Гражданская война на пороге (в США)

Примечание редакции. Один из наших читателей прислал нам свой перевод статьи из FrontPage Mag, аргументируя, что мы время от времени переводим материалы американских «левых». Не то чтобы мы согласны с такой характеристикой, но допускаем и такое мнение. Однако материал нам понравился — не потому, что он резонирует с какими-либо нашими воззрениями, а потому, что даёт понять, какую риторику использует сейчас (крайне) правое политическое крыло США, как видит мир и на каких позициях стоит. А это полезно знать, чтобы лучше понимать американский политический процесс.

Левые не хотят отступать. Они хотят править

Гражданская война началась.

Эта гражданская война сильно отличается от последней. Здесь нет никаких пушек или кавалерийских налётов. Левые не хотят отступать. Они хотят править. Политические конфликты становятся гражданскими войнами, когда одна сторона отказывается принять существующую власть. Левые отвергли все формы власти, которые они не контролируют.

Левые отвергли исходы последних двух президентских выборов, выигранных республиканцами. Они не признают законность Верховного суда, когда его решения не соответствуют их целям. Они отвергает законодательную власть Конгресса, когда они в нём не доминируют.

Они так давно отвергли Конституцию, что об этом даже нет смысла упоминать.

Так было при создании непререкаемой исполнительной власти Обамы. А сегодня каждый штат в одностороннем порядке может решать, каким федеральным законам подчиняться. (Если только он не будет нарушать иммиграционное законодательство при Обаме и игнорировать его при Трампе.) Так было при священной власти Сената, когда левым принадлежало большинство. Сейчас левые не признают Сенат, считая его устаревшим учреждением, после того как они уступили большинство республиканцам.

Так было, когда Обама бросал вызов постановлениям федеральных судей, независимо от того, насколько они обоснованы существующим законодательством. А сейчас федеральные судьи отменяют любой указ Трампа по любым причинам. Так было, когда Обама наказывал людей, работающих в правительстве и рапортующих изнутри о злоупотреблениях, а теперь, при Трампе, саботаж правительства изнутри стал «патриотичным».

Нет никакой законной власти, которую левые признают над собой как постоянное учреждение. Они с гибкостью выбирают законы, которым нужно подчиняться, когда правых избирают руководить верховной властью. Но когда чиновники отказываются выполнять приказы законно избранного правительства, потому что их идеология противоречит целям Президента и Конгресса, — это не активизм, протест, политическая активность или гражданское неповиновение, а измена.

Потеряв Конгресс, левые сосредоточили свою власть в Белом доме. Потеряв Белый дом, они сосредоточили свою власть на федеральных судьях и неизбранных государственных чиновниках. Каждое следующее поражение приводило радикальных демократов к переходу от более демократичных к менее демократичным способам достижения своих целей.

Это не просто лицемерие. Это общеполитическое преступление. Лицемеры маневрируют внутри системы. Левые не привержены системе. Они не признают никаких законов, кроме тех, что продиктованы их идеологией.

Левые радикализировали демократов. Это не просто означает, что они пытаются внедрить кучу законов, наносящих ущерб стране. Это означает, что они прежде всего лояльны идеологии, а не Конституции, нашей стране или нашей системе правления. Всё перечисленное используется только в качестве «транспортного средства» для их идеологии.

Вот почему компромисс стал невозможным.

Наша система правления была разработана, чтобы позволить различным группам обсуждать свои разногласия. Но эти разногласия должны были базироваться на поиске общих интересов. Наиболее глубокими из этих общих интересов были интересы общей страны, основанной на определённых цивилизационных ценностях. Левые заменили эти основополагающие идеи радикально иными понятиями и принципами. Они отвергли первостепенную важность страны. В результате они не разделяют большинство её интересов или ценностей.

Вместо этого левые растворились в культуре городских и пригородных анклавов, где они централизовали огромное количество власти, не обращая внимания на интересы и ценности большей части населения страны. Если они вообще принимают во внимание интересы этого населения, то убеждены, что оно вскоре исчезнет, заменённое уступчивыми иммигрантами и распропагандированными в колледжах студентами с промытыми мозгами, которые сформируют постоянное демографическое большинство для проведения в жизнь левых идей.

Но они не могут этого пассивно дожидаться, потому что их постоянно подталкивает убеждённость в том, что реализация их идей является неотложной и неизбежной. И поэтому они превратили скрытные усилия в открытую борьбу.

На скрытном этапе функционеры левых захватили юриспруденцию, все политические и культурные учреждения, которые им удалось возглавить, чтобы насаждать свою идеологическую повестку дня. Левые использовали своё обширное культурное влияние для приведения различных слоёв общества к общему взгляду, который постепенно трансформировал страну из традиционных американских ценностей в свою идеологию. Правые оказались в значительной степени бессильным перед лицом программы, которая коррумпировала и извращала общество изнутри.

В этом отношении левые добились чрезвычайного успеха. Они настолько преуспели, что потеряли всякое чувство меры, и решили открыто выражать свои взгляды и начать политическую борьбу за власть после проигрыша на выборах.

У демократов больше не вводили левую идеологию понемногу. Вместо этого радикальные левые открыто потребовали открытия границ, политику уравниловки и экологического фанатизма. Массовый отток избирателей уничтожил позиции демократов на огромной территории того, что левые называли flyover country (часть страны, находящаяся под крылом самолёта при перелёте между берегами США из Нью-Йорка в Лос-Анжелес. — Прим. переводчика).

Левые ответили на поражения демократов, отступив глубже в недемократические институты, будь то бюрократия или корпоративные СМИ, удвоив свой политический радикализм. В настоящее время они открыто опровергают результаты национальных выборов, используя коалицию бюрократов, корпораций, неизбранных чиновников, знаменитостей и журналистов, захваченные ими культурные и политические учреждения.

Их ответом на проигранные выборы было объявление городов и целых штатов убежищами для нелегальных иммигрантов, что превратило культурный и идеологический раскол в законодательный. Сепаратисты, желая изолироваться от остальной части страны, в то же самое время, как диктаторы, хотят, чтобы все строго соблюдали их законы на их территориях, сурово наказывая тех, кто подчиняется не им.

Левые описывают свои действия как принципиальные. Но если смотреть правде в глаза — они идеологические. Должностные лица на различных уровнях власти отвергли авторитет Президента Соединённых Штатов, Конгресса и Конституции, поскольку последние не согласны с их радикальной идеологией. Судьи скрывают то, что она противоречит закону. Мэры и губернаторы даже не притворяются, что их действия законны.

Выбор вариантов этой гражданской войны болезненно ясен.

У нас может быть либо система управления, основанная на Конституции с демократически избранными представителями, либо мы можем основываться на идеологических принципах левых, в которых все законы и процессы, в том числе выборы и Конституция, являются фиговыми листками для насильственного насаждения «социальной справедливости».

Но эти противоречащие друг другу принципы не могут существовать одновременно.

Некоторые гражданские войны происходят, когда политический конфликт не может быть разрешён на политическом уровне. Самые ужасные из них возникают, когда неразрешимый политический конфликт сочетается с неразрешимым культурным конфликтом.

Это то, перед чем мы стоим сегодня.

Левые ясно дали понять, что они не примут законную власть нашей системы правления. Они не согласятся с результатами выборов. Он не примут это всё, потому что оно не согласуется с их идеологией и потому что оно представляет волю большой части населения страны, которое они презирают.

Вопрос заключается в том, что же будет дальше.

В последний раз нарастающая напряжённость взорвалась в результате насильственных столкновений между экстремистами с обеих сторон. Этих экстремистов одёргивали умеренные, которые предлагали свои взгляды. Первый республиканский президент был избран и отвергнут. Политическая напряжённость привела к конфликту, а затем к гражданской войне.

Левые не верят в свою изолированность. Это авторитарное политическое движение, потерявшее демократический авторитет. В настоящее время идёт политическая борьба между демократически избранными должностными лицами и недемократическим механизмом правления, которому помогают некоторые судьи и местных выборные должностные лица.

Это на самом деле означает, что существуют два конкурирующих правительства — законно избранное правительство и предательское антиправительство левых. Если этот политический конфликт продолжится, агентствам и отдельным лицам на каждом уровне правительства будет предложено продекларировать свою преданность одному из этих двух конкурирующих правительств. И это может быстро и взрывоопасно превратиться в настоящую гражданскую войну.

Нет никаких признаков того, что левые понимают или обеспокоены последствиями порождённого этим конфликта. Также существует мало признаков того, что демократы правильно понимают опасную дорогу, на которую их толкают радикалы. Левые полагают, что победители демократических выборов будут отступать, а не защищать свою власть. Они не готовы к тому, что демократия не умрёт в темноте.

Гражданские войны заканчиваются, когда одна сторона вынуждена признать авторитет другой. Левые ожидают, что каждый признает их идеологический авторитет. Консерваторы ожидают, что левые признают конституционную власть. Конфликт по-прежнему развивается в политической и культурной областях. Он ведётся в средствах массовой информации и внутри правительства. Но если ни одна из сторон не отступит, то это выйдет за пределы дискуссии, поскольку приказы каждой из сторон противоречат друг другу.

Радикальное левачество — это предательское движение. Демократы стали предательской организацией, попав под влияние движения, которое отвергает нашу систему правления, её законы и выборы. Теперь их измена выходит наружу. Они участвуют в борьбе за власть против законного правительства. Это не протест. Это не активизм. Старая измена 1960-х созрела. Началась гражданская война.

Это первобытный конфликт между тоталитарной и демократической системами. Его результат определит, будем мы свободной нацией или же нацией рабов.

Даниэль Гринфилд, Шиллмановский стипендиат по журналистике в Нью-Йоркском Центре свободы, писатель, изучающий радикальный ислам.

Перевод Old Fart.