Информационные войны против мягкой силы

Примечание редакции. Что такое мягкая сила, чем она отличается от информационной агрессии и почему успех Кремля в этих сферах значительно преувеличен — пишет в своей колонке для Project Syndicate гарвардский профессор и бывший помощник министра обороны США Джозеф Най.

Не удивляйтесь. Российское вмешательство в президентские выборы в США в 2016 году и предположительный взлом кремлёвскими хакерами серверов кампании Эммануэля Макрона во Франции в принципе не должны никого удивлять. Это так президент Владимир Путин (недо)понимает концепцию мягкой силы. Накануне его перевыборов в 2012 году Путин заявил в интервью одной из московских газет, мол, «мягкая сила — комплекс инструментов и методов для достижения внешнеполитических целей без применения силы, с помощью информации и других рычагов влияния».

С точки зрения Кремля цветные революции в соседних государствах, равно как и Арабская весна, были примером применения мягкой силы Соединенными Штатами. Новой формой гибридной войны. Понятие мягкой силы было включено в российскую Концепцию внешней политики ещё в 2013 году, а в марте 2016-го начальник российского Генштаба Валерий Герасимов констатировал, что «ответ на такие угрозы из-за рубежа конвенционными методами невозможен. Им можно противодействовать лишь такими же гибридными методами».

Что такое мягкая сила? Некоторые думают, что это любые действия, отличные от прямого военного вмешательства. На самом деле мягкая сила — это способность добиться своих целей привлекательностью и убедительностью, а не принуждение или подкуп.

Сама по себе мягкая сила не хороша и не плоха. Оценки зависят от конечных результатов, целей и последствий действия. Не всегда выкручивать мозги лучше, чем выкручивать руки (хотя, разумеется, когда воздействие идет умственное, а не физическое, субъект сохраняет большую автономность). Усама бин Ладен не угрожал людям, которые направили самолёты в здания Всемирного торгового центра в сентябре 2001 года. Он им даже не платил. Он заставил их совершить зло, увлекая их своими идеями.

Мягкая сила убеждения может быть использована для агрессии. Страны тратят миллиарды на публичную дипломатию и международное вещание, соревнуясь в привлекательности в «битве за ума и сердца». Инструменты мягкой силы наподобие Плана Маршалла или «Голоса Америки» помогли победить в Холодной войне.

После Холодной войны российские элиты поверили, что расширение Евросоюза и НАТО и западные усилия по продвижению демократии были призваны изолировать Россию и поставить её под удар. В ответ они попытались разработать собственную концепцию мягкой силы, продвигая идеологию традиционализма, государственного суверенитета и национальной эксклюзивности. Это нашло свой отклик в странах вроде Венгрии, где премьер-министр Виктор Орбан восхваляет «нелиберальную демократию», равно как и среди диаспоры вдоль российских границ, в бедных странах Центральной Азии и среди правопопулистов Восточной Европы.

Информационная война может быть использована для ослабления противников. Её можно считать «негативной мягкой силой». Атакуя чужие ценности, кто-то может снизить их привлекательность, а, значит, лишить врага мягкой силы.

Неправительственные организации давно усвоили, что многонациональные корпорации со своими дорогими брендами уязвимы перед тактикой «назови и устыди». Судя по имеющимся данным, когда россияне начали пытаться влиять на результаты американских президентских выборов в 2015 году, они хотели дискредитировать сам демократический процесс. То, что выбрали Дональда Трампа, который превозносил Путина — скорее приятный бонус.

Теперь российские вмешательства во внутреннюю политику европейских демократий призваны снизить привлекательность НАТО, воплощения западной жёсткой силы, которое Россия рассматривает угрозой для себя. В XIX веке результат противостояний в Европе зависел от того, у кого сильнее армия. Сейчас он зависит от того, у кого более подвешен язык.

Информационная война не ограничивается мягкой силой. И это не что-то новое. Манипулирование идеями и избирательными процессами, в том числе и путём денежных вливаний, имеет долгую историю. И Гитлер, и Сталин были первопроходцами в радиопропаганде. Но вещание, которое выглядит нарочито пропагандистским, не вызывает доверия и не привлекает внимания, соответственно, не является мягкой силой.

Когда международная политика превращается в соревнование по умению вызвать доверие, программы обмена, развивающие личные взаимоотношения студентов друг с другом, намного эффективнее генерируют мягкую силу. В 1960-х американский журналист Эдвард Мюрроу заметил, что самая важная часть международного вещания — не десять тысяч миль кабелей, но последний метр личного контакта.

Но как быть в мире социальных медиа, в который друзья лишь в клике от тебя, легко создать поддельных друзей и организовать подачу фальшивых новостей с помощью платных троллей и ботов? Россия отточила эти техники до совершенства.

Вдобавок к формально-публичным рупорам типа Russia Today и Sputnik, Россия внедряет армии платных троллей и ботнетов, чтобы создавать фальшивую информацию и забрасывать её в информполе как правдивую. В 2016-м российская военная разведка шагнула ещё дальше, взломав сеть Национального комитета Демократической партии, украв информацию и распространив её для нанесения урона Хиллари Клинтон.

Информационные войны не новы. Но кибертехнологии их удешевили, ускорили и удлинили им руки. А также сделали их менее заметными. Но хотя российские информационные атаки преуспели в разрушении и успешно повлияли на выборы 2016 года, у них не получилось генерировать мягкую силу. The Portland Consultancy в Лондоне опубликовало рейтинг «Мягкая Сила: топ-30», в котором Россия — лишь 27-я.

В 2016-м финский Институт международных дел обнаружил, что российская пропаганда не так уж сильно влияет на мейнстримные западные медиа и никогда не приводила к реальным изменениям политики. А опрос Чикагского совета международных дел в декабре показал, что популярность России среди американцев упала на самый низкий уровень после окончания Холодной войны в 1986 году.

По иронии судьбы, вместо того чтобы помочь извлечь выгоду из президентства Трампа, российские информационные атаки ослабили президента и сильно снизили российскую мягкую силу в США. Как указывают некоторые аналитики, лучший ответ на поток фейков — не отвечать на каждый пример вранья, а предупреждать процесс, делать против него прививки. Как показала победа Макрона, на европейских выборах в 2017-м это время от времени срабатывает.

Перевод Виктора Трегубова