Взрывы норма жизни

Нина Цюрупа

 «взрывы норма жизни с ними сживаясь ты

перестаешь замечать человек что тебе кранты»

© Борис Херсонский

Поздравляю. Мы живем в реальности, где поэтов запугивают взрывами.

Да, я про Бориса Херсонского. Но начну издалека.

Терроризм пришел в Украину совсем недавно, а в Россию – в 1999 году, когда взорвали жилые дома на ул. Гурьянова. Виновных нашли, но ни одна террористическая организация не взяла на себя ответственность.

Терроризм, как ни странно, явление глубоко идейное. Цель массовой гибели ни в чем не повинных людей (или точечного убийства неугодных политиков, художников, писателей) – запугать население. И население, конечно, должно знать, кто его стращает, куда смотреть и что делать, чтобы больше не повторилось. Так уж повелось, начиная с бомбистов конца девятнадцатого века: террористы берут на себя ответственность.

Так было с «Шарли». Так было и, увы, будет с критиками ислама: поэтами, художниками, писателями.

И вот – взрывы в Одессе. За которые никто не берет ответственность. Напомню: до сих пор точно неизвестно, кто стоит за терактами в России. Имена названы… и это – всё. Делайте выводы, господа. Но убийцы есть убийцы, какую бы форму ни носили, какому бы богу ни молились.

Попытка запугать Бориса Херсонского – случай особо мерзкий.

«В последние месяцы я много и четко высказывал свою позицию. Я получил немало угроз - самая популярная - повесить меня на центральной площади Одессы (варьировались части тела, за которые меня нужно повесить) Я дал множество интервью. Последнее подобное интервью было опубликовано в день, когда прогремел взрыв. По иронии судьбы (если только это можно назвать иронией) в интервью речь шла и о взрывах в Одессе, где я еще раз повторил, что цель этих актов - устрашение и дестабилизация обстановки в Одессе. Мне задали вопрос, что я буду делать, если в городе события развернутся по донецкому сценарию.

Я ответил, что мы возьмем котов под мышку и уедем, жить при путинском режиме мы не захотим и не сможем».

Он – один из талантливейших поэтов современности, поэт публикующийся, известный, никогда не стеснявшийся выражать свои мысли прямо – стихами, публицистикой.

Вот, что писал Борис Херсонский, психиатр по образованию, про Путина в своем блоге:

«Отмечу лишь, что в данном случае речь идет скорее о преступнике, чем о ребенке, и, если бы проводилась экспертиза по постановлению, скажем, Гаагского трибунала, то почти на сто процентов в заключении экспертов была бы фраза о том, что ВВП в период инкриминируемых ему деяний мог отдавать себе отчет в своих действиях руководить ими, а поэтому его следует считать ВМЕНЯЕМЫМ. Уточню - речь идет о способности управлять своими действиями, а не управлять великой страной…

…Ужасно, когда жесткий, формально сохранный интеллект становится на службу безумным геополитическим идеям. Когда четвертому Риму не бывать (а третьего-то и не было, откровенно говоря), когда под тобою раскинулось евразийское пространство, когда Ислам ближе Православию, чем католичество (говорил такое ВВП, говорил), когда весь мир - арена глобального противостояния двух игроков, а все остальные - не в счет. Мы с вами - не в счет. И только сила, сила, которой нет у нас, могла бы заставить этого человека считаться с нами».

А вот – стихами:

***

силиконовое лицо лучше аналогичной груди

с лица воду не пить тем более молока

принцип пластической хирургии не навреди

креатив перекраивай личность и пусть не дрогнет рука

пусть вздуваются мышцы анаболики плюс белки

пусть морщины не портят лоб товарищ ботекс рулит

твой портрет нарисует правнук асфальт цветные мелки

приказы отдаст командир и все разъяснит замполит

хорошая форма военная должна ложиться поверх

прекрасной физической формы как матрешка одна в одну

высоко в небе летает красавец-стерх

россыпь греческих амфор по черноморскому дну

то ли донное дело байкал нам не найдешь нихрена

кроме древних ракообразных что вдвое старше земли

за то что мы сделали не проклинай страна

скажи спасибо что мы не сделали все что могли

Почему поэтов нельзя убивать более, чем других людей?

Потому что поэт – не единичная сущность. Он – не только совесть нации, он – голос других, безгласых. Сколько раз, натыкаясь, пусть случайно, на тревожные строки, вы думали: вот же оно, вот он сказал то, что у меня не получалось? Поэтов нельзя убивать, даже если они говорят для нас – неправильное. За ними – сотни, тысячи, а то и миллионы других людей. И, в отличие от политики, поэзия никому не вредит. Как не вредят песни, если, конечно, это не «о боже, какой мужчина».

Присмотритесь к любому творчеству (именно творчеству, не поделке) – и вы познаете автора. Вы можете уважать его сильнее за сказанное в интервью или плевать ему вслед за запись в ЖЖ, но вы не пойдете его убивать – ведь с физической смертью несовершенного тела погибнет частичка чего-то высшего. Можно недоумевать: как же писатель Х, автор столь замечательных книг, скатился в "путиннаш"? Но книги его продолжают читать, и они продолжают действовать – совсем не так, как хотелось бы автору.

Вернемся к нашей реальности.

Террор, любой террор, революционный или не очень, израильский или палестинский, российский или чеченский – мерзок. А то, что творят сейчас у нас – творят руками трусов. Все эти «списки неугодных и врагов Новороссии», сожжение могил погибших в АТО, взрыв подле квартиры немолодого поэта – трусость. Серая, необразованная трусость.

Убийство нельзя оправдать ничем, подлость – тоже. И вызывает подлость не только страх, она вызывает омерзение.

Сейчас пытаются не просто убить – заткнуть. Как в недалеком прошлом, правда? Заткнуть белогвардейца Гумилева, и вместе с тем – одареннейшего поэта. Но кому есть дело до его таланта, когда он неудобен? А Осип Мандельштам? А другие?

Заткнуть – руками неумных, черствых. Заткнуть – при молчаливом одобрении масс. Они же не понимают, убогие, что стихи не вымараешь из истории, что строки останутся, что их будут и будут повторять. Они не понимают, что поэта не только убивать нельзя – поэта нельзя убить.

Шаббат шалом!

Царица Суббота идет по местечку, легка походка,

незримы следы.

Старенький Мойша идет перед ней, в ставни стучит,

и местечко внимает его словам:

он кричит - Суббота идет, евреи, бросайте труды,

вас давно уже нет на свете, пора успокоиться вам,

довольно истлевшую обувь латать, доить зарезанных коз,

подметать разрушенные дома, наводить в пустоте чистоту,

пора усмирить этот гвалт, этот еврейский колхоз,

не кричите от боли, ваш крик слыхать за версту!

Успокойся, Мойша, никто не слышит наш крик,

успокойся, Мойша, никто не слышит твой стук,

уж если кто суетлив - это ты, несносный старик,

стучишь в пустоту, мертвый старик, не покладая рук,

Чего тебе надо, въедливый книгочей?

Две халы на белой скатерти, в бокалы налито вино,

женщины что-то шепчут, зажигая огни субботних свечей,

но шепот тоже не слышен и свечи сгорели давно,

Но Суббота царствует, предваряя вечный покой,

для Единого вечность короче субботнего дня,

Старенький Мойша стучит в ставни слабой рукой,

он мертв, он горд, он думает: вечность идет позади меня.

*В материале использованы отрывки статей и стихи, размещенные в открытом доступе на официальных сетевых ресурсах Бориса Херсонского.