Интервью. Аркадий Бабченко. Часть 2. Политика, родословная и отстраненность от власти

А.В. Были ли попытки контакта со стороны АП и ОП для общения и коммуникации с вами в любой форме?

А.Б. Какого президента?

А.В. И Порошенко, и Зеленского.

А.Б. Ну с Порошенко мы встречались.

А.В. А с Зеленским?

А. Б. Нет.

А.В. Ни с его командой, ни с кем бы то ни было?

А.Б. Нет, мне никто не звонил, зачем, с какой радости?

А.В. Ну, навести контакты и поддержать?

А.Б. Нет-нет-нет. А зачем, почему они должны мне звонить?

А.В. Ну внести контакты, чтобы касались действий каких-то, смягчили свою риторику, поскольку у вас большое количество подписчиков и вы медийное лицо...

А.Б. Слушайте, ну, я думаю, что у меня уже есть такая репутация, на которой...

А.В. Порохобота?

А.Б. Нет, не порохобота. На которой... Да у меня на лбу написано: не надо звонить с предложениями «давай наведём контакты». Журналист должен быть равноудален от всех ветвей власти и от власти вообще как таковой. Если бы я хотел наводить контакты, если бы у меня было желание наводить контакты, я бы уже сейчас, 2 года назад, 1,5 года назад был бы каким-то советником Порошенко. Заседал бы где-нибудь там у него в советах, а сейчас пошёл бы с «Европейской солидарностью» в Раду, получил бы от него гражданство. Мне же предлагали гражданство, я же отказался от него.

А.В. Почему?

А.Б. А с какой радости я буду получать гражданство вне очереди каким-то особым указом? Я ― украинец. У меня дед из-под Геническа. Мне оно положено по закону. С какой радости я буду лезть впереди очереди, впереди других? Есть законная процедура и я докажу свои корни, найду документы, и всё, давайте. Это мне положено по закону.

Нет, почему надо лезть впереди очереди, я этого не понимаю. Есть масса людей, у которых заслуга перед Украиной на порядок больше, чем у меня, они ещё не получили гражданство. И тут я, весь такой красавец, приду и скажу «Вот, Пётр Алексеевич, мой паспорт, давайте мне его сюда». Так не делается.

А.В. Ну вы начали процедуру получения гражданства?

А.Б. Я начал процедуру поиска своих корней, поиска деда, но по известным причинам она была прервана. Потому что нам уже потом не до этого стало, из бункера неудобно. Сейчас мы возобновляем её, опять начали писать запросы, искать деда. И я думаю, что мы это закончим в конце концов, и паспорт я всё-таки получу. А если бы я хотел, то я у Порошенко уже был бы там, я б уже в Раде наверное сидел, да? Но так не делается. Я вообще не понимаю, зачем такое количество... Вот эта какая-то мода, вот этот тренд, когда украинские журналисты идут в политику. На какой чёрт? Зачем, если ты прекрасный журналист, а хочешь стать хреновым журналистом? Зачем тебе это надо?

Меня журналистика как профессия полностью устраивает, я на своём месте. Я 20 лет потратил на то, чтобы стать в журналистике тем, кем я стал сейчас. Я не хочу ещё 20 лет тратить на то, чтобы стать в политике профессионалом и начать разбираться. Вот я сейчас приду в парламент, нихрена не понимая, не имея экономического образования. Приду, имея юридическое образование, которое я получил 20 лет назад ещё в России, забыв то, что я там получил, вот сейчас сяду и буду писать законы. Ребят, вы чё, вы чё делаете?

А.В. Ну так получить больше доступа к информации как депутат, к запросам?

А.Б. Если ты как журналист получишь больше доступа к информации, которой ты не мог получить, ― одно дело. Но получая его уже как политик, ты как журналист не сможешь опубликовать данные. Это будет уже закрытая информация, к которой у тебя есть какой-то отдельный доступ. Так мне и не нужна эта информация, зачем она мне?

А.В. Ну как, для написания материалов, для продолжения журналистской деятельности, но уже с корочкой. Разве это не вариант?

А.Б. С корочкой депутата?

А.В. Да.

А.Б. Ну нет, нет, подождите. Если ты хочешь занимать журналистикой, занимайся журналистикой. Если ты уходишь в политику, то про журналистику забудь. Это совершенно разные вещи, которые не смешиваемые в принципе. Это как вода и масло. Ну не смешивайте. Это два разных слоя. Политик ― это политик. Журналист ― это журналист. И опять же, журналист должен быть удалён от власти, удален от всех людей у власти. Он не может с ними вась-вась за ручку.

А.В. Учитывая то, что журналистика ― это четвертая власть...

А.Б. Да, да, да.

А.В. Ваши мысли на будущее и ваши взгляды на перспективы Украины?

А.Б. Нет у меня никаких планов на будущее. Такие же, как сейчас: писать, работать, всё, как сейчас.

А.В. А какие перспективы Украины, на ваш взгляд, на ближайшие 5 лет?

А.Б. Ну если бы я думал, что радужные, я бы не стал вывозить семью. Я не очень оптимистично смотрю на перспективы.

А.В. Плохо, да?

А.Б. Ну не сказать, что прямо вообще уж плохо. Но хорошего выхода из этой ситуации я не вижу.

А.В. На ваш взгляд, есть профессиональные кадры, которые есть вокруг нового Президента или все они игроки по роялю и не более того?

А.Б. Ну, наверное, может… Я не настолько знаю все эти новые лица. Ну может, наверное, там кто-то есть. Говорят, премьер вроде более-менее ничего. Я пока что не могу ничего сказать об этом. Но ситуация, когда руководить службой безопасности воюющей, бл*ь, страны назначают продюсера команды КВН, ну-у… А потом вы спрашиваете: эй, а почему ты уехал из Украины?

А.В. Логично. Ну и люди, которые с вами работали до операции (спецоперация СБУ с инсценировкой убийства Аркадия Бабченко, мы это освещали ― ред.) и после, одни и те же? Или они сменились после смены власти?

А.Б. После операции со мной никто не работал. У меня нет никаких контактов с СБУ.

А.В. То есть ни оперативники, ничего у вас не…

А.Б. Они выполнили свою работу, всё. И мы разбежались. Меня передали под охрану, и всё. Если вы думаете, что мы там созванивались, на созвоне были постоянном, что они мне звонили и говорили: о, Аркаша, давай подскочи там, у меня есть инсайд, я тебе скажу. Нет. Журналист должен быть удалён от власти, удалён, понимаете?

Вот если брать ту же самую Чечню. Сулим Ямадаев. Вот я ездил с чеченцами, это были ямадаевцы. У них в Чечне Ямадаев тогда был на очень высоком положении. Он занимал очень высокие ранги, да? И вот мы с ним были на войне, потом мне говорит, типа «ты хороший парень, давай обменяемся телефонами». Слушайте, я дал ему какой-то левый свой номер. А номер, который он мне дал ― я его тут же порвал, выкинул и забыл. Потому что не может быть у журналиста таких знакомств.

И если ты журналист, ты не можешь взять трубку и позвонить Ямадаеву: «О, Сулим, привет. Пойдем с тобой выпьем!» Если ты журналист, ты не можешь позвонить Грицаку: «О, Василий как его, Семёнович. Это Аркаша Бабченко. Давай и с тобой выпьем». Ты должен быть одинаково удалён от всех этих людей.

А.В. А что насчёт инсайдов?

А.Б. Пожалуйста! Получай, добывай информацию. Это совсем не обязывает тебя вась-вась с этими людьми. Есть официальные запросы информации, пожалуйста. Есть официальные пути получения данных. Есть другие инсайды, не знаю там. Плати каким-нибудь своим инсайдерам, покупай у них. Если хочешь «выпивать» ― да пожалуйста. Но это не ко мне.

Я считаю, что нужно быть равноудалённым. Мне моя репутация важнее получения информации. Поэтому Служба безопасности Украины выполнила свою работу, меня передали «альфачам» под охрану, и всё. Вообще никаких отношений больше не было.

А.В. У вас была охрана «Альфа» и о противнике к вам больше не обращались?

А.Б. Нет, а зачем? Нет, ну может быть там звонили пару раз уточнить какие-то вопросы что-то там. Процессуальные вопросы, конечно, велись. По процессуальным вопросам мы, естественно, потом общались после спецопераций. Потому что процессуальные вопросы продолжались дольше. Ну вот такого больше не было.

А.В. Хорошо, вернёмся к спецоперации. Ожидали, что будет такой резонанс?

А.Б. Нет. Никто не ожидал.

А.В. То есть даже после Шеремета никто не ожидал, что в кого-то выстрелят?

А.Б. Никто не ожидал, что так получится. Я думал, будет локальная шумиха. Но что бабахнет на весь мир... Лично я не ожидал.

А.В. И были там какие-то личные обиды ваших коллег. Мол, вот почему ты нам не сообщил, что ты живой.

А.Б. Ну конечно были, полно!

А.В. Они остались или развеялись, эти обиды?

А.Б. У меня откололось такое количество людей, которых я считал своими друзьями... Начали что-то писать там, типа Бабченко предал профессию, ляля-тополя. Так по барабану сейчас. То, что вы там пролили лишние слёзы, написали лишний некролог… Для меня этот вопрос стоял на вообще каком-то 125-м месте, потому что я тогда был выжат как лимон, выжат полностью. У меня вообще никаких сил не было.

Мы первые три дня после спецоперации вообще пластом лежали. Не ели, не пили, не спали, не... спали, прошу прощения. В себя начал приходить только месяца через два. Более-менее силы начали появляться. Потому что всё месяц тянулось, месяц из меня эти жилы вытягивались. Ну попробуйте походить месяц с ощущением, что у тебя на спине мишень. Не было же понятно: одна группа нанята или несколько. Вот одна известна, да, вот Цимбалюк ― он известен. А кроме него ещё нанят кто-то? Или не нанят? Неизвестно же. При этом тебе говорят: не вздумай менять свою привычную жизнь, дабы не спугнуть. Живи, мол, точно так же, как жил до того. И вот ты выходишь в магазин и думаешь: грохнут тебя сейчас или не грохнут. Я вам хочу сказать, это сильно вытягивает жилы. Поэтому что-то там типа «ах-ах, это не морально, это нехорошо..». Ребята, ну вы в другом мире просто живёте.

А.В. А что вас сподвигнет выйти с бункера? Сказать: всё, теперь я свободен, могу спокойно ходить по улице и ничего не бояться.

А.Б. Такого никогда не будет, к сожалению. Я свободен, спокоен, могу ходить по улицам, я хотел пару месяцев пожить так ― хотя бы сейчас. Но вот тут Евгений Алексеевич Киселев провёл великолепное журналистское расследование и заявил на весь мир, что Бабченко уехал. Израиль, конечно, замечательная страна, но всё равно: спокойствия в душе уже как-то поубавилось. Ну как... время нужно, время должно пройти. Я думаю, что если я эти ближайшие пять лет переживу, то я уж точно доживу до 96 лет. Время отвязок ― лет так примерно пять. Когда всё это забудется, внимание будет переключено на другие проблемы. Уже когда Бабченко станет нахрен не нужен.

А.В. Время или крушение путинского режима?

А.Б. Крушение путинского режима ― это идеальная ситуация, конечно. Просто мечта мечт. Тогда уж точно…

А.В. Вы считаете, что через пять лет Путин ещё будет при власти?

А.Б. В ближайшие 20 лет он будет при власти.

А.В. До 90 лет?

А.Б. А почему нет? Ну хорошо, не до 90, ему сейчас 65. Вот до 85, почему нет? Можно и до 95, почему нет. Мугабе в 92 года пошёл. 92 или 96 ему было. 92 по-моему.

А.В. У него была специфическая диета.

А.Б. Путину 65 лет, он мужик молодой, энергии у него хоть отбавляй, со здоровьем всё в порядке. Медицина достигла высот. Таких высот, что он даже до бессмертия может дотянуть. Экономика не рухнула, нефть денег стоит, империя начала осознавать себя как империя. Имперские амбиции стали прорастать даже у моих бывших либеральных товарищей. Сейчас я читаю, что они пишут, и офигеваю немножко. Почему Путин должен уйти от власти? Об этом вообще ничего не говорят.

А.В. Такой последний вопрос: что бы вы хотели сказать , чего вы ещё не говорили? Потому что каждое интервью выглядит как «день сурка». Вы говорите одно и то же, спрашивают одно и то же. Что вы бы хотели сказать, о чем ещё не говорили, о чем ещё не думали?

А.Б. Наверное, наоборот. Я уже больше хочу не говорить, чем говорить. Как раз говорить хочется поменьше. Во-первых, это моя работа, и от неё иногда хочется отдыхать. А во-вторых, нет желания плодить, множить сущности. Хочется говорить уже максимально кратко, точно и понятно. И там, где можно промолчать, лучше промолчать.

А.В. Спасибо!

А.Б. Спасибо.