Как виртуальность влияет на массовое сознание. Часть 2

Советская идеология была ритуалом, была мантрой, от повторения которой, как считали руководители, всё и всем будет хорошо. Но эта текстовая ориентация сыграла злую шутку с развитием страны. Текстовая цивилизация, а именно такой был СССР, не может уйти от цитатности своих слов и дел. И эта ориентация на цитату классиков марксизма затормозила не только науку, но и экономику тоже. Мир инноваций несёт смерть этой системе. Поскольку они не имеют прошлых аналогов, эта система отказывается их применять и создавать. Даже в информационной сфере. Условно говоря, сделали «Взгляд» и погубили СССР.

В результате мы доходим до ситуации абсурда. Любая новая информация несла смерть системе, но и без новой информации система оказывается обречённой на смерть. Одна текстовая система легко рушится, если появляется другая.

Д. Запольский подчеркивает, что это имеет место, когда в стране теряется место для нормальных активных людей: «эта власть вполне удовлетворяет то, что называют «российское общество», хотя никакого общества в России нет и не было никогда, это сословная конструкция, в которой нет ни единой идеи, кроме «огораживания»: наверное, нигде в мире нет такого количества заборов. Даже на православных кладбищах в других странах не обносят могилы оградами, это нелепо! А в России — нормально. Путинизм — это идеология разобщения: каждый должен создать себе своё пространство, отхватить у слабого, вытеснить конкурента и оберегать захваченную им территорию от других, точнее чужих. Путинизм питается ненавистью к иным. И Кремль насаждает эту самую ненависть: осторожно! Кругом враги! Они угрожают вам: хотят захватить вашу огороженную территорию! Причём эти «они» не персонифицированы, тут и более успешные коллеги по работе, которые займут при первой же возможности ваше место, и какие-то меньшинства, которые заставят вас жить не так, как привыкли, иные культуры, которые вам непонятны, соседи за вашим забором, которые спят и видят, как бы отобрать вашу землю. Ну то есть пропаганда по телевизору и в интернете, направленная против Америки, Польши или Украины — это работает не столько буквально, сколько направлено на создание угрозы для рядового зрителя, на разжигание внутренней тревожности. На этой тревоге и живёт путинизм: единственное, что объединяет все «огороды» — фигура лидера, именем которого и осуществляется управление. Людям страшно, они бесконечно одиноки, их ничего не объединяет, кроме того, что они подданые Путина. Это восточная деспотия, слегка модернизированная средневековая монархия» ¹.

И ещё: «Мир огромен и прекрасен, если вы способны думать, то для Кремля — вы нежелательный элемент, чужой. Свои там только те, кто вообще не может анализировать. Бороться бессмысленно: единственный способ борьбы — просвещение. Всё дело в социальных технологиях, которыми Кремль овладел в совершенстве: любая оппозиция внутри России в конечном счёте создана или управляется руками спецслужб. Причём давление на эту самую оппозицию со стороны Кремля рассчитано точечно и точно, как любая квалифицированная оперативная работа. Такова ситуация, увы, исключений нет. Участие в российской политике — работа на Кремль. Можно быть в этом процессе марионеткой, можно — штатным провокатором. Трагедия в том, что сейчас это понимают единицы. Только долгая кропотливая работа по созданию критической массы скептиков, способных к анализу происходящего, сможет изменить этот заросший колючками ландшафт. Путинизм падёт в России не от оппозиционных митингов, он самоустранится, когда начнется массовое гражданское неповиновение. На место Путина придут другие, потом на их места — новые, но пока власть не столкнётся с полным игнором, ничего не изменится».

При этом система всё же умело манипулирует общественным мнением, удерживая высокие рейтинги власти. Тут, будучи не тоталитарной, а авторитарной, берёт инструментарий построения виртуального мира у СССР. Инструментарий виртуальности был в СССР максимально отработанным. Система монологичности, когда все смотрели одно и то же, серьёзно облегчала успешность воздействия.

М. Солонин, например, пишет так: «У Сталина не было лишних ресурсов для того, чтобы накормить, одеть и обуть в целое и новое, предоставить нормальное жильё и дешёвенький «фольксваген» каждому из выживших в организованной им всемирной бойне победителей. Но он сделал умнее. Он проявил великую мудрость и сделал один, но истинно царский подарок на всех: Сталин подарил своим подданным СКАЗКУ. О, эта сказка была прекрасна и страшна одновременно. Это была сказка про юную прекрасную страну, в которой среди бескрайних полей и рек дышалось необычайно легко и счастливо. В этой стране все были равны, все были свободны, там не было зависти, доносов, пыток, расстрелов, концлагерей. Церкви и тюрьмы сровняли с землёй, мирный, созидательный, бесплатный труд стал владыкой этой земли и вознёс над ней свой символ — щит и меч. Но однажды, солнечным летним утром, тёмные силы внезапно и вероломно напали на прекрасную страну. И тогда весь народ, как один человек, поднялся на смертный бой. То был воистину смертный бой, потому как несметные полчища врагов были вооружены новейшим оружием, а мудрый правитель прекрасной страны частенько выступал на международной арене, где проводил неизменно миролюбивую внешнюю политику и ни о какой войне даже не помышлял. В этом месте сказка теряла уже последние крохи здравого смысла (ибо в чём же тогда была мудрость мудрого правителя, если дурные люди обвели его, как ребёнка?), но разве же сказки любят за презренный «здравый смысл»? Благородная ярость мирных людей вскипела как волна и обрушилась на проклятую орду захватчиков. У защитников чудесной страны не было танков, не было самолётов, простых винтовок и то не было, но зато был беспримерный в истории массовый героизм. Они бросались грудью на вражеские пулемёты, с бутылками бросались под вражеские танки и, стоя на эшафоте, кричали в лицо врагам: «Нас двести миллионов! Всех не перевешаете!» И бежали в страхе чёрные полчища прочь из этой страны, и весь мир в восхищении встречал армию мудрого правителя цветами и трофейными аккордеонами. Взрослые люди слушали эту волшебную сказку — и забывали всё, что видели своими собственными глазами, а когда кровожадный и подлый сказочник умер (или был своевременно отравлен своими товарищами по Политбюро), миллионы людей рыдали и бились в истерике…» ².

Это серьёзный нарративный подход. Только теперь эти «боевые нарративы» направлены не на противника, а на собственное население. Кстати, не зря Советский Союз всегда считался литературоцентричной страной. И по сегодняшний день всё делается также при помощи увлекательного рассказывания историй, где всё «доброе» спрятано у нас, а всё «плохое» — у них.

И ещё: «В героические мифы советской истории по сей день верят только те, кто очень хочет в них верить. Да и чем другим, кроме страшных сказок, может потешить себя та часть современной российской публики, в которой «комплекс неполноценности», вызванный прогрессирующим отставанием страны теперь уже не только от Западной Европы, но и от бурно развивающихся государств Азии и Латинской Америки, причудливо переплетается с великодержавными, имперскими амбициями. Чем ещё они могут гордиться? Нынешним статусом, извините за выражение, «великой энергетической державы»? Московскими офисами, построенными из финских и итальянских материалов на немецкой технике турецкими строителями, в которых несколько тысяч «менеджеров среднего звена» протирают импортные стулья, подсчитывая на китайском компьютере доходы от экспорта российской нефти? Правда не побеждает — правда остаётся. Подлинная, непредвзятая, на документах и фактах основанная летопись Великой Отечественной войны непременно будет написана. Когда? Ответ и на этот вопрос очень простой. Не раньше, но и не позже, чем закончится нынешнее, изрядно затянувшееся «смутное время», и Россия займёт наконец достойное её место в общем ряду цивилизованных стран. Только тогда мы сможем честно признать, что в истории нашей страны были не только славные победы, но и позорные поражения».

История не может являться только чередой побед, в ней всегда есть и поражения. Но власть всегда будет преувеличивать роль побед и прятать поражения. Массовое сознание легко обвести вокруг пальца, акцентируя лишь победы, причём эти победы власть готова выстроить уже с доисторических времен, когда никого из властной верхушки ещё и на свете не было. История оказалась самым главным «универмагом власти», оттуда она может черпать аргументы, оправдывающие любое её телодвижение.

¹ Запольский Д. «Нам пора понимать, что мы уже в постпутинском периоде!»

² Солонин М. 23 июня: «день М»