14:00 28.04.2020

Как виртуальность влияет на массовое сознание

Идеи Ларри Кинга на постсоветском пространстве

общество

Источник

Горы на карте физического пространства отражают самые высокие точки. Горы на карте информационного пространства представляют собой самые обсуждаемые события в информационных программах и соцмедиа. Горы на карте виртуального пространства ― это чувства любви и ненависти, жизни и смерти, войны и мира… Движение между ним и составляют сюжет, задавая движение нарратива. Здесь обязательно будет внятный конец, завершение, чего может не быть в информационном пространстве, так как настоящая жизнь не может завершиться, как жизнь искусственная из романа или телесериала.

Разные виды религий и идеологий соревнуются друг с другом, стараясь перетянуть на свою сторону маленького человека. Они рисуют перед ним то красивые, то страшные картины, куда он попадёт, если пойдёт или не пойдёт по тропе, предлагаемой ими.

Мы нуждаемся в искусственных эмоциях, получаемых из литературы и искусства, а сегодня из телесериалов, поскольку жизнь современного человека потеряла прошлые психологические всплески, перейдя в более комфортное существование. Прошлая борьба за выживание стала борьбой за выживание героев телесериала, жизнь которых нам известна часто лучше, чем жизнь наших соседей.

Советский тип человека получился ещё более «потерянным», поскольку из него изъяли то лучшее, что было в типаже человека дореволюционного. В нём тогда была независимость, которую напряжённо и постоянно вытравляла советская власть, поскольку видела опасность для себя в гордо поднятой голове. Человек свободный постепенно стал человеком подчинённым.

Интересно, что такая подчинённость может создаваться не только косвенно, но и прямо, то есть задумываться как бы в дизайне советского. Можно привести такой пример. Д.Лихачёв говорит: «Помню, как в 37 году, когда начались массовые аресты в Петербурге, вдруг я услышал, что на почте мне говорят «гражданин», милиционер говорит «гражданин», кондуктор в трамвае говорит «граждане», а говорили всегда «товарищ». А случилось то, что каждый человек был подозреваем. Как же сказать «товарищ» ― а может быть, он шпион в пользу какой-нибудь Исландии? Я не знаю, какой это был запрет, я его не читал, но это в один прекрасный день, как туча, надвинулась на город ― запрещение говорить «товарищ» во всех официальных учреждениях. Я спросил у кого-то: почему вы мне раньше говорили «товарищ», а теперь «гражданин»? А нам, говорят, так указано было. Это было унизительно. Страна без уважения к другой личности. Какие отношения вообще возникают с детства, со школы, если девочки начинают матюкаться? Мне об этом очень трудно говорить, потому что я чувствую, что попадаю в русло нравоучительной беседы. Но у меня очень много писем по этому поводу мата или, как осторожнее говорили до революции, «трёхэтажных выражений»¹.

Победы (война, или космос, или спорт) давали снова это ощущение гордо поднятой головы, но, по сути, оно было в первую очередь коллективным, а не индивидуальным действом. Оно не шло снизу, а санкционировалось сверху. Здесь за гордо поднятую голову не наказывали, поскольку гордость носила коллективный характер.

Подчинённость даже самому маленькому начальнику, не говоря уже о таинственных «органах», стала самой сутью советского человека, у которого удары судьбы могли полностью изменить ход жизни. Но это не та особенность, которая способствует развитию, она тормозит развитие. Развитие начинало реализоваться только в ситуации, стимулированной и разрешённой государством. Холодная война, как это ни парадоксально, была стимулом развития науки и искусства, поскольку требовала от государства развития, то есть вкладывания средств в талантливого человека, чтобы он мог порождать нужные для холодной войны «продукты» ― например, ракеты или фильмы.

Формула советского человека в норме сформулирована ещё до наступления эры советской власти поэтом Некрасовым, написавшим: «Поэтом можешь ты не быть, но гражданином быть обязан». То есть социальная функция человека всегда более важна, чем даже профессиональная.

Человек всегда ищет комфортную для себя среду. Если его наказывать за всплески активности, их не будет. Сегодня, когда пропала стимуляция развития со стороны холодной войны, исчезло и само развитие. В крайнем случае технологии могут прийти с Запада, купленные, а не созданные самостоятельно.

Развитие можно разделить на два источника: внешне инициированное и внутреннее. Власть и бизнес могут выступить в роли таких источников. Если же власти это неинтересно, а бизнес не способен на это, поскольку ему легче заняться продажей готового чужого, то мы имеем остановку развития, которая происходит на постсоветском пространстве.

А. Витухновская отмечает: «Постсоветское общество является обществом средних, проверенно-серых, безопасных. Это связано с тем, что изменился сам антропологический тип, в целом. Вспомните образы начала ХХ века. Монументальность, цементеющая мощь, внутренний стержень человека, отражённый на его лице. Эти типажи стали стираться где-то в 50-60-х и в 70-е исчезли начисто. В процессе социальной селекции и индустриализации мы получили нового эстетичного и гламурного, но всё же маленького человека. Это на Западе. Социалистический же, как и постсоциалистический человек, продолжает оставаться неказистым, несуразным, негламурным, измотанным тяготами жизни, и представьте, плюс ко всему, ещё и мелким! И вот именно этот человек является не только представителем масс, он является и представителем формально элитарных групп и сложившихся внутри них консенсусов. На выходе мы имеем некий суррогат коллективного разума, а точнее — мечущееся в рамках внутренних установок массовое бессознательное, диктующее и воспроизводящее самое себя, подобно колонии бактерий. В некотором роде, мы имеем проекцию бытия в его негативном аспекте. Но я не раз писала о том, что Россия и есть тёмная окраина бытия, вся его негативная концентрация»².

Мир всегда обладает очень сильными правилами, задающими бытие человека. Но в данном случае следовало создать новые правила, отличающиеся от предыдущих. И сделать это следовало за достаточно короткое время, что не могло длиться несколько поколений.

И эти новые правила вводили не только школы и университеты, не только «органы», но и позитивный инструментарий в виде литературы и кино. Человек усваивает как позитивные, так и негативные примеры вокруг.

Точно так этот опыт повторили в период перестройки, когда главным массовым средством воздействия стало не кино, а телевидение. Кино, кстати, скорее разрушало то, что было в прошлый период, а телевидение вводило как раз новые правила.

Так произошло с программой «Взгляд», привязанной в коллективной памяти к В.Листьеву. Сегодня в воспоминаниях это выглядит так:

– Эдуард Сагалаев, возглавлявший в конце восьмидесятых Молодежную редакцию Центрального телевидения: «Идея была в том, чтобы на советском телевидении появились свои собственные стиляги вроде Beatles. Четыре мушкетёра, которые бы говорили на понятном народу языке, обсуждали насущные проблемы»³,

– Т. Дмитракова, режиссёр программ Листьева: «В восьмидесятые было ощущение, что жители СССР живут под водой. Официоз на сессиях политбюро, официоз на телевидении, официоз в газетах. Мы так к этому привыкли, что перестали замечать. И когда в эфир ворвался «Взгляд», мы словно всплыли на поверхность» (там же).

– А. Политковский: «Идею программы («Час пик» ― Г.П.) Листьев позаимствовал у американского шоумена Ларри Кинга, который считался самым популярным интервьюером в США. «Влад скопировал даже его образ. Как и знаменитый американец, он появлялся в эфире в подтяжках. Это было необычно, но притягательно» (там же).

Как видим, внезапно было скопировано и поставлено на поток многое. И это выглядело вершиной возможного, поскольку даже интернета тогда не было, и люди не были готовы к новой информации. Разрушение советской системы началось с разрушения советской информации. Мальчики в джинсах с новой информацией победили дядей в галстуках со старой информацией. Но как напомнил как-то Кравченко, у него каждый второй политобозреватель имел в кармане корочку спецслужбы.

Однако все эти «новации» пришли из совершенно другого кабинета и другого решения. Всё это целенаправленно запустили ЦК и КГБ. Официально они мотивировали это необходимостью отвлечь молодёжь от слушания западных радиопередач, что звучит вполне в духе советского времени. Но это, по сути, оказалось лишь фиговым листком, который прикрывал выход специально подобранной информации, направленной на разрушение, причём делалось это на самом массовом канале страны.

Глава Гостелерадио СССР Л. Кравченко вспоминал: «Об этом решении нам объявил Александр Николаевич Яковлев. На встрече присутствовали главный редактор «Правды» Афанасьев, Филипп Денисович Бобков из КГБ и я. Яковлев сказал, что есть такое мнение, и нужно предпринять некоторые шаги, чтобы удержать аудиторию, особенно молодёжь, у телеэкранов рано утром и поздно вечером ― у «голосов» это был самый прайм-тайм. Я придумал утренний канал ― вначале он был без названия, просто подряд шли новости, мультфильм (психологи сказали, что очень важно, чтобы у телевизоров по утрам были дети) и эстрадные номера. Формат оказался удачным, потом продлили до часа, потом я придумал название «90 минут», когда стало полтора часа, потом ― «120 минут», а когда дошли до двух часов с половиной, то не стали называть «150 минут», потому что 150 с утра ― это слишком, и передачу переименовали в «Утро». Это что касается утреннего эфира. Что было с вечерним ― хорошо известно. «Взгляд», «До и после полуночи». Почему две передачи в одном формате ― это тоже интересно»⁴.

И некоторые нюансы того же в другом интервью: «В 1987 году секретарь ЦК КПСС Александр Яковлев пригласил к себе первого зампредседателя КГБ Бобкова, Афанасьева от «Правды» и меня и объявляет нам: «Через три месяца мы прекращаем глушить западные радиоголоса. Поэтому сейчас самое главное: уберечь молодёжь от тлетворного влияния Запада», ― эту фразу Яковлева я записал в блокнот, который у меня цел и сегодня, ― и поэтому мы должны за короткое время создать свои программы особенно для утреннего и вечернего эфира». Я в свою очередь собрал у себя в кабинете талантливых ребят из молодёжной редакции и предложил им сделать эти музыкальные информационно-развлекательные программы. Смелые по сюжетам и фактам, неожиданные по интерпретации этих фактов. Да, безусловно, «Взгляд» помогал в разрушении Советского Союза, но, с моей точки зрения, происходило это позже, когда эти ребята уже были народными депутатами РСФСР и входили в оппозиционную союзному центру партию. Конечно, это был бесподобный феномен, примеров которому в мире нет и не было. Я и сейчас не скрываю, что я подал идею «Взгляда», так же как, скажем, и идею «Прожектора перестройки», и помогал этим ребятам»⁵.

И ещё одна цитата Кравченко уже периода ГКЧП: «Перед самым началом заседания я встречаю Ахромеева. Он начинает возмущаться: «Всё проваливается! Всё идёт в высшей степени бездарно! Сегодня из-за бездарных людей скорее всего будет уничтожена великая страна! Как мало для этого понадобилось денег ЦРУ…» А мы действительно знали, что ЦРУ стало вдруг гораздо меньше тратить денег на СССР ― оно стало просто покупать людей»⁵.

Есть ещё одна версия восхождения наверх именно Листьева. «Коржаков торопил Листьева. Нужны были деньги на подготовку общественного мнения по замене явно дряхлеющего Ельцина на молодого и деятельного вице-премьера Олега Сосковца. Времени было мало ― приближались президентские выборы в стране, и мало было уверенности у Коржакова и членов его команды, что нынешний президент с предельно низким уровнем личного рейтинга сможет их выиграть. Была определена сумма предстоящих затрат ― от 50 до 60 млн долларов. Именно эта сумма стала роковой для Владислава Листьева. Поняв, что ставка на Листьева как на возможного финансового донора, себя не оправдала, Коржаков сбросил его со счетов. Листьев был обречён. Дни его были сочтены, что он сам прекрасно понимал. Слишком много сильных врагов он обрёл, и при этом лишился поддержки могущественного Коржакова. Коржаков не просто потерял интерес к Листьеву: он его опасался как ненужного свидетеля по подготовке замены Ельцина на Сосковца. Разыгрывая сложную партию по захвату власти в стране, Коржаков задумал устранить Листьева таким образом, чтобы его смерть вызвала громкий политический и общественный резонанс»⁶.

Если главная машина виртуальности страны, вещающая на миллионы, говорит нечто, причем делая это изощрённо, поскольку полностью уходит от официоза, заимствуя все формы западного телевидения, неизвестные доселе в стране, то понятна сила её воздействия. Так «подтяжки Ларри Кинга» побеждали советские схемы пропаганды. Правда, всё это можно было делать, поскольку на это дали добро главные советские идеологи…

Сегодня и Горбачёва называют пешкой в этих процессах. Н. Матузов поднимает на эту роль Примакова: «Я считаю, что центральной фигурой, которая осуществляла переход от «перестройки» к перестрелке и нынешней ситуации, был Евгений Максимович. Полагаю, что Борис Ельцин и Горбачев были людьми второстепенного плана. Это была внешняя картина. А реальный механизм, который контролировал весь процесс — до перестройки, перестройку и после перестройки, когда формировались всякие австрийские институты, был завязан на Примакова и других наследников плана Андропова»⁷.

И ещё: «Вдруг я слышу от Примакова: «Социалистическая система себя изжила. Надо от неё отходить и начинать жить как на Западе». И тут я вступаю в пререкания с Евгением Македоновичем. В те годы у него было такое отчество… Когда я в 1975 году приехал к Примакову, он сказал мне: «Слава, зови меня теперь Евгений Максимович». […] Личность Примакова законспирирована до предела и по сей день. Я считаю, что он являлся главной действующей фигурой, которая завершила план Андропова по переустройству Советского Союза. Говоря простым языком, Примаков был смотрящим за процессом — все эти годы».

Ещё один человек вспоминает и не может понять смену отчества Примаковым. Это О. Цаголов, который говорит: «Как у человека, связанного с разведкой, у Евгения Максимовича есть немало пробелов в биографии, начиная с рождения и кончая задачами, которые он выполнял на разных постах, начиная с журналиста и кончая научными заведениями. Но одна загадка не даёт мне покоя: до середины 70-х у Примакова было редкое отчество ― Македонович, которое он сменил на более удобоваримое Максимович. Но ни у его отца, ни у отчима не было имени Македон»⁸.

Мы можем определить создателей перестройки по тому, кто в результате стал руководить всем. Ельцин, по сути, тоже оказался лишь промежуточной фигурой, призванной осуществить передачу власти дальше. Л. Гозман, который в своё время был советником Е. Гайдара, рассказывает: «У Ельцина по факту был выбор ― подполковник КГБ Владимир Путин или генерал-лейтенант КГБ Евгений Примаков. Почему Ельцин должен был выбрать Примакова ― только за то, что Евгений Максимович обладал благообразной внешностью и недюжинным умом?»⁹. Некоторые подробности научной работы Примакова см. в ¹⁰.

Кстати, часто, особенно в ситуации благодушия власти, от неё проскальзывает информация, требующая переосмысления: «Заявление Президента России, возглавившего правительство (по его собственному признанию «работая под прикрытием»), ещё более знаменательно, чем что-либо когда-либо, если обратить внимание на дату произнесения. 20 декабря 1999-го Путин сделал своё поразительное по откровенности заявление о захвате Правительства Федерации за десять дней ДО того, как президент Ельцин объявил его своим официальным преемником. Назначив исполняющим обязанности Президента до выборов, которые запланированы на весну»¹¹. Путин сказал в том выступлении: «Я хочу доложить, что группа сотрудников ФСБ, направленная в командировку для работы под прикрытием в правительство, на первом этапе со своими задачами справляется». Это было воспринято в том выступлении как удачная шутка, но сегодня жизнь показывает, что это была правда.

В результате происходила не просто аппаратная смена режима, где первые лица развернули страну на другой путь, а передача власти спецслужбам. Всю историю распада сопровождали внешние факторы влияния¹², (см. также о роли ИМЭМО (^13-15) и некоторых других организационных фактах¹⁶).

При всём якобы позитиве Горбачева, на самом деле он был лишь условным руководителем этих процессов. Д. Язов так отозвался о нём: «Это недостаточно зрелый человек, для того чтобы руководить таким государством. Наше государство очень сложное, столько национальностей, такая большая армия была, такая большая территория. Ну, не дано было человеку руководить таким государством. Плохо, что страну сломали. Но не один он. Помогали ему все, кто близко к нему был»¹⁷.

И ещё о ГКЧП, которое было раздуто медийно, а реальность была иной: «Не было никакого заговора. Не было и «путчистов». Это пугало сторонники Ельцина придумали для того, чтобы застращать народ и продраться к власти. Придумано Бурбулисом, немножко Хасбулатовым. Если был заговор, то зачем же мы тогда приехали к Горбачёву в Форос? Просили ввести чрезвычайное положение. С какой целью? Чтобы обуздать Ельцина. Вот главная задача. Обуздать Ельцина в чём? Что бы он не говорил, что законы Российской Федерации выше союзных законов».

Сегодня даже взгляд военных на крах СССР иной: «Его уничтожение стало самой грандиозной и самой успешной информационной операцией в истории человечества. Причины гибели СССР мифологизированы, по сути, та информационная операция до сих пор не закончена. Гонка вооружений была отнюдь не главной причиной краха страны. Несравненно больший вклад в этот крах внесла общая неэффективность советской экономики в совокупности с непомерными внутренними и внешними обязательствами, но и это не самое главное. Основной причиной разрушения сверхдержавы стали именно информационно-психологические аспекты: грандиозная пропагандистская операция Запада в совокупности с крайним догматизмом (а точнее ― просто тупостью) советских партийно-идеологических органов. Откровенное и всем очевидное враньё советской пропаганды о ситуации внутри страны и попытка при этом заткнуть «вражьи голоса» путем их незатейливого глушения привели к тому, что практически вся советская интеллигенция и очень значительная часть пролетариата полностью перестали верить собственной власти, а те самые «вражьи голоса» воспринимали как истину в последней инстанции. В конце концов эти настроения охватили и партийно-советский аппарат, после чего страна была обречена. Причем в авангарде процесса находились наиболее развитые республики Союза – РСФСР и прибалтийские республики».

¹ Лихач ёв Д. В лагере тех, кто не матерился, расстреливали. Интервью

² Витухновская А. Почему у нас худших предпочитают лучшим

³ «Влад был лучом света». Как Листьев изменил телевидение и страну

⁴ Кашин О. Медиаменеджер перестройки. Леонид Кравченко, освободитель и душитель

⁵ Кравченко Л. СССР разрушили Яковлев и Шеварнадзе

⁶ Попов В. Записки бывшего подполковника КГБ: Вербовка и убийство Владислава Листьева

⁷ Матузов В. Михаил Горбачев — пешка в плане по развалу СССР. Интервью

⁸ Цаголов О. Что в имени тебе моем?

⁹ Гозман Л. Гражданский мир как несбыточная мечта. Интервью

¹⁰ Закрытый сектор: ИМЭМО (System Analysis) ― п. 1 ч. 34

¹¹ Mazltov U. Зачем Путин сообщил что правительство захвачено ФСБ за десять дней до того, как Ельцин назначил его преемником?

¹² Ролл Т. Counterpunch (США): долгая история американских вмешательств в российские дела