Консервативное большинство. И где же сама консервативная политика?

В чём смысл консервативного большинства? Возможно, когда-то ответом была реализация консервативных политик. Но сейчас смысл не так очевиден. Главный способ судить правительство, как правило — бюджет, но в прошлом году его не было. 11 марта мы всё же узнаем, как Саджид Джавид намерен управлять государственными финансами и как далеко консервативное правительство способно зайти в своих беспрецедентных политических возможностях. Станет ясно, видит ли правительство этот момент как время для смелости или выжидания.

Выход из Европейского Союза — это радикальный акт, но его влияние носит в основном политический характер. Это снимет ограничения, но само по себе не будет иметь большого влияния. То, зачахнет Британия или зацветёт, будет зависеть от решений, принятых на Даунинг-стрит. Канцлер сказал нам ожидать в ближайшие несколько лет до 100 миллиардов фунтов расходов на новую инфраструктуру, финансируемую за счёт низких ставок. Цель балансирования бюджета, столь важная для Кэмерона/Осборна, заброшена.

Но покрытие северной части Англии сигнальными жилетами мало что даст тем, кто нуждается в срочной помощи. Цены на жильё слишком высоки и будут расти дальше, если правила планирования не будут реформированы. Политики всех партий знали это годами, но в эпоху политики меньшинств никто не чувствовал себя достаточно смелым, чтобы предпринять решительные действия. Если никто не сделает этого сейчас, то, вероятно, никто никогда этого не сделает — и молодые поколения будут разочарованы как никогда в перспективе капитализма без капитала.

Ещё один скандал в Британии — это стоимость ухода за детьми: именно это, а не дискриминация по половому признаку на рабочем месте, сдерживает карьеру женщин. Принимая во внимание одни из самых высоких показателей ухода за детьми в развитых странах мира, слишком много женщин считают, что если они вернутся на работу, их зарплата едва покроет расходы на детские сады. В настоящее время экономика теряет навыки слишком многих женщин, которые хотели бы вернуться на работу, но считают, что в этом нет экономического смысла. Ослабление некоторых правил, касающихся ухода за детьми в яслях (особенно соотношения персонала и детей), приведёт к снижению расходов и облегчит мучительно ненужное финансовое бремя, которое ложится на семьи — особенно на женщин.

Борис Джонсон вполне может относиться к этому как к новому правительству, только что получившему свой собственный мандат большинством, гораздо большим, чем когда-либо мог получить Дэвид Кэмерон. Более того, совершенно верно, что он должен стремиться повысить благосостояние избирательных округов в Мидлендсе и на севере, но он лучше всего справится с этим путём проведения реформ, которые улучшат школы и создадут более высокооплачиваемые рабочие места. Это будет означать признание успехов лет Кэмерона (в которых было создано больше рабочих мест, чем когда-либо в истории) и их развитие.

Премьер-министр и его канцлер также должны быть осторожны, отвергая то, что противники Кэмерона и Осборна всегда любили называть «строгостью». Нетрудно представить обстоятельства, при которых заимствования могут выйти из-под контроля. Полезно помнить, что даже при процентных ставках на 400-летних минимумах правительство тратит 40 миллиардов фунтов стерлингов в этом налоговом году просто на обслуживание своих собственных долгов. Это больше, чем тратится на оборону, и около двух третей того, что идёт на образование. Если процентные ставки повышаются или налоговые поступления падают в результате рецессии, стоимость долга может легко стать чрезмерной.

Во время избирательной кампании консерваторы были защищены от нападок на их планы по займам гораздо более безрассудными предложениями своих противников. Их планы по увеличению расходов также были ограничены правилом, согласно которому государственный долг не должен расти быстрее, чем экономика при парламенте. Как подытожил Джон Круддас в давно забытом расследовании о поражении на выборах лейбористов в 2015 году, «жёсткая экономия» — или фискальная осторожность, как её могут назвать другие — оказалась неожиданно популярной в урне для голосования. Избирателей, которые проводят большую часть своего времени, ломая голову над бюджетами своих домашних хозяйств, обычно не впечатляют правительства, которые тратят государственные средства, будто завтра не наступит.

В то время как правильные расходы на инфраструктуру могут принести стране и правительству реальную финансовую отдачу, из этого не следует, что подойдёт любая старая дорога, мост или железнодорожная линия. HS2 (запланированная скоростная железная дорога в Соединённом Королевстве. — Прим. переводчика) является тому примером. На этой неделе лорд Беркли, коллега по труду, назначенный вице-председателем правительства по рассмотрению проекта, подсчитал, что он может дать всего лишь 60 пенсов экономических выгод на каждый фунт государственных денег. Следовательно, это не «инвестиция», потому что налогоплательщик проиграет. Эта экстравагантность на 100 миллиардов фунтов — проект тщеславия.

Будущее этого проекта теперь висит на волоске. Пришло время отказаться от предположения Ноттинг Хилла, что лучшее, что можно сделать для северян, — это позволить им приехать в Лондон немного быстрее. Будет гораздо лучше, если HS2 включат в проект по улучшению транспортных связей меж (и внутри) городов на севере Англии и других районов, требующих инвестиций.

Те, кто участвовал в проекте «Новый труд», позже признали, что одним из их самых больших сожалений было непродуктивное использование первых двух лет победы. Премьер-министр и канцлер, возможно, никогда не получат более подходящего шанса для принятия непопулярных, но необходимых решений, отказа от плохих идей прошлого десятилетия и реализации консервативной программы единой нации, которую они оба обещали в ходе кампании партийного руководства. Но было бы разумно с их стороны начать с бюджета.

Перевод: Диана Блотницкая