Facebook-боты наступают. Как выжить в эпоху искажённой реальности. Часть 3

С первой и второй частями материала можно ознакомиться тут и тут.

Дезинформация и её друзья

Twitter не зарабатывает деньги так, как это делают Facebook или Google, его метрикой для рынка является «база активных пользователей». Отсюда следует, что он заинтересован в существовании миллионов ботов и фальшивых аккаунтов. Если он будет с ними бороться, то разрушит себя.

Дезинформация сильна там, где её ждут, когда происходит ожидание именно такого рода сообщений, как это было в советское время, например, с анекдотами и слухами. Они хорошо распространялись, потому что население ждало подтверждения тому, что все считали реальным. Недалёкость Леонида Ильича, о которой нельзя было и заикнуться в публичном пространстве, широко обыгрывалась в анекдотах. Это сочетание запрещённого и реализованного и создавало эффект внимания.

Дезинформация однотипно усиливается тем, что её нацеливают на точки уязвимости массового сознания. Например, и в США, и в Германии времён выборов (президентских в США и парламентских в Германии) такой точкой была избрана опасность, исходящая от мигрантов. В данном случае это не только социальное, но и чисто биологическое реагирование на человека другой расы.

Известный специалист по безопасности профессор Томас Рид выступил со статьёй «Почему Twitter является наилучшей социальной медиа-платформой для дезинформации». Он подчёркивает, что Facebook пытался активно бороться с феноменом дезинформации, в то же время Twitter разрешает иметь множество аккаунтов, быть анонимом. Число автоматических ботов на Twitter достигает миллиона, а каждый из них может вести 100 тысяч аккаунтов. Социологи, проводившие исследование в марте 2017 года, пришли к выводу о 15% аккаунтов в Twitter как о ботах; другое исследование указывало на 23%. Хоть Twitter является любимой социальной платформой Трампа, в США он начал терять своих пользователей, сохраняя старое их количество в 328 миллионов.

Twitter не зарабатывает деньги так, как это делают Facebook или Google, его метрикой для рынка является «база активных пользователей». Отсюда следует, что он заинтересован в существовании миллионов ботов и фальшивых аккаунтов. Если он будет с ними бороться, то разрушит себя. По всем этим причинам Томас Рид делает вывод: «Всё это делает Twitter удобной дезинформационной платформой. Возглавляющий его Джек Дорси выстроил новостную платформу, оптимальную для дезинформации, даже не по намерению, а по результатам».

Одновременно вспомним тёплое отношение Трампа к Twitter. Он считает, что если бы не эта соцсеть, то он не стал бы президентом. Трамп говорит: «Новости не являются честными, большая их часть. Это нечестно, и когда у меня есть около 100 миллионов людей, смотрящих на меня [в социальных медиа], у меня есть своё собственное медиа». Сегодня он активно использует Twitter для нападок на своих оппонентов.

Информация может быть ошибочной по множеству причин. Но дезинформация лжёт уже по определению, поскольку это сознательно созданная картинка действительности, отклонение которой от реальности программирует неправильное поведение получателя. Например, известный режиссёр Майкл Мур принял участие в антитрамповском митинге, организованном ольгинскими троллями. Желание его быть на антиреспубликанском митинге вполне естественно, необычной является организация такого митинга из другой страны. Спецпрокурор Мюллер видит в таких действиях разжигание ненависти в стране. Две такие группы «сопротивления» вообще повторяли пропагандистские лозунги Северной Кореи.

При этом мы все забыли о российской системе управления информационными потоками для внутреннего употребления, а этого делать нельзя, поскольку корни воздействия на американцев идут отсюда. Илья Кизиров в своё время описал пятничные редакторские совещания в Кремле, которые чаще всего ведёт Дмитрий Песков.

Кизиров приводит слова одного из топ-менеджеров после аннексии Крыма: «Сейчас не время искать истину. Наша страна вернулась в холодную войну». Он вспоминает о том периоде своей работы: «На стене нашего центрального ньюзрума была прикреплена бумажка с надписью: "Крым: не "аннексия", а "воссоединение”. Это были термины, которые должны были употреблять ведущие и журналисты при освещении аннексии Крыма. Из нашей студии мы учили всю страну совершенно новому словарю: "хунта" (украинское правительство), "мясники" (украинская армия), "пятая колонна" (российская оппозиция)».

Однотипно управляется разговор со внешней аудиторией, о чём рассказывают иностранные граждане, работавшие на RT или Sputnik. Когда они увольняются, то становятся намного разговорчивее.

Дмитрий Киселёв, придя к руководству «РИА-Новости», сказал коллективу: «Часто под лозунгом объективности мы искажаем концепцию: мы смотрим на свою страну как на чужую. Мне кажется, что этот период "дистиллированной", отстранённой журналистики закончен». Он продолжил своё разъяснение такими словами: «Я считаю, что нет ни одного издания в мире, которое было бы объективно. CNN объективно? Нет. BBC объективно? Нет. Объективность — это миф, который нам предлагают и навязывают […] Наша страна нуждается в любви».

И ещё: «Наша постсоветская журналистика отличается от западной тем, что она не воспроизводит ценности, она их производит. И мы в условиях, когда в стране отсутствуют консенсусные ценности, когда дети не являются ценностью […], то у нас возникает "вакуум" ценностей […]. Поэтому именно журналистика является тем инструментом и тем ресурсом для страны, который позволяет все эти ценности создать, определить, что такое хорошо и что такое плохо».

Кстати, это то, о чём писал Даниил Дондурей, придумав даже термин для этой функции — смысловики. Если для Киселёва этот подход — верх совершенства, то для Дондурея — это опасный эксперимент над страной, на который мало кто обращает внимание. Он говорит: «Мы редко всматриваемся в колоссальную работу тех, кто эти мировоззренческие, моральные, ментальные, социально-психологические паттерны мышления и поведения имплантирует в сознание (и подсознание) миллионов людей». Он также подчёркивал, что глубинная госбезопасность — это охрана понимания жизни.

Дондурей разъясняет: «Модели эти, как манипуляторы, программируют наши помыслы и поступки, формируют цели и принципы функционирования разных слоёв и групп общества. И отдельных людей, конечно, тоже. В ХХ веке в России было несколько моделей: Империя, Великая утопия, Большой террор, Застой, включивший в себя оттепель, возврат к рынку и частной собственности. И за каждой стоят разные идеологемы и картины мира».

Пришли и новые медиа-технологии подачи нужных смыслов. Дондурей говорит о современных политических ток-шоу: «Новая лояльность порождена тем, что смысловики, занимающиеся производством массовых представлений о жизни, становятся всё более изощрёнными. К примеру, чтобы продать консервативный, по сути, продукт, нужно в его обсуждение обязательно включить определённый процент инакомыслия. Раньше оно выжигалось тотально. Заметьте, на 10–12 человек, участвующих в полит-шоу на всех телеканалах, есть квота — два-три несогласных… В соответствии с принципами современных медиа-технологий: ты публично гвоздишь и эмоционально, лучше со скандалом, порешь оппонента, а у зрителей возникает ощущение подлинной победы одной (заметьте, всегда консервативной) точки зрения над другими».

Создаются специальные форматы, куда приглашают за достаточно большие гонорары оппонентов, например, из Украины, которых затем для потехи публики могут и побить.

И это привлекает ещё больше зрителей, поскольку эмоциональность таких ток-шоу зашкаливает.

То есть все эти модели управления массовым сознанием, которые сейчас всплыли в случае США, давно работают в самой России. И если в США влияние было направлено на создание хаоса, неправильной модели мира, то в России — наоборот, на доказательство правильности имеющейся модели.

Сегодняшний мир по производству и распространению контента выиграли «техники», которые подчинены только технологиям и своим бизнес-моделям. У них нет того множества ограничений, которые человечество выработало за столетия по отношению к СМИ. Именно поэтому на горизонте вместо правды засветилась постправда, а фейк стал словом года. Оказалось, что технические платформы не в состоянии бороться с дезинформацией и пропагандой, поскольку пришли из мира технологий с другой моделью бизнеса.

Мир стал сложнее для понимания и действия. Сказанное может тут же оказаться ложью. Но оно уже повлекло за собой определённые действия, которые становятся необратимыми. Информация начинает деформировать физическое пространство, поскольку она поднимается на уровень виртуального пространства, становясь законом нашей жизни.

Продолжение следует.