Город потерянных людей. Часть 2

Sunrise Diver

Дневник-повесть о днях вхождения Гиркина с войсками в Донецк

Предисловие от автора

Данное произведение не является аналитикой, не имеет никаких выводов и даже не поднимает никаких вопросов (по крайней мере, напрямую). Это всего лишь попытка дать читателю возможность проникнуться атмосферой осажденного города на точке невозврата через личные переживания главного героя (то есть, меня).

Несмотря на некоторую художественность, текст писался именно в указанные дни, так что он является максимально точным слепком того духовно-эмоционального состояния, которое овладело в те дни практически всеми нами — потерянными людьми потерянного города. Это островок памяти тех дней, когда мы еще очень сильно боялись войны, взрывов, смертей, вторжения России (ну, или карательной операции Украины — кому как) и в целом будущего. Именно в этом и есть его ценность, по крайней мере, для меня сейчас, по прошествии года.

День третий. 07.07.2014

Уже больше часа ночи, а я пишу эти записки. Ценность их, на мой взгляд, — в том, чтобы сохранить слепок нашего необычного времени и положения сквозь призму моего восприятия. Жизнь действительно стала другой уже многие месяцы назад. Со временем ценность ее, самого времени и всего прочего стала снижаться.

Понятия «работа» и «дела» стали совсем неважными, долгосрочные планы — глупыми и смешными. Надежды откладываются на «потом после окончания войны». Причем не важно, за кого ты на этой войне.

Только что где-то в сторону аэропорта, а, может, и ближе, прозвучал одиночный выстрел, а вслед за ним — два мощных взрыва. Будто танк, а, возможно, и артиллерия. Мы еще не научились, подобно жителям Славянска, различать типы вооружения по звуку, и очень не хочется приобретать такой навык.

На выстрелы особо реакции нет, а вот от взрывов пробирает дрожь. Они звучат у нас по ночам довольно часто. Иногда ночью мы с девушкой просыпаемся от них, даже иногда от целой канонады, и я, как маленький мальчик, стараюсь делать вид, что не проснулся. Будто они меня вовсе не пугают, а лишь досаждают своим грохотом. Только сильнее обнимаю девушку, когда она дергается при каждом хлопке.

Многие научились жить с этим, и не хотят выезжать, даже когда есть возможность. Есть знакомые, которых перевозит компания, но они отказываются. Живут возле аэропорта. «Хлопки» там постоянно, поэтому приспособились ребенка укладывать спать в коридоре, а сами оттащили кровать подальше от окна — на всякий случай, но не уезжают.

Другие знакомые купили машину в кредит, получили квартиру в наследство от бабушки, жена беременна… — не видят смысла уезжать. Другие похватали самое необходимое и уехали в Россию, Киев, Одессу, Грузию, Крым. В Крым уезжает особенно много, судя по всему, хотя и не из числа моих знакомых. Очень много дончан — в Бердянске на отдыхе, причем, даже с откровенно сепаратистскими взглядами. Есть там и россияне. Они ходят и всем говорят, что Крым был отобран по справедливости. Их очень не любят, но ничего им не делают.

Вообще, за пределами Донецка жизнь совсем-совсем нормальная. Мы уезжали на месяц в Бердянск и Одессу, думая, что за месяц что-то да решится. Везде — украинские флаги, люди в вышиванках (и молодые, и пожилые). Это стало очень модно. Наклейки-вышиванки на машинах и общее чувство свободы. Вернулись в Донецк — и ужаснулись: какой пустой и безжизненный город. Он стал совсем чужой. И улицы родные родными вовсе не кажутся больше.

Подобные чувства — у многих. Все же город – это, в первую очередь, люди. И сейчас как будто сами улицы отторгают тех, кто не поддерживает ДНР. Непонятно, какая же на самом деле часть людей — «за», а какая — «против». Но тягостное чувство от того, что ты стал чужим, не покидает ни на секунду.

Мы вернулись в город перед самым концом, как кажется теперь. Прогремели бои за воинскую часть, потом — за ГУ МВД. Затем пришли гиркинцы. Еще на въезде нас встретил адский сюр: биллборды с ДНР — справа и с Ахметовым, который заявляет о сильном Донбассе в единой Украине, — слева. Хотя, быть может, это все части одной картинки. Так и стоят себе друг напротив друга, олицетворяя парадокс, разрывающий город и людей изнутри.

Скорее всего, ДНР – это была какая-то утопия для людей здесь, как Майдан — для людей в Украине в целом. Идея для романтиков и уставших от нищеты. Возможно, она даже была бы благородна, если бы не была завернута с самого начала в российский флаг.

Сейчас же от ДНР веет смертью и пустотой. Сегодня случился какой-то микроколлапс внутри от увиденной картины гравия центральных теннисных кортов, заросшего кустарниками и травой. Высоченные кусты торчали прямо из кирпично-красного покрытия некогда мирового уровня площадок, по которым когда-то бегал и я в детстве. Это напоминало сцену из научно-популярного фильма о Земле после исхода всех людей, когда-то виденного по каналу «Дискавери». Это было жутко и служило мрачным намеком на нашу судьбу. Домой я снова шел подавленный.

Проснулся утром, чуть раньше семи, от громкого взрыва где-то вдалеке. А может быть, это просто был какой-то стук за балконом. В последнее время любой шум воспринимается как звуки отдаленной битвы.

Мама ушла в бассейн. Она поддерживает здоровье водными процедурами. Это хорошо. Значит, с утра было присутствие духа, и состояние ее уже лучше. Новости за ночь вроде были относительно спокойными. Смотрел репортажи о том, как наши военные входили в Славянск, как разбирали блокпосты и разминировали здания. Видел, как их встречали с опаской, но и надеждой и затаённой радостью.

Видел и другие видео от «Антимайдана», где Нацгвардию в Краматорске толпа, человек в 50, крыла матом и гнала прочь, клеймя «фашистами». Эти видео на проукраинских ресурсах не показывают. Возможно, и к лучшему, чтобы не продолжать тиражировать у остальной Украины образ донецкого «ватника». Пусть уж лучше мы будем обманутыми и ожидающими освобождения.

Наконец написала любимая, уже в аэропорту, ожидая самолета, который унесет ее в Европу – подальше от всех наших проблем (пусть и совсем ненадолго). Мы обсуждали новости и думали о нашем будущем, переживали и надеялись на лучшее. Она просит меня уехать с мамой поскорей. Я только за, но маме этот шаг пока еще не дается.

День выдался пасмурный и темный, под стать настроению. Я с головой ушел в работу. И только вечером уже услышал про взорванный железнодорожный мост между Донецком и Славянском, и про то, что казначейство приостановило работу, так же как и «Новая почта». Мы все глубже погружаемся в состояние войны и той самой обещанной блокады.

Днем несколько раз сходились с мамой в нервозных обсуждениях отъезда. Я удивлен, как мама упорно не хочет замечать того, что худшее не просто впереди — оно уже происходит с нами. Она не видит боевиков, не чувствует напряженности в городе, не испытывает беспокойства по поводу штурма. И даже взрывы по ночам ее не будят.

Я даже несколько завидую такой выдержке и безразличию. Возможно, у меня слишком богатое воображение. Мне очень тяжело находиться здесь. Тяжело исключительно морально. Я даже не столь уж сильно боюсь бомбардировок или боев под окнами. Просто не могу находиться здесь, среди всего этого, этих людей и рядом с военными.

Сюрреализм нашей жизни не думает сбавлять обороты. Весь день город лихорадит от громадных клубов черного дыма, поднимающегося откуда-то со стороны парка Щербакова. Дым виден на весь город и сильно пугает всех жителей. Строятся самые невероятные догадки. И лишь к вечеру появляется видео того, что это горит мусор на 5-и квадратных метрах у какой-то шахты. Клубы поднимающегося дыма впечатляют.

Пишут знакомые. Решились сходить в кино вчера. Просмотр несколько омрачило то, что на соседних сидениях сидело шестеро ДНРовцев с автоматами. Тоже люди, — расслабиться охота.

Вечером выхожу на улицу, чтобы проветрить голову. Моросит мелкий дождь. Все так же — как и утром, и днем — темно и серо. Улицы пустынны. И дорогу, в общем-то, можно почти без раздумий переходить в абсолютно любом месте.  ГАИ в нашем городе самоликвидировалась, в связи с недавним расстрелом патруля на окраине. Наверное, милиционеры не догадывались о том, что им придется умирать в ДНР, тогда, когда они возили ее представителей в марте с мигалками и помогали избивать участников проукраинских митингов.

Одиноко висит ситилайт с рекламой концерта «Океана Эльзы», музыканты которого так и не смогли приехать. Но даже тогда, когда их выступление еще было возможно, поход на него был подобен завтраку под пулями в «Трех мушкетерах», о которых я уже упоминал. Сепаратисты явно и недвусмысленно обещали убивать каждого, кто пойдет на «фашистскую группу». Характерно, что ситилайт стоял аккурат в том самом месте, где чуть больше месяца назад сепаратисты, при содействии милиции, избивали людей, вышедших на марш за единую Украину.

ри всем этом нельзя не заметить, насколько люди, как вид в целом, все же склонны к порядку. Ведь, по идее, без контроля количество происшествий должно было бы вырасти в сотни раз. Но нет, как-то даже все еще спокойно стоят на красный. Даже в тех местах, где это совсем не обязательно. И вроде с ножами на людей никто не бросается.

Решил сходить в «Амстор» неподалеку, купить себе и маме мороженное для успокоения нервов. На подходе к магазину заметил очередную припаркованную машину без номеров и с бородачом в камуфляже за рулем. Водитель спокойно занимался чем-то на своем смартфоне.

В «Амсторе» было как-то темно и пусто, несмотря на половину девятого. Банкоматы были выключены. На входе услышал фразу «аварийное освещение» и понял, что здание обесточено, и они работают на генераторе. Мимо ходили несколько бойцов с георгиевскими ленточками в виде шевронов на рукавах, задумчиво рассматривая полки и складывая какие-то продукты в корзинки. Каждый был сам по себе. И если бы не форма, они бы вполне тянули на обычных покупателей. Это было отчасти забавно.

Карточку у меня не приняли, заплатил наличными. Похоже, теперь начинаем тратить запас «живых» денег. Я знал, что в других магазинах карточки берут, но никто не мог сказать – как надолго это. Вышел из магазина и побрел домой. Дорогу мне пересек старенький «Москвич», который несся на аварийных огнях по полосе для автобусов навстречу остальному движению. Ну да, ГАИ то больше нет.

Мама вроде бы готова на днях ехать, но ей нужно время на спокойные сборы. Она смотрит новости и грустнеет. Потом переключает канал, и отвлекается на сериал или передачу, смеется. Затем пройдет куда-то, выглянет в окно, и начинает причитать о том, как все это ей надоело и как все плохо.

Общаюсь с любимой. Она — в безопасности, но волнуется за нас, переживает за маму. Успокаиваю и мысленно целую ее на ночь. Сегодняшняя бессонная ночь берет свое — и я бреду к кровати. Снова что-то взрывается вдали. Под шум дождя закрываю глаза.