Бандера как бренд

Alexey Nemiroff

Первое января. Первый день нового года. День рождения Степана Бандеры. И, конечно, факелы.

Седьмой год подряд в этот день во Львове проводится факельное шествие в честь дня рождения одного из лидеров ОУН – Степана Бандеры.

Для Львова эти шествия стали нормой, теперь эта норма, похоже, получает и киевскую прописку.

Вполне подходящий случай, чтобы поговорить о неоднозначной личности Бандеры.

Степан Бандера родился 1 января 1909 года в селе Старый Угринов, недалеко от Калуша (Ивано-Франковская область). Характерно, что с детства он видел много насилия и крови – 4 раза за период Первой мировой русско-австрийский фронт перекатывался через его село, дом Бандер даже был частично разрушен в результате военных действий. В 1918 году началась кровавая украино-польская война, которая закончилась оккупацией Польшей Галичины.

С третьего класса юный Бандера состоял в подпольной школьной националистической  организации, также вступил в ряды  скаутской организации «Пласт». После окончания школы поступил во Львовскую политехнику, выучившись на агронома, но никогда по специальности не работал. Впрочем, он вообще никогда не работал, профессиональный революционер как-никак. В тот же период жизни проходил обучение в разведшколе абвера. К слову, есть подозрения, что за всей стремительной карьерой Степана Бандеры стоит тень ведомства адмирала Канариса, уж слишком быстро он шел вверх в иерархии ОУН, достигнув должности краевого проводника ОУН в двадцатичетырехлетнем возрасте.

Окончание Первой мировой войны принесло с собой весьма значительное изменение политического ландшафта Европы. В ужасных муках скончались четыре империи, всколыхнулось национальное самосознание целого ряда народов, заселявших территории почивших монстров.

Центром украинского национального движения был Львов, до 1939 года находившийся под властью Польши. Летом 1920 года здесь была создана УВО – Украинская Военная Организация. У истоков ее создания стоял Евгений Коновалец, бывший студент и, как бы сейчас сказали, активист, впоследствии офицер австрийской армии, армии УНР и Директории. УВО создавалась как организация, способная вести в условиях подполья эффективную борьбу против польских оккупантов.

Весьма показательно, что УВО, а впоследствии и ОУН, позиционировала себя как движение, а не политическая сила. Все украинские политические партии Восточной  Галиции были заклеймлены членами УВО-ОУН как коллаборационистские.

Вначале главным направлением деятельности УВО было создание помех польским колонистам в заселении и проживании на украинских землях. Как отмечают историки, только летом-осенью 1922 года члены УВО совершили более 2 300 поджогов фольварков, скирд сена и хозяйственных сооружений польских колонистов.  Стоит отметить, что польские власти выделяли полякам лучшие земли,  а также крайне предвзято относились к местным украинцам в имущественных спорах со своими колонистами. Также небезынтересен тот факт что колонистами зачастую были ветераны польско-украинских и польско-советских войн, которые считали себя создателями Второй Речи Посполитой Польской и относились к местному населению свысока, причем не только на социально-бытовом уровне, но и вопросах вероисповедания. Все это, конечно, способствовало лишь нагнетанию ситуации и эскалации межэтнического конфликта между украинцами и поляками.

Следующими аспектом борьбы УВО стали так называемые «атентаты» - политические убийства. Например, 19 октября 1926 года во Львове был убит куратор львовского школьного округа Станислав Собинский. Одним из исполнителей этого атентата был небезызвестный Роман Шухевич.

В период с 28 января по 3 февраля 1929 года на конгрессе украинских националистов в Вене была создана Организацию Украинских Националистов (ОУН). Во главе ОУН стал все тот же Коновалец.

В 1938 году в Роттердаме году украинца Коновальца убивает другой украинец, на тот момент еще никому не известный паренек, сотрудник Иностранного отдела НКВД, Павел Судоплатов. Дело курировал нарком внутренних дел Л.П. Берия, приказ на исполнение отдавал товарищ Сталин.

Гибель Коновальца обострила противостояние в ОУН старших и младших членов организации. Старшее поколение представлял Андрей Мельник, ветеран УВО, один из ближайших соратников Коновальца, инженер по профессии. Именно его на Втором большом конгрессе ОУН в Риме (1939 г.) избрали главой организации. И все бы ничего, и выступали бы украинские националисты единым фронтом, но в 1939 году, после разгрома Польши, Степан Бандера был освобожден из польской тюрьмы, где он отбывал пожизненное заключение за организацию убийства министра внутренних дел Польши Бронислава Перацкого. Он имел свое собственное мнение по поводу дальнейшего развития организации. В результате сторонники Бандеры, а это была в основном молодежь, присвоили название ОУН себе, что привело к параллельному сосуществованию двух организаций  ОУН(м) – сторонники Мельника и ОУН(б). Система взглядов Бандеры, в отличие от Мельника и его сторонников, предполагала, вне зависимости от внешних факторов революционный путь освобождения Украины от советской власти и фокусировалась на подготовке и осуществлении всенародного украинского восстания против оккупантов.

В дальнейшем, после нападения Германии на Советский Союз, 30 июня 1941 года ОУН(б) провозгласила во Львове Акт создания Украинского Государства, что стало крайне неприятным сюрпризом для немецких оккупационных властей. Интересно, что сам Степан Бандера в тот момент находился в Кракове. Главой украинского правительства стал Ярослав Стецько. В региональные ячейки ОУН(б) была направлена инструкция, в которой предписывалось «во всех селах, районах, городах и областных центрах взять власть в украинские руки». Той же инструкцией предусматривалось, что новая власть на местах должна представиться немецким оккупационным властям и наладить с ними самое качественное сотрудничество.

В июле 1941 года Провод ОУН(б) издал приказ, которым обязал руководителей ячеек на местах организовать  и провести во всех населенных пунктах манифестации в поддержку Акта от 30 июня 1941 года. Туда рекомендовалось приглашать представителей немецких властей или вермахта. Участники манифестаций должны были принимать резолюции, в которых выражалась благодарность   немецкой армии и всему немецкому народу за помощь при освобождении украинской земли от «московсько-більшовицького наїзду», безграничное доверие украинскому правительству Стецько во Львове, подчинение его приказам и указаниям, а также просьба о возвращении Степана Бандеры из Германии в Украину (к тому времени он уже был арестован гестапо). Принятые резолюции, подписанные не менее, чем 10-15 лицами, должны были направляться Проводу ОУН(б), украинскому правительству во Львове, митрополиту Андрею Шептицкому и немецкому правительству в лице оккупационных чиновников.

ОУН(м) и некоторые другие украинские политические силы и движения (гетьманцы, бульбовцы), в свою очередь, негативно  отнеслись к Акту от 30 июня, так как считали, что Бандера дал основание всему миру считать его актом страны-сателлита Германии, а также ставили в вину лидеру ОУН(б) преждевременное втягивание украинцев в конфликт с Германией.

Население Западной Украины также очень неоднозначно восприняло Акт. Например мельниковец С. Касиян, который пребывал в те дни во Львове, утверждал, что «никто не проявлял  своего восхищения по поводу того», что «бандеровцы провозгласили свое государство». Он писал «люди интересуются другими вещами, как долго будет продолжаться война, чем окончится, как будут немцы относится к украинцам и т.д.»

Украинский историк Анатолий Кентий отмечает «…в целом население Западной Украины с восторгом и пониманием  встретили Акт от 30 июня 1941 года, но при этом не проявило желания стать на вооруженную защиту новосозданной украинской державы. Не восприняли этот шаг, как свое кровное дело, и народные массы других регионов Украины».

В информационном сообщении полиции безопасности и СД от 9 августа 1941 года, указывалось, что, хотя бандеровцы и ведут активную пропаганду за государственность, среди основной массы населения Украины «устремления к политической самостоятельности незаметны». Украинцы, по данным немецких спецслужб, «едва знают про национальное движение и его лидеров».

Интересно, что мечты о создании украинского государства при прямой помощи Третьего рейха имели под собой некоторые основания в виде слухов, проистекающих прямиком из Берлина. Так, в частном письме от полковника Мурашко, секретаря Гетьмана Скоропадского (проживавшего в Берлине) на имя генерал-хоренжего В. Петрива, говорилось «У приватних (німецьких, ділових) колах говорять з певністю,  що Україна буде визначена в кордонах 1918 р. та повернеться той самий Зверхник, що був тоді. Про це говорять широко і дуже багато. Підкреслюю, в приватних колах, бо офіційно українська справа не зазнала ніяких змін, хоч війна йде вже тиждень».

Украинских националистов грубо ссадили с неба на землю уже 3 июля, в Кракове, куда вызвали Бандеру и его соратников для беседы с немецкими функционерами из министерства по делам восточных колоний. Суть беседы свелась к тому, что распространенные в украинской прессе сообщения о провозглашении украинского государства были названы немцами ошибочными, также гитлеровцы довели до националистов простую, но неприятную мысль, что украинцы и немцы не являются союзниками в этой войне. "Немцы, - указали Бандере в Кракове, - есть завоеватели российско-советских территорий», - со всеми вытекающими последствиями. 5 июля в Берлине состоялось совещание с участием представителей СД, абвера и министерства по делам восточных колоний, на котором была решена участь украинского правительства. Жесткие меры было решено не принимать, учитывая длительное сотрудничество ОУН с абвером, а ограничиться домашними арестами некоторых членов ОУН(б). Сам Бандера, по официальному сообщению полиции безопасности, с 6 июля 1941 года находился под «почетной стражей»  в Берлине.

Арест Степана Бандеры и упразднение украинского правительства Ярослава Стецько, однако, не стали поворотным моментом в отношениях ОУН(б) и немцев. Оставшиеся на свободе члены организации растерянно ждали окончательного решения немцев по украинскому вопросу, преобладало желание найти с гитлеровцами общий язык. Л. Ребет, один из ближайших соратников Бандеры, вспоминал: «ОУН не зважилася безпосередньо після спаралізування діяльності тимчасового уряду піти в підпілля і чекала, коли нацистська політика її туди зажене»,. А упомянутый ранее мельниковец Касиян писал в воспоминаниях: «В той час вони (ОУН(б) – прим. автора) конче хотіли втримати українську суспільність у переконанні, що з німцями в них якнайкраща згода і що мають вони німецьке благословення на все, що чинять. Легенда про антинімецький резистенс від самих початків війни, а то ще й з-перед неї зродилася щойно пізніше».

Бандеру немцы упрятали в Заксенхаузен, где он содержался в относительно комфортных условиях до сентября 1944 года, пока немцы не выпустили его на свободу, но он никогда больше не возвращался на украинские земли. Украинскую государственность немцы оперативно свернули, пересажав и отстреляв некоторых непокорных националистов.

Дальнейшая деятельность ОУН, переход ее на нелегальное положение, создание УПА - все это происходило уже под началом Николая Лебедя, а с 1943 года – Романа Шухевича.

Рейнхард Гелен (начальник отдела 1-ц при Генеральном штабе сухопутных войск Вермахта) с Альфредом Розенбергом (министром по делам восточных колоний) после провала блицкрига настойчиво доказывали Гитлеру необходимость попытки раскола СССР при помощи малых народов, путем создания для них национальных государств, но бесноватый фюрер и слышать не хотел об этом: Украина превратилась в просто оккупированную территорию – райхскомиссариат, как, собственно, и было задумано изначально.

Личность Бандеры и тогда, и сейчас была и остается крайне неоднозначной – оценки его деятельности разнятся от «гитлеровский подручный» до «пламенный патриот Украины».

Если говорить объективно, то  Степан Бандера это революционер, никогда не принимавший непосредственного участия в боевых действиях и атентатах. Он приобрел популярность и авторитет среди соратников-оуновцев благодаря ярким речам и демонстративному поведению на Варшавском и Львовском судебных процессах. Пресса тиражировала его речи, националисты украинцы получили кумира. Именно тогда сформировался тот самый образ молодого, принципиального, бесстрашного и непокорного борца за украинское государство, с которым Бандера позже вышел на свободу, и к которому немедленно потянулась вся националистическая молодежь Западной Украины. Говоря современным языком, Бандера - это удачный бренд. Так как, честно говоря, воевали с немецкими оккупантами и - в дальнейшем - с советским режимом, ежедневно рисковали и погибали, жили в лесах и нелегально переходили границу с запрещенными грузами совсем другие люди. Спецслужбы ФРГ и США Бандерой  интересовались очень слабо, так как вся агентурная сеть, оставшаяся на территории Союза и стран Варшавского договора, перешла к ним с помощью генерала Гелена, которому после казни Канариса в 1944 году досталась вся его восточная агентура.

Вероятно, единственное верное на сегодня относительно Бандеры утверждение – то, что его образ вряд ли в ближайшем будущем станет символом, могущим объединить нацию. Пассаж того же Данилы Яневского, которого очень сложно обвинить в антипатиях к украинскому национализму, тому прекрасное доказательство. Но, как говорит один мой хороший знакомый, граждане Украины верят в эльфов, а беда их в том, что у одних светлым и прекрасным эльфом выступает Бандера, а другие верят в доброго Судоплатова. А ведь это все разные стороны одной нелепой медали – юноша пылкий,  гордо шествующий с факелом улицами Киева, чьи уста неутомимо радуют зычным «Героям слава!» и его антипод с бесконечным «дедывоевали и не-забудем-не-простим».

Именно потому факельные фестивали добрых, но глуповатых граждан Украины в честь эльфов, де факто проводятся на радость соседям, ближним и не очень, давно и умело использующих легенды о светлых и прекрасных в своих корыстных целях.  А значит, украинцам пора взрослеть, прощаться с красивыми сказками с их сказочными персонажами и начинать жить реалиями сегодняшнего дня.