История автокефалий и параллели с Украиной

Примечание редакции. В эти месяцы Украина идёт к созданию собственной независимой церкви и отрыву от Москвы и в этой сфере. Мы уже писали об этом, и, должно быть, ещё напишем. А пока наш автор, профессиональный религиовед, прислал нам материал о том, как другие православные церкви получали автокефальный — независимый — статус.

Процесс конституирования поместной церкви в Украине поднял наружу много проблемных вопросов, которые назрели в православной среде, однако до этого их не обсуждали. Прежде всего я имею в виду вопрос автокефального статуса той или иной Церкви и порядок её провозглашения. Дело в том, что каноническое право допускает существование автокефальных церквей, однако процедура их образования не прописана. Прямо как ситуация с импичментом Президента: право у Парламента есть, а закона нет. В православии существует ряд канонов, которыми руководствуются церкви при определении административного устройства^[1]. Однако когда речь заходит о самом механизме, то принято полагаться на прецеденты, которые красиво именуются традицией. В то же время сейчас озвучивается ряд манипуляционных тезисов, которые якобы делают невозможным решения «украинского кейса».

Инициатива светской власти

Одним из таких является тезис о якобы невозможности или даже недопустимости инициативы этой темы властью. Такая позиция не только не соответствует действительности, но и противоречит сложившейся православной традиции. Так, например, автокефалию Элладской православной церкви инициировал в 1833 году король Оттон Ι, который был протестантом (это к тезису, что депутаты-греко-католики не должны заниматься православным вопросом). И уже через месяц церковные иерархи провели собор и в одностороннем порядке объявили автокефалию от Константинополя. Новая Церковь руководствовалась коллегиально (Синодом), а не одним предстоятелем. Членов Синода назначал король. Сначала Вселенский Патриарх не признавал этой автокефалии, однако через 17 лет всё же смирился и выдал Томос.

В истории Сербской церкви подобная ситуация повторялась дважды. Впервые власть инициировала автокефалию в 1346 году. Король Стефан созвал собор, который объявил о создании Печского патриархата. Константинополь не признал этого, а патриарх Каллист I (кстати, святой) предал анафеме короля Стефана, новоизбранного патриархом Иоаникия и вообще всё сербское духовенство. Однако через 29 лет раскол легализировали (привет спикерам УПЦ (МП) и РПЦ!).

История Сербской церкви очень динамичная, запутанная и нелинейная — там церковные институты в действительности следовали за государственными границами. Так вот в очередной раз, когда Сербия обрела независимость и встал вопрос создания патриархата, инициатором был король Александр Карагеоргиевич, утвердивший решение об объединении своим приказом^[2].

Не является исключением и пример Москвы, так активно отрицающей право украинских властей заниматься религиозным вопросом. Российское государство инициировало процесс автокефалии русской церкви. Сначала в XV веке не признав законного Киевского митрополита и поставив собственного ставленника на церковную кафедру. В 1467 году был созван собор восточно-русских епископов. Интересно, что инициатором собора стал московский князь Иван III. На этом соборе был окончательно оформлен разрыв отношений между Москвой и Константинополем^[3]. В том же году была издана специальная грамота патриарха Константинопольского Дионисия, в которой вся Московская церковь отлучалась от церковного общения^[4].

Светская власть не только начала раскол, но и потом пыталась его легализовать. Так, признание раскольников и их автокефального статуса состоялось в 1589 году Константинопольским патриархом Иеремией II, к тому времени уже год сидевшим под арестом. Более того, в Патриаршей грамоте чётко указывается, что Томос выдан по просьбе царя (Бориса Годунова) к Константинопольскому и трём восточным патриархам^[5].

Власти также инициировали автокефальный процесс и в Албании. Причём там духовная независимость была провозглашена не Синодом епископов, а на Народно-церковном соборе (что-то вроде Первого всеукраинского собора УАПЦ, который любят критиковать в РПЦ из-за участия в нём мирян наряду с епископатом).

Более того, уже в наш период демократии и религиозной свободы также существуют прецеденты, когда драйвером церковных процессов становится государство. В заявлении Вселенской Патриархии было указано, что она принимает православные приходы под свою юрисдикцию на «настоятельной просьбе Эстонского правительства»^[6].

В новейшей истории России был интересный прецедент: в 2007 году объединились (восстановили общение) две институции: РПЦ и РПЦ за рубежом, и это несмотря на взаимные анафемы и травлю друг друга раскольниками. В дело вмешался Путин и объединил две церкви. И что-то я не припомню, чтобы в РПЦ протестовали против легализации этого раскола.

Автокефалия через раскол

Что бы там не говорили спикеры РПЦ или УПЦ (МП) о невозможности «легализации» раскола, историческая правда нам демонстрирует несколько отличную картину. Много раз в истории Церкви автокефалии возникали именно как признание раскола. Так было с русской церковью, которая, прежде чем быть признанной, находилась 141 год именно в расколе. С ней не было общения, о чём свидетельствует упомянутая грамота патриарха Дионисия. Именно через признание раскола возникла Сербская автокефалия (всех подвергли анафеме, а затем легализовали). То же самое было и с болгарами, которые ждали признания со стороны Константинополя. В период первой автокефалии это было 8 лет, во время провозглашения последней — более 70 лет. Причём этот процесс сопровождался разрывом отношений и вошёл в историю как «греко-болгарская схизма», то есть это был полноценный раскол. После нескольких десятилетий он был просто легализован и всё.

Две юрисдикции

Ещё одним тезисом, которым пугают украинцев, является утверждение о якобы недопустимости существования двух юрисдикций в одном государстве. Спикеры, которые это говорят, ссылаются на нормы канонического права, устанавливающие власть только одного епископа в городе. Да, действительно есть такая норма, однако она не выполняется ни одной поместной церковью. Особенно это актуально для стран, куда выехала православная диаспора. Там (в Европе и США) может быть по 3–5 епископов в одном городе: греческий, сербский, румынский, российских, антиохийский и тому подобное.

На Всеправославном соборе в 2016 году даже был принят соответствующий документ о диаспоре, где, в частности, говорится следующее:

«Констатировано также, что на современном этапе невозможен по историческим и пастырским причинам немедленный переход к строго каноническому порядку Церкви, предусматривающему пребывание только одного епископа в одном месте». Этот документ был согласован на встрече предстоятелей, и подписан всеми, в том числе и Московским патриархом.

Однако такая ситуация не только в диаспоре. Есть такие страны, как Эстония и Финляндия, где действуют параллельные епархии Москвы и Константинополя. Интересный пример демонстрирует Греция. «Новые территории», которые это государство получило после Балканских войн (1912–1913), остались под властью Константинопольского патриархата. То есть на территории страны действуют две автокефальные церкви — одна поместная, то есть расположена по месту (Элладская в Греции) и одна, центр которой за рубежом — Константинопольская.

(Не) Следование за политическими границами

Отдельные спикеры Церкви время от времени погружаются в пространные, оторванные от реальности рассуждения. Они могут, например, заявить, что Церковь не от мира сего, и поэтому должна обращать внимание на «временные изменения» (под временными изменениями имеются в виду границы, а в нашем контексте — границы Украины, ага). Однако это ложь, и вот почему. Церковь как социальный институт не может функционировать в обществе и не меняться вместе с ним, хотя бы потому, что в противном случае она очень скоро бы маргинализировалась. Не впадая в детали, опишу несколько важных прецедентов в контексте автокефалии.

Грузинская православная церковь после распада империи Романовых объявляет автокефалию. Москва это осуждает, а затем в 1943 году внезапно признаёт. Более того, ссылается на правило 17 IV Вселенского собора, мол, Грузия обрела независимость (в рамках СССР, ага), поэтому и церковь должна стать независимой. Здесь очень чётко положен принцип, что церковные границы следуют за государственными. Интересно, что когда Украинская православная церковь начала использовать этот аргумент, Москва придумала множество отмазок, почему этот принцип вдруг внезапно не работает.

Интересный пример демонстрирует Греция. Дело в том, что во второй половине XIX века это государство увеличило свою территорию. В его состав вошли Ионийские острова и Фессалия. Церковь признала эти изменения — и религиозные структуры на этих территориях перешли под власть Элладской церкви.

Политические границы влияли и на формирование территории соседних церквей Польши и Чехословакии. В них несколько похожие истории. Автокефалию они получили в 1920-х гг. от Константинополя. Однако после Второй мировой войны Москва аннулировала эти документы (для Польши) и аннексировала церковные территории (для Чехословакии). Затем обеим церквям самочинно дала автокефалии, однако в совершенно других границах (по результатам послевоенного мира). Польша лишилась юрисдикции над Западной Украиной и Беларусью, а Чехословакия потеряла значительную часть своей паствы, находившейся в Закарпатье.

Необходимость консенсуса

Одним из «предохранителей» против автокефалии её противники называют необходимость общего консенсуса. Именно на этом настаивает РПЦ. Они хотят, чтобы решение об автокефалии принималось исключительно на основе консенсуса всех церквей. То есть чтобы каждая церковь имела право вето, как в Совбезе ООН. Почему этот вариант утопический — достаточно посмотреть на результативность того же Совбеза и то, как в нём голосует Россия. Более того, процедура консенсуса не соответствует православной традиции. Вселенские и поместные соборы принимали любые решения простым большинством, а не консенсусом, поскольку такового просто не существовало. Выступать за смену старой процедуры равнозначно измене православной традиции, на что в Москве, похоже, готовы пойти.

Откуда возникла сама идея консенсуса? Она появилась во время подготовки к Всеправославному собору, ведь отдельные Церкви не соглашались на участие, если они не будут иметь права вето. В самом деле, предварительно был согласован документ об автокефалии, согласно которому она провозглашается исключительно на основе консенсуса. Однако этот документ так и не был принят. А это значит, что у него нет никакой канонической силы. Светским языком — это законопроект, который априори не может быть обязательным для исполнения. Украинская автокефалия не должна быть согласована со всеми, это желательно, но не обязательно. Это не является каноническим требованием, поскольку его нет в каноническом праве. Требовать консенсуса значит действовать неканонически. Смешно, что, последовательно требуя соблюдения каноничности, Москва сама требует поступить неканонично.

***

Противники автокефалии запускают в информационную среду ряд тезисов, которыми пытаются доказать якобы невозможность получения Украиной церковной независимости. Они апеллируют к разного рода лозунгам, которые на первый взгляд кажутся логичными, однако при проверке на историческом материале оказываются ничтожными. Самое интересное, что такие заявления делают представители церкви, имеющие духовное образование. Однако их высказывания противоречат не только истории Церкви, но и православной традиции. О чём это говорит? Что реальных весомых аргументов против автокефалии православной церкви в Украине не существует. А те заявления, которые звучат, являются лишь попыткой создать информационный шум и заболтать ситуацию. Это особенно важно, когда твои позиции слабы.