Китайские операции влияния: как противодействовать

НЬЮ-ЙОРК — Поскольку торговые переговоры между США и Китаем с трудом продвигаются к неопределённому завершению, многие в мире по-прежнему озабочены потенциальной эскалацией конфликта между этими двумя экономически крупнейшими странами. Но в узких дискуссиях на тему пошлин, которые вводятся по принципу «око за око», или на тему китайского меркантилизма и воровства интеллектуальной собственности не учитываются более широкие последствия этой торговой войны: США и Китай теряют возможность взаимодействовать между собой каким-либо иным образом, кроме как противники.

В глазах США Китай выглядит быстро нарастающей угрозой. Такое отношение отчасти объясняется огромным профицитом Китая в двусторонней торговле и его наглыми попытками заполучить американские технологии. Но есть и другие причины, наверное, ещё более важные: стремление Китая к военной гегемонии в Азиатско-Тихоокеанском регионе, его быстро увеличивающиеся инвестиции за рубеж, а также попытки изменить ход глобальных политических дискуссий и влиять на другие страны, в том числе на США.

Как предупреждал в прошлом году директор ФБР Кристофер Рэй, подобные усилия включают использование нетрадиционных участников для проникновения в демократические институты, особенно в научную и учебную среду. И в этом смысле, делает вывод Рэй, «китайская угроза» — это не просто «угроза для правительства», это «угроза для всего общества». Эти опасения подтверждаются в опубликованном нами недавно докладе «Влияние Китая и американские интересы», который подготовила рабочая группа в составе 23 человек, созданная совместно Институтом Гувера и Азиатским обществом (мы были сопредседателями этой группы).

В этом докладе сделан вывод, что Коммунистическая партия Китая (КПК) занята проникновением в широкий круг американских институтов (от университетов и аналитических центров до средств массовой информации и местных органов власти), а также в китайско-американское землячество. КПК роет ходы в «мягкой ткани» американской демократии.

Это нельзя назвать ни откровенным применением «жёсткой» военной или экономической силы, ни теми прозрачными обменами, с помощью которых демократические страны демонстрируют свою «мягкую силу» остальному миру. Это одна из форм явления, получившего название «острая сила». Говоря словами бывшего премьер-министра Австралии Малкольма Тёрнбулла, речь идёт об использовании тактики «скрытых, принуждающих и коррупционных» действий с целью заставить другие страны следовать пропагандистской линии Китая и поддерживать его интересы.

Главным инструментом применения «острой силы» является разветвлённый и хорошо развитый аппарат КПК под называнием «Единый фронт». Это насчитывающая уже почти сто лет система для продвижения китайской пропаганды и влияния за рубежом. Для неё, как и для китайской системы ленинизма в целом, не очень важна целостность гражданских институтов, а ещё меньше — такие ценности, как свобода слова, вероисповедания и собраний. Наоборот, она с удовольствием пользуется открытостью западных либеральных демократий для достижения собственных целей.

Что же это за цели? В отличие от российских операций влияния, которые сосредоточены на манипуляциях выборами с помощью дезинформации о стране, выбранной мишенью, китайские зарубежные операции, в том числе в США, сфокусированы на распространении информации о самом Китае. Лидеры страны хотят повлиять на восприятие миром подъёма Китая, чтобы минимизировать любые препятствия, мешающие милитаризации Южно-Китайского моря, репрессиям против религиозных меньшинств в Синьцзяне и Тибете, навязчивой слежке за гражданами страны, а также сопротивлению демократическим реформам в Гонконге.

Для этих целей Китай использует собственных граждан, находящихся за границей (особенно в учебной и научной среде, причём как преподавателей, так и студентов), а также членов китайской диаспоры, которых называют «соотечественниками» (同胞们), чей долг — демонстрировать лояльность «родному Китаю» (中国祖国). Уже сегодня многие китайские студенты не чувствуют себя достаточно свободно, чтобы искренне говорить в американских учебных аудиториях, а китайские эксперты занимаются самоцензурой, чтобы сохранить возможность вернуться домой; большинство СМИ на китайском языке в США придерживаются дружественной Китаю линии.

По мнению Рэя, на китайские операции влияния требуется «ответ всего общества». И на наш взгляд, в этом ответе акцент должен делаться на «конструктивном надзоре». Американские университеты, аналитические центры, СМИ, ассоциации и местные органы власти должны требовать прозрачности в своих отношениях с перспективными китайскими партнёрами, включая полное раскрытие информации о любых связях, которые они поддерживают с китайским государством, КПК или армией.

Для США крайне важно не допустить, чтобы такой ответ спровоцировал расистские атаки на китайцев в Америке. Китай может считать любого китайца или человека китайского происхождения потенциальным агентом. Но, придерживаясь своих ценностей справедливости и равенства, Америка должна смотреть только на поведение человека, а не на его этническую принадлежность.

Американские институты смогут лучше распознавать подозрительное поведение и защищать свою целостность, если будут стараться больше узнавать о том, с кем же они имеют дело, в том числе благодаря сотрудничеству с аналогичными институтами в США и за рубежом. Китайским агентам «острой силы» нельзя позволить применять стратегию «разделяй и властвуй».

Наконец, американские учреждения должны требовать расширения взаимности в своих отношениях с китайскими коллегами. Лишь с помощью более открытых и равных обменов, США могли бы надеяться на превращение секретных китайских операций «острой силы» в операции подлинно «мягкой силы», когда каждая страна получает доступ и влияние в другой стране прозрачным образом.

Судя по всему, в обозримом будущем Китай будет оставаться главным соперником Америки в борьбе за глобальную власть и влияние. Но это не означает, что обе страны должны сохранять опасные отношения соперничества. Напротив, им надо выбрать политику конструктивного взаимодействия, которая поддерживает справедливую конкуренцию, даёт возможность заниматься взаимовыгодными сотрудничеством и сохранять мир между двумя крупнейшими державами планеты.