Кинуть оккупанта
Сначала ты едешь в Украину побеждать. Слава, адреналин, деньги. Герой на родине, гроза врагам.
Потом оказывается, что победа потерялась где-то по пути. Украинцы сопротивляются. Вас убивают, унижают до и после смерти. Дома уже переобулись: Соловьев принялся рассказывать, что «это надолго, ведь против нас вторая армия Европы».
Зато остаются слава, адреналин и деньги. Риск, но все же.
Затем твоего товарища сжигают в мобильном крематории. Домой он уже точно не поедет. Жена не получит даже сраную похоронку — а сын не дождется, пока потреплют по голове. Мать не пойдет опознавать труп. Трупа нет.
Нет потерь, вот и тел тоже. Тут ты и задумываешься о славе. Где же ее взять? За что ты воюешь, а? За право стать безымянной кучкой пепла?
Адреналин и деньги держат марку чуть дольше. День продержался — считай, мини-победа, и в кровь уже впрыскивается нужная доза драйва. Кэш, правда, не поспевает. Но жить-то хочется. Потому адреналин брызжет по венам как ненормальный.
Только потом ты все же ломаешься. Местные посылают нах*й, едва заметив всю твою ватагу. Шлют, кстати, на русском. Это удивляет.
Ведь ни одной свастики на стене дома ты так и не увидел. Те, кого приказывают денацифицировать, матерят тебя на вполне привычном языке и даже не показывают плакаты с Гитлером. Ты для них хуже Гитлера.
Что бросилось в глаза, так это газовые трубы в селах. Твоя родина, она ведь газ продает, только всем не хватит. Например, своим гражданам. Еще в Украине села с плюс-минус хорошими дорогами. На фоне твоих родных чигирей — прямо чистый автобан. А свастик нигде нету. Искали днем и ночью, не нашли.
Все это ломает. Изматывает изнутри. Сопротивление не спадает, тебя ненавидят, а победы и славы уже не видать. Умрешь — никто о тебе и не вспомнит. Ведь документы командир забрал еще на границе, почему-то улыбаясь в ответ на вопросы.
Адреналина больше нет. Драйв выдохся.
Нет, он даже эволюционировал, перейдя в терминальную стадию депрессии. Ведь у тебя нет ничего. Зато у солдат ВСУ есть все, и этим «всем» они убивают твоих сослуживцев. Успешно так.
Тогда решаешь откреститься от жизни. Без славы подыхать, зато семья получит компенсацию. И ты немного, если вдруг выберешься. А если нет, то нет.
И тут заканчиваются деньги. Вообще.
Сейчас они тебе и не понадобятся, за рубли в Украине можно купить лишь смерть. Однако тихое капание средств на счету важно. Оно мотивирует. Показывает, что семья будет обеспечена даже в случае неудачной концовки твоего романа. Но этот звук почему-то иссяк еще неделю назад, просто ты не обращал внимания. Теперь стало заметно.
А друг из-под Рязани… Ну тот, который хотел украинцев резать побольше твоего, помнишь? Контрактник такой лопоухий, еще пить не умеет. Так вот, он уже не контрактник. Но лопоухий.
Говорит, расторг контракт. Что-то дома, надо там остаться. До войны вы договаривались хорошенько оторваться, только что-то оторвалось от вас самих.
И тут ты ощущаешь самое важное, сокровенное, доходчивое. Тебя тупо кинули.
Слышишь, лох? Кинули. Страна кинула, командир кинул, даже друг — и тот кинул. Уже не друг, конечно. Но кого-то получше у тебя и не было. Да и не будет. В братской могиле лежат не братья, а вынужденные соседи.
Что, лох, как дела? Тебя семья уговаривала повоевать, чтобы «вспомнить, как раньше»? Да? А вот хрен. Просто жене захотелось денег, ты и поверил. Когда сдохнешь — по пути Харон притормозит и шепнет на ухо: «Твоя благоверная все это время спала с соседом Бичхучмеком, лошара». И поплывет дальше.
Понял? Нет здесь для тебя победы. Ни славы, ни адреналина, ни денег. Есть лишь бескрайние поля, на одном из которых ты и ляжешь баиньки.
ГУР МО: «За даними нашої військової розвідки, у російському бюджеті не передбачили витрати на «відрядження» учасникам війни в Україні. Аналогічна ситуація і в ПВК — багато найманців відмовляються воювати через порушення контрактів та невиплату коштів».
Даже денег, и тех не будет — сдох просто так. Сдох, потому что лох.
У самурая нет цели, есть только путь. Мы боремся за объективную информацию.
Поддержите? Кнопки под статьей.