Курдистан изнутри

Примечание редакции. Мы говорили и писали о проблеме Курдистана как политического образования, как потенциальной державы, а наш новый автор хочет рассказать вам о том, на что похож Курдистан как земля и курды как народ.

Так случилось, что моё знакомство с курдами произошло ещё в 2015 году в Стамбуле. Тогда я жил в хостеле в районе Тарлабаши, что-то вроде местной Троещины. Недалеко от моего хостела был офис Народной партии, находящейся в оппозиции к Эрдогану и поддерживающей курдов и прочие меньшинства. В этом районе постоянно что-то было неспокойно: то подожгут магазин, то дорогу перекроют. На въезде в квартал постоянно дежурил наряд полиции и полицейский БРДМ, своим устрашающим видом напоминавший модель из Half-Life 2. Я однажды спросил у администратора хостела Хишана (он, кстати, марроканец), почему эти люди постоянно устраивают беспорядки, на что он ответил:

– Понятия не имею. Они считают, что они курды, и хотят жить в своём государстве. Я считаю, что никаких курдов нет — это турки.

В течение 2015–2017 годов в информпространстве постоянно возникала информация об Иракском Курдистане, государственном образовании, которое якобы сильно отличается от окружающих стран. Узнав, что для въезда в Курдистан нужна лишь электронная виза, которую можно получить за 800 рублей через московское представительство курдов, я определённо решил посетить это экзотическое место и, собственно, разобраться, что же там на самом деле происходит, и сильно ли Курдистан отличается от Украины.

Поскольку для того, чтобы лучше всего узнать страну, нужно обязательно проводить много времени с местными, я нашёл своего хоста через Couchsurfing. Им стал 33-летний Хатаб, преподаватель философии в Салахаддинском университете в Эрбиле. Он и его друг Хемдад, тоже преподаватель философии, но уже современной (Камю, Бодрийяр, Мур), в общем, компания моя выдалась довольно интересная.

Свой рассказ хотел бы начать с описания моего первого впечатления, когда я пересёк турецко-иракскую границу. До посещения этой страны об Ираке я слышал лишь то, что это небезопасное, отсталое, богом забытое место, где полно приверженцев ИГИЛ и «Аль-Каиды».

На иракской стороне границы, в отличие от турецкой, был разбит милый сад и высажены пальмы. Висят два флага — Ирака и Курдистана. К слову, за всё время пребывания в Иракском Курдистане флаг Ирака я увидел лишь три раза, портрет президента Ирака не видел ни разу.

Сначала тебя проверяет военный на въезде, а потом ты идёшь в специальный терминал, где тебе ставят штамп о въезде. Там, кстати, висит огромный, в полный рост портрет мужчины, одетого в национальный курдский костюм и с красной арафаткой на голове, с виду напоминавший продавца арбузов. Сначала я думал, что это король Халиль, в честь которого назван переход, а потом оказалось, что это и есть Солнцеликий Масуд Барзани — президент Курдистана. Работали там как мужчины, так и женщины, все одеты в офисную одежду. Такое ощущение, будто бы это ЦНАП, а не граница.

Атмосфера в Курдистане мне показалась довольно расслабленной. Пальмы, солнце, повсюду висят флаги, ухоженные аккуратные тротуары и хорошего качества дороги, словно я попал не в Ирак, а в Израиль. От границы до городка Заху меня подвёз турок, который говорил по-русски — он работал в Сочи. Там же, в Заху, начались мои первые проблемы, когда местный аналог КГБ, действующий под брендом АСАИШ, взял меня за то, что я фотографировал базар. Сначала меня задержал старик в военной куртке, стороживший шлагбаум у въезда на рынок, отвёл меня в свою сторожку и пытался допрашивать. Потом приехали ещё два парня, уже покруче: на большом белом пикапе Toyota, в кожаных куртках, у каждого по iPhone 6, у всех, кстати, на заставке стоит Масуд Барзани. Один из них что-то докладывает по телефону. Они попросили меня открыть рюкзак и показать, что в нём. Потом покрутили в руках мой паспорт, который для них был в диковинку. Позадавали мне пару глупых вопросов из разряда «Where are you from?», посмеялись и решили меня отвезти куда-то дальше.

Один из оперативников постоянно говорил: «Укранья ис гуд! Укранья Щеущенко! Укранья «Шахтар»! Гуд!».

Все прекрасно понимали, что я не представлял опасности, я просто был им интересен как диковинка. Поэтому они отвезли меня в свой участок, показали своему начальнику, доброму пузатому дядьке в рубашке, и ещё другим операм. Они встали вокруг меня, словно меня осматривали, как на научном консилиуме, затем похлопали по плечам и сказали:

– О’кay, my friend? You can go! Welcome to Kurdistan!

Так я потратил примерно час своего времени. Теперь я решил, что пока не доберусь до Эрбиля, то фотографировать больше не буду. Кстати, это и была проблемой, так как общественного транспорта как такового здесь нет. Есть то, что мы называем shared taxi — три или четыре человека садятся в машину и едут, если им по пути. По такому же принципу действует и междугородний транспорт. Это, кстати, довольно дорого. В среднем поездка по городу обходится в 1000 иракских динар — около 25 гривен. Для того чтобы взять такси до Эрбиля, мне нужно было добраться к выезду из города. Меня подвёз местный бизнесмен, который владел несколькими школами английского в Заху.

– Добро пожаловать в Курдистан! Мы очень любим гостей. Здесь безопасно, никто не будет пытаться тебя обдурить, как в Турции, — сказал он.

И это действительно оказалось правдой. В Курдистане меня ни разу не надурили, не обсчитали, а люди действительно помогали.

Этот бизнесмен предлагал отвезти меня в так называемую мактабу, офис такси, где я бы мог уехать в Эрбиль. Мне назвали цену в 20 долларов, я торговался, и в итоге предложили отвезти меня за 17 долларов. Они убеждали меня, что это хорошая цена, но я в силу своей жадности не поверил, и решил идти своим ходом и воспользоваться автостопом. Однако в Курдистане автостопа нет, поскольку нет и общественного транспорта как альтернативы. В итоге меня довезли до Дахука за 10 турецких лир, взятых чисто символически, а дальше я продолжил маршрут на такси, так как уже очень устал. В итоге это оказались те же 17 долларов. Таксисты из мактабы помогли мне поменять деньги в обменнике, где меня так же не надурили (и это на Ближнем Востоке!), и были в целом очень вежливы, хоть никто не говорил по-английски. Сама мактаба представляет собой помещение на первом этаже, где стоят топчаны, на которых пассажир может располагаться (даже разлечься), столик с компьютером, везде ковры и, как правило, портрет основателя компании, висящий где-то на самом видном месте. Там портрет основателя красовался рядом с портретом Масуда Барзани.

Проблема такого вида транспорта лишь в том, что такси не уедет, пока не наберётся хотя бы два пассажира. После двух часов ожидания на топчане я начал нервничать и просить вернуть мне деньги. Владелец конторы умолял меня не уходить и предлагал мне поехать одному, если я доплачу ещё 10000 динар. Я отказался. Тогда он стал нервно кого-то обзванивать, сел в такси и уехал куда-то. Через десять минут он вернулся с ещё одним пассажиром.

Тот вышел из машины, стал что-то кричать и начал было уходить. Вдруг два водителя побежали за ним и уже через несколько минут они вернулись вместе с ним, улыбаясь и похлопывая его по плечам. Я не знаю, что они такого ему сказали, но учиться продавать надо именно у курдов, а не в «Бизнес-молодости».

В Эрбиль мы приехали уже ночью. Это самый настоящий мегаполис, с небоскрёбами, эстакадами, торговыми центрами и университетами. Здесь есть McDonald’s, KFC, PizzaHut, французская сеть супермаркетов Сarrefour, здесь даже есть AppleStore.

Стало ясно, что, по крайней мере, Курдистан — совсем не нищая страна.

Я должен был созвониться со своим хостом по приезду, однако по какой-то причине он не отвечал. Я был очень расстроен, так как сильно устал и не имел представления, что мне делать. Нужно было искать ночлег, поэтому я отправился в ближайший торговый центр в поисках дешёвого интернета. Интернет я нашёл в кафе под названием French Corner. Я заказал себе чай и отчаянно стал искать ночлег. Официант, который прекрасно говорил по-английски, поинтересовался моим положением и предложил свою помощь. Сначала мы пытались дозвониться моему хосту, но тот и дальше молчал. Затем он сказал, что через час сможет помочь мне найти дешёвый отель. Однако потом ко мне вышел хозяин заведения, улыбнулся и сказал:

– Ничего страшного, можешь переночевать у меня до завтра. Добро пожаловать в Курдистан!

В этот момент я невероятно обрадовался и вздохнул с облегчением. Мы начали беседовать, к нам подключилась милая официантка. Они интересовались тем, откуда я и зачем приехал в Курдистан. Затем официантка спросила меня:

– Ты не голоден? Не хочешь поесть?

– Спасибо вам огромное, но мой бюджет очень ограничен...

– Не беспокойся, — улыбнулась она.

Через 20 минут мне принесли огромную тарелку с бургером, картошкой фри, салатом и банкой колы. Я чувствовал одновременно блаженство и неловкость, однако мне дали понять, что я для них — гость. Ещё через 5 минут случилось прекрасное событие: Хатаб смог дозвониться до меня, извинился за такую оплошность и спустя 10 минут забрал меня на машине.

Хатаб жил в небольшом доме на окраине Эрбиля. Он холостяк, что очень часто встречается в исламских странах, так как свадьба требует больших затрат.

Находясь дома у Хатаба, я столкнулся и с бытовыми проблемами: в Курдистане электричество дают по часам. Это связано с тем, что здесь не производится достаточно электроэнергии, а импортировать — тоже довольно дорого. Электричество в Курдистане дают с 16:00 до 01:00. Летом его дают дольше, так как без кондиционеров здесь явно не выжить.

Коммуналка сама по себе не дорогая. Оплата за электричество для двухкомнатной квартиры — в среднем 30–50 долларов, зато не нужно платить за воду, ведь у многих есть скважины. Готовят на газу, покупают баллон пропана за 100 долларов, которого обычно хватает на несколько лет. Людей вполне устраивает.

Что удивительно, так это то, что я не видел здесь солнечных батарей, что было бы очень кстати в условиях дефицита энергии.

Хатаб устроил мне прекрасную культурную программу: сначала мы посетили местную антикоррупционную организацию, где сотрудник курдского парламента выступал с лекцией на тему «Значит ли охлаждение отношений с США отдаление от демократии?». Там я познакомился с их антикоррупционными активистами и главой организации. Они интересовались опытом Украины, им, в частности, было интересно послушать о ProZorro.

Они считают, что Курдистан погряз в коррупции и откатах, при этом хвалят генпрокурора Ирака за его результаты и непримиримую борьбу с коррупцией. По их словам, Ирак сделал значительный прогресс в борьбе с коррупцией за последние годы.

Кстати, когда я им рассказал, что в Украине можно получить хорошие оценки за деньги, и даже закрыть сессию, мне не поверили и сначала посмеялись. Честно говоря, было немного стыдно.

На следующий день я посетил Салахаддинский университет, где у меня была прекрасная возможность пообщаться с молодёжью. На кафедре проходил праздник, посвящённый философии, были представители телевидения, высокие чины и декан факультета. Многие были одеты в национальные костюмы. Это всё напоминало типичную самодеятельность, характерную для вузов СНГ, однако, в отличие от подобных мероприятий в Украине, здесь я видел заинтересованность самих студентов. Молодёжь в Курдистане довольно начитана, с ней можно поговорить о политике, в том числе и о Крыме, у многих есть своё видение будущего Курдистана. На этом же празднике я встретил ассирийца, одетого в национальный костюм. Он христианин, и говорит, что в Курдистане живёт 100000 ассирийцев и что он совершенно не чувствует никакой дискриминации. Христиане, мусульмане, езиды — все в Курдистане равны, все друг другу братья. Уникальный феномен для Ближнего Востока.

Там же я вручил декану флаг Украины, подписанный в моём университете специально для студентов Салахаддинского. Декан очень оценил этот подарок и даже перешёл на русский язык — оказывается, он жил в Москве в 1995 году.

Хатаб не поленился отвезти меня ко всем своим родственникам, даже чуть ли не на самый край Курдистана (благо здесь бензин дешёвый — порядка 40 центов). Сначала мы поехали в Соран к его братьям. Это достаточно красивый двухэтажный дом, с красивой лужайкой и гаражом. Курдские дома довольно аккуратные, в целом мало отличаются от домов в деревнях под Киевом.

Однако в курдских домах есть два входа: один — для хозяев, а другой — для гостей, который ведёт сразу в гостиную. Там, как правило, стоят диваны и большой телевизор либо просто постелены ковры, в зависимости от богатства хозяина. Столов, однако, нет нигде — все едят на полу, на специальных одноразовых клеёнках, которые потом вместе со всем недоеденным собирают в мусорный мешок и выбрасывают. Хозяин дома угощал нас соранским тёмным рисом. Этот рис обладает полезными свойствами и довольно вкусный сам по себе. В Курдистане рис — это украшение любого стола и такая же повседневная еда, как в Украине, скажем, яичница или жаренная картошка. К рису подают нарезанные огурцы, помидоры, салаты, сладкий чай или айран, также брынзу. И, конечно же, хлеб, с виду напоминающий обычный армянский лаваш. Несмотря на то, что руками я есть не люблю, лаваш заменял мне салфетку и вилку одновременно. Рис можно просто хватать лавашем и есть его так, тем самым оставляя руки чистыми.

Естественно, ни одно застолье не обходится без обсуждения политики. Брат Хатаба — Марван, несмотря на то, что это милейший человек, в свои 40 лет напоминающий 4-летнего ребёнка, является аналогом местного «ватника». Он со сладкой ностальгией вспоминает времена, когда служил в иракской армии, у власти был Саддам, а доллар стоил 3 динара. Он любит Ирак за силу и стабильность, при этом критикует Барзани, «просравшего Киркук». Он восхищается Эрдоганом, однако не любит Асада, называя его террористом. При этом симпатизирует Ирану и любит Путина. Не понятно, что творится в голове у Марвана, однако его родственники явно не поддерживают его во взглядах. Курдские семьи довольно крепкие и очень большие, чем не могут похвастаться украинцы. Представляю, как это классно идти по улице и осознавать: а вот здесь у меня брат живёт, а через два дома — племянник, а на следующей улице — старший брат, напротив него — младший. И это вполне реально. В Соране мы обошли несколько домов — как богатых, так и не очень — и везде нас тепло принимали. Причём здесь зайти в гости, поесть риса и выпить чаю — это в порядке вещей, даже не нужно заранее звонить и предупреждать. Курдистан — это одна большая деревня.

В Эрбиль с нами поехал Марван, и, несмотря на то, что мы вернулись туда поздно вечером, было принято решение заехать в гости к их сестре, потому что Хатам и Марван очень любят её детей. Этот дом был ещё богаче прежних, его убранство действительно поражало: красивые хрустальные люстры, дорогой итальянский кафель, огромные smart-телевизоры в каждой комнате. Хозяина дома звали Хамидими, он муж их сестры. Ему было интересно послушать об Украине; он говорил, что знал наших инженеров и считает украинцев отличными специалистами в тяжёлом машиностроении. Ну и, конечно же, Шевченко, «Динамо Киев» и Кличко. Это то, о чём слышали 97% курдов.

Теперь о самой политической и экономической ситуации в Курдистане.

Как читатель уже понял, Курдистан — это не богом забытая дыра, и совсем не нищая. Средняя зарплата в Курдистане — 350–400 долларов, в Эрбиле — 500–600. Зарплата Хатаба, как преподавателя в университете, без научной степени, составляет 800 долларов. Рядовой Пешмерги получает 400.

Несмотря на то, что жители Ирака относятся к клубу «миллионеров», вроде Беларуси с её «зайчиками» до деноминации, иракский динар — довольно стабильная валюта.

Один доллар стоит 1200–1250 динаров, в зависимости от обменника. Как мне объясняли, это всё потому, что иракское правительство постоянно вливает доллары на межбанковский рынок. По логике рано или поздно эпоха стабильного динара должна закончиться, однако большинство курдов предпочитают хранить сбережения в долларах — здесь ими можно расплатиться без проблем.

В Курдистане своего производства очень мало, как правило, это что-то мелкое, вроде воды, специй или сладостей. В основном вся продукция на лавках супермаркетов — это импорт из стран ЕС, Турции и даже США. Цены на продукты в супермаркетах относительно невысоки. Например, банка Coca-Cola стоит от 250 динаров (около 6 гривен), пакет молока — 500 динаров, яйца марки СО стоят 3000 динаров за 30 штук. За говяжьи рёбрышки в супермаркете просят порядка 90 гривен за килограмм, за куриные ножки — около 120. Что-то стоит дороже, что-то — дешевле. Стоит также учитывать факт, что мы на Ближнем Востоке, и даже в супермаркете с мясником можно торговаться, так как за мясо вы платите не на кассе, а ему. При мне Хатаб смог сторговаться с 6000 до 5000 динаров за рёбрышки для плова.

Я не видел цены на одежду в бутиках, однако многие здесь одеваются на рынках.

Вещевой рынок в Курдистане представляет собой самый что не на есть секонд-хенд, так знакомый украинцам. Здесь, в Курдистане, он не менее популярен. Люди не видят абсолютно ничего зазорного в том, чтобы покупать одежду, бывшую в употреблении.

Это выходит довольно дёшево: от 1000 динаров — за рубашку, от 3000 — за пиджак, от 5000 — за куртку или пальто. Кстати, да, в январе в Курдистане выпадает снег.

Несмотря на относительно неплохой уровень заработка (сравнительно с постсоветским пространством), в последнее время Курдистан переживает экономический кризис. Причины понятны — война. Кризис был усилен конфликтом между правительствами Курдистана и Ирака. После референдума о независимости Ирак забрал себе нефтеносный Киркук и ещё несколько городов, фактически отрезав Курдистан от основного источника доходов.

Зарплату людям могут не выплачивать по несколько месяцев, а пенсионеры вынуждены стоять в огромных очередях за выплатами.

Хотя многие вспоминают, что ещё 10 лет назад здесь жилось совсем неплохо.

Люди в Курдистане очаровали меня своей красотой и ухоженностью. У многих людей здесь кожа светлая или приятного бронзового цвета. У курдов приятные правильные черты лица, их также можно узнать по роскошным большим тёмным ресницам.

Курдские девушки — это отдельная история. Я был поражён не столько самой красотой, сколько их характером и тактичностью. Такие нежные и очаровательные.

Несмотря на то, что курды — очень демократичный народ и носить хиджаб здесь никого не заставляют, они очень чтут традиции. Девушки могут дружить с парнями, но это не принято делать открыто. Парни также не сидят с девушками вместе в людных местах и особо не общаются. Но если парню нравится девушка, а он ей, парень должен об этом сообщить её родителям. Дальше всё по традиции: родители парня идут к девушке и далее они договариваются о цене. Да, девушке нужно заплатить, и это должно быть золото — без золота свадьба здесь немыслима. Как правило, речь идёт о нескольких унциях золота, то есть порядка 5000 долларов. Отдельные лица могут также попросить отдельный дом, чтобы не жить с родителями. Но времена меняются, традиции постепенно уходят на второй план и люди находят компромисс. Родители невесты также интересуются, сколько способна семья мужа заплатить. Для людей городских и интеллигенции традиции не играют большой роли. Например, Хемдад, коллега Хатаба, рассказывал мне, что его жена попросила у него лишь золотое кольцо и колье. Плата денег невесте (подчёркиваю, невесте, а не её родителям) не является нормой ислама, это просто распространённая традиция на Ближнем Востоке. Хоть эта традиция и кажется нам дикой, я считаю, что в ней есть смысл.

Во-первых, это показатель серьёзности намерений жениха по отношению к невесте. Процент разводов здесь очень низок. Во-вторых, это показатель того, готов ли ты, собственно, содержать свою семью и сможешь ли ты её прокормить. В-третьих, золото или деньги, подаренные жене, как правило, не уходят из семьи и закладываются в её бюджет. Это инвестиция в семью. Ну и в-четвёртых, здесь есть много форм брачных контрактов. Скажем, жена просит у мужа 4000 долларов (или эквивалент в золоте), а муж выплачивает лишь 2000. Вторую же половину он заплатит жене лишь в том случае, если они разведутся. Курды не лишены смекалочки.

Девушки имеют здесь равные права с мужчинами, могут быть врачами и инженерами, учителями и даже полицейскими. Всё зависит лишь от семьи, в которой девушка выросла. Будут ли её отдавать замуж или она сама будет себе искать спутника — будет зависеть только от её семьи.

Следует сказать, что девушки не стеснялись со мной общаться и я им был очень интересен. У всех есть профили в Instagram и Facebook, с некоторыми переписываюсь до сих пор.

Многим я задавал вопрос о Масуде Барзани, однако не всем было приятно на него отвечать. Когда я задал этот вопрос главе антикоррупционной организации, которую мы посещали с Хатабом, он нехотя и довольно обтекаемо согласился, что Масуд — диктатор. Это мне стало понятно ещё с того момента, когда я увидел его огромный портрет на границе. Режим Барзани можно сравнить с режимом Лукашенко — пытается усидеть на двух стульях, а страдают люди. Тем не менее, при нём в Курдистане сохраняется некая стабильность. Многие люди критикуют его за проведённый референдум о независимости, причиной которого стало отчуждение Киркука. Они считают, что Курдистан ещё не готов стать независимой страной, что есть ещё много проблем, которые нужно решить, и Курдистан просто не сможет себе позволить быть самостоятельной страной. Среднестатистический курд считает, что Масуд Барзани хоть и не прав в чём-то, и делает ошибки, но кто, если не он? Собственно, ничего нового.

Для того чтобы занимать высокий пост в Курдистане, нужно быть или членом партии Барзани, или чьим-то кумом. Например, Хемдад не состоит в его партии и придерживается оппозиционных взглядов, хоть и не афиширует этого. По его словам, в университете есть люди, которые постоянно следят за тем, что студенты и преподаватели говорят о Барзани. И что любая критика власти может стоить ему работы. Его жену, дипломированного врача-гематолога, не взяли на работу в государственную больницу из-за того, что она открыто выступала против Барзани, несмотря на то, что была первой на потоке. Он также рассказал, что один журналист исчез после того, как написал в Facebook, что хотел бы встречаться с дочкой Барзани.

Однако, по словам Хемдада, курды ничего не хотят с этим делать, так как боятся. Все слишком привыкли к стабильности, и никто не знает, что будет, если Барзани уйдёт.

Да и будущее независимого Курдистана кажется им совсем расплывчатым, чем-то утопическим, словно вступление Украины в ЕС.

В целом курды поддерживают США и демократический курс. Хотя здесь так же, как и в любой стране, есть люди, в основном зрелого и пожилого возрастов, уважающие «сильную руку», которые поддерживают Путина за то, что тот борется с терроризмом, аятоллу Хаменеи и прочий сброд. Далеко неоднозначно высказываются об Асаде.

Большинство же людей, которых я встретил там, в том числе и сирийские курды, высказывались о России негативно. В Турцию я возвращался обратно на автобусе и ехал вместе с парнем из Багдада, который организовывает трансфер для сотрудников ООН.

Он сказал следующее:

– Что я думаю о России? Путин убивает мусульман в Сирии. Что россияне там забыли? РФ — это диктатура, которая служит Израилю.

Мнений было много, однако в большинстве своём о России думают именно так.

Зато те, кто знает об Украине, очень положительно к ней относятся. Многие там работали, учились, кто-то даже нашёл жену или же у него остались родственники. На полках магазинов вы встретите конфеты Roshen и даже продукцию АВК.

Когда я слушал лекцию господина Сенгара из курдского парламента, в ней было очень много упоминаний о растущей угрозе, исходящей от России, в том числе упоминалась оккупация Крыма как свидетельство роста российских аппетитов.

Очень приятно было видеть, что эти люди прекрасно понимали ситуацию в моей стране, а я прекрасно понимаю, что сейчас происходит в Курдистане.

Я абсолютно не пожалел, что поехал в Курдистан, так как открыл для себя ранее неведомый народ, его культуру и кухню.

Курдистан — это настоящий феномен Ближнего Востока, где ночные клубы стоят рядом с мечетями, где христиане и мусульмане — соседи и друзья, где даже евреи могут чувствовать себя в безопасности (к слову, ещё сто лет назад здесь жила огромная еврейская диаспора).

Курды — это очень порядочный народ, здесь совершенно не принято красть, тем более обманывать. Этот народ с непростой историей продолжает сохранять оптимизм и жить счастливо, находя радость в мелочах, как, например, поход друг к другу в гости. Я всем рекомендую посетить Иракский Курдистан. Это совершенно уникальное место, и я верю, что курдский народ добьётся своей независимости. Это государство действительно нужно миру.

P.S. Как я доехал. Из Запорожья прилетел в Газиантеп, воспользовавшись услугами компании Pegasus Airlines. Из Газиантепа ходит множество прямых автобусов до Эрбиля, стоимость билета — порядка 30 долларов.

Эта рубрика — авторский блог. Редакция может иметь другое мнение.