет, а заставляет записать его в потенциальные коллаборационисты, если вдруг Россия преуспеет в гибридной войне.

Таким образом, по сумме факторов, Симоненко — токсичен. Тем не менее, ему дали выступить — полчаса рассказывать про «фашиствующих молодчиков», уклоняясь от вопросов ведущего. Неожиданно, правда?

Здесь бы бежать с вопросом «а что, так можно?» в Комиссию по журналистской этике, но так получилось, что Андрей Куликов — её глава. Ой!

Поэтому вместо этого люди побежали на страничку «Громадського радіо» в соцсетях, где им было отвечено:

– Симоненко не преступник, он не осуждён;

– Компартия запрещена, но не запрещено говорить с коммунистами и обсуждать их видение мира;

– плюрализм мнений — важный принцип демократического общества.

Всё, в общем-то, верно. Претензия-то была не в незаконности действия, а в его неэтичности по отношению к аудитории. И начался спор между журналистом и слушателем.

– Мы сначала журналисты, а потом патриоты! — утверждали ребята.

– Нет. Вы сначала журналисты, а потом не патриоты, а совершенно другое слово, — поправляли их в комментариях. Некоторые настаивали, что просто другое слово, без журналистов.

Давайте разбираться.

Аутизм как стандарт профессии

Коротко ситуацию очертил Иван Семесюк: у нас базовым профессиональным признаком журналиста стал непрошибаемый гражданский аутизм. Настолько, что его проще уже объявить профессиональным стандартом. К тому идём.

Но извините. Я сначала журналист, а потом философ (по хронологическому порядку просиживания штанов на парах). И как философ должен заметить: у наших медийщиков ошибка закралась в саму концепцию.

Был такой российский мультфильм «Князь Владимир». И был в нём эпизод, в котором князь выкатывает жрецу Кривже претензию — мол, что ж ты требы только Перуну возносишь, а остальных богов игнорируешь? Люди ропщут. На что получает ответ: не людям служу, но Перуну.

В общем-то, логично, если ты жрец Перуна.

Не очень логично, если ты журналист.

Вот Facebook-канал радио, на котором, по определению, подписчики — лояльная аудитория, то есть люди, которые слушают это радио. Вот эти подписчики ругаются. Вот сотрудники радио, одиноко подлайкивая друг другу, рассказывают им, что всё сделано правильно, согласно стандартам.

«Не людям служу, но стандартам».

Простите за прямоту, но это чухня.

У этой чухни есть множество объяснений — я мог бы долго вещать, как наша медиаспильнота докатилась до жизни такой.

Во-первых, малая финансовая зависимость медиа от аудитории. Причём ребята, сидящие на грантовой помощи (которую, в целом, ваш покорный считает благом), этим страдают даже больше, чем ребята, сидящие на подсосе у олигархов. Последние должны удерживать аудиторию, чтобы не терять привлекательность в глазах инвестора. Эти же должны держать марку в глазах донора. В Украине стала возможной ситуация, когда медиа живёт припеваючи, имея единовременный онлайн меньше, чем количество сотрудников в штате. Ну почему бы таким сотрудникам в какой-то момент не начать считать себя жрецами, которые не людям служат, но божественному Стандарту?

– Пусть люди поразвлекаются, — снисходительно ответил один сотрудник «Громадського радіо» на претензии. Ранее этот же персонаж угрожал замминистру информполитики, отказавшемуся ходить к ним на эфиры, тем, что уговорит аудиторию заспамить его официальными запросами.

Во-вторых, психологические травмы старых времён. Некоторые люди слишком привыкли бороться с цензурой и догматизмом за свободу высказываний и плюрализм мнений, чтобы понять, что у нас уже сменилась вся среда, в которой нужно работать журналисту. Наше пресное озерцо стало соленым морем, и в нём уже нельзя жить по-прежнему. Цензура уже не висит дамокловым мечом над головой журналиста. Этот меч вогнан в него с совершенно противоположной стороны и с его согласия — он называется «самоцензура», но работает так же. Как же я выклюю глаз своим друзьям? Как же я буду критиковать политика, который даёт хорошие сливы? Как же я наеду на Икса, когда он дружит с Игреком, а с Игреком и я люблю кофе попить? Как же я скажу, что другие журналисты делают чухню, если у меня к ним, в целом, замечательное отношение? Дружеские отношения между двумя журналистами или журналистом и политиком рисуют такие «слепые зоны» в критике, какие раньше бабки нарисовать не могли. Мне вот тоже сейчас как-то неудобно ополчаться на «Громадське радіо» — там же Соколенко, и Багалика, и много хороших ребят.

Журналист всегда пишет для аудитории.

Человек, работающий в общественно-политической журналистике, работает на улучшение собственной страны — ну, в идеале. Стандарты (как реальные, так и вымышленные) — это не самоцель, это гайдлайны. Они не выбиты на каменных скрижалях и не уронены на голову условному Кутепову на горе Синай, хотя это многое бы объяснило. Просто на определённом историческом этапе сложилось мнение, что, следуя таким гайдлайнам, ты изменишь общество проще и быстрее. Следует, однако, время от времени проверять — а тот ли у нас исторический этап или уже немного другой? А то ли у нас общество или совсем не то? Нет ли риска, что, используя высокие стандарты передвижения по дорогам Великобритании 1990-х, ты создашь кому-то неудобство — например, в силу того, что у нас правостороннее движение?

Сразу оговорюсь — я не призываю к противоположной крайности, на которой у нас уход в фансервис и писание исключительно о том, о чём аудитория хочет слышать. Мы этого массового рукоблудия в зрадопереможных блогах наелись. Эта крайность ровно столь же проблемна и омерзительна на выходе.

Аудитории не надо дрочить.

Аудиторию даже не обязательно любить.

Но и плевать ей в лицо, и вести себя так, как будто её рядом нет, и рассказывать ей, что ей на самом деле нужно — плохая затея.

Аудиторию нужно знать хотя бы в пределах того, что заведомо токсично для основной её массы. Когда на страничке медиа в соцсетях возникает спор о целесообразности какого-то материала, в котором половина читателей орёт: «Да как вы могли?!», — а вторая: «Да всё ок!» — это нормально. Однако когда «как вы могли?!» орут все, а «да всё ок!» — в основном сотрудники — это уже тревожный звоночек.

Это на самом деле отдельная тема. Имиджевый damage control в нашей стране выстроен так, что основные репутационные потери люди и организации несут не тогда, когда случайно вступают в интимные взаимоотношения с козой, а тогда, когда вступают в спор о приемлемости такого поведения. Не столь странно выглядел Куликов в студии с Симоненко (токсичность гостя отчасти компенсировалась жёсткой линией ведущего), сколь отдельные его коллеги, обсуждающие это в соцсетях.

Забить не получится

Нам сейчас нужна журналистика, способная изменять общество. Это безусловно. На неё есть огромный запрос. Хорошая объяснительная журналистика, хорошие интервьюеры, хорошие репортажисты. Люди, авторитет и влияние которых будут способствовать общественным изменениям.

Но нельзя заполучить авторитет, пренебрегая читателем. И нельзя изменить общество, не имея авторитета. Каким бы умничкой ты ни был, каким бы стандартам ты не следовал, будешь, по Писанию, медью звенящей да кимвалом звучащим, если даже твой читатель не захочет к тебе прислушаться. Конечная цель будет столь же далека, как если бы ты был неграмотен.

Поэтому придётся смириться с простой мыслью: да, в Украине существуют гости, которых, ориентируясь на широкую, проевропейскую, прозападную и, главное, проукраинскую аудиторию, лучше не приглашать. Существуют идеологии, которым на нынешнем этапе лучше не давать площадку. Существуют люди, после которых к тебе откажутся приходить другие люди, пока ты не помоешь зал с хлоркой, и нет, шантажировать их криками «вы госчиновник, вы должны, а не то мы вас обращениями заспамим» — худший ответ из всех, которые можно было бы придумать.

Нет, ссылка на либеральные нормы, стандарты BBC или Первую поправку Конституции США не катит.

Не доводи народ до ссылок на Вторую.