Мы за себя не отвечаем!

Вот Джефф Этвуд.

Джефф хороший. Он создатель Stack Overflow — известного сервиса вопросов и ответов для программеров.

В следующем году Джефф едет в Украину. И в честь этого решил знатно порусофобствовать.

Разумеется, в комментариях БОМБАНУЛО. Естественно.

Бомбануло, в первую очередь, у российских программеров, читающих и, возможно, даже любящих Джеффа. Такой удар со стороны классика. Они привыкли работать с вежливыми иностранцами, которые, узнав, что they are from Russia, не реагировали на это как-то негативно.

А тут в этом уютном мире внезапно доселе авторитетный чувак заявил, что их страну fuck. И, наверное, их самих тоже fuck. Всё же было хорошо, никто никого не fuck без предварительных ласк и согласия, а тут Джефф подкрался сзади с усмешкой хищной и конфеткой Тузик, и как ему не стыдно, и это уже за пределами всех цивилизованных норм, и вообще харрасмент ему в твиттер.

Потому что надо же разделять страну и руководство!

Таким образом, Джефф совершил невероятное: заставил россиян не только самих разделять страну и руководство, но и призывать к этому других. Обычно именно это неразделение и выделяло российское политическое сознание среди других европейских: в Европе величество ещё могло заявить, что государство — это оно, но лишь в России и, отчасти, в Беларуси, с этим нашлось бы множество согласных. И даже готовых в рамках этого согласия кого-нибудь лупить нагайкой.

У Джеффа будет всё хорошо. Его так залайкали и возлюбили, что когда он приедет на конференцию, на входе ещё нужно будет поставить фейс-контроль со строгим наказом не пропускать Владимира Борисовича Гройсмана и участников президентской гонки.

Но тенденцию он вскрыл интересную.

Россияне довольно плотно интегрированы с Западом на личном уровне. Плотнее, чем украинцы, — во всяком случае, так было до войны. В большинстве своём украинцы ехали на Запад зарабатывать деньги, а россияне — тратить. Это давало им определённый имиджевый бонус, нивелируемый разве что уникальными поведенческими привычками и традициями взаимодействия с иностранцами у многих из них (см. Александр Куприн, «Немножко Финляндии»). В смысле, над русскими олигархами и их «ёлками»-подружками, конечно, потешались, Робби Вильямс записывал свое Party Like a Russian, пьяных менеджеров среднего звена из Тагилов ссаживали с самолётов и немножко били ногами на курортах, но, в целом, европеец привыкал, что у русских две ноги, две руки и нет рогов. И даже на медведях они почему-то не ездят. Образ русского формировался не безупречный, но человекоподобный.

У украинцев всё было неоднозначнее. В 1990-х Центральную Европу наводнили украинские бандиты, позже — гастарбайтеры. При всём при том, что средний кровельщик из Чорткова, вероятно, как человек поприятнее владельца сети пекарен из Волгограда и к европейцам относится получше, из-за «классовой разницы» он, увы, взаимодействует не с теми европейцами, которые принимают решения. А тем, кто принимает, кажется ещё одним нежелательным элементом.

Короче, тот факт, что в Европу ехали богатые русские и бедные украинцы, работал не на нас.

И вот сейчас это потихонечку ломается. Работает как безвиз — в Европу всё чаще едет другая категория украинцев, — так и российские внутренние и внешние ограничения. Ситуация выравнивается. Люди уже реже думают о том, как бы не обидеть россиян. Удивительное дело — некоторые между «не разонравиться россиянам» и «понравиться украинцам» выбирают последнее.

Отдельным особняком всегда стояло айтишное комьюнити — всё из себя международное, местами хипстерское и вполне прогрессивное. Причем прогрессивность во взаимодействиях с иностранными коллегами в этих людям могла уживаться — и часто уживалась — с довольно ватными взглядами. Одни и те же люди не видели никакого противоречия в одновременном милом общении по WhatsApp с американскими коллегами и обсуждении на политическом форуме в другом окошке о том, как неплохо бы жахнуть по Флориде, а то расслабились эти пиндосы что-то после 11 сентября.

И вот на фразе Джеффа у них закралось подозрение, что американские коллеги об этом втором окошке могут знать. И вот они уже отдельно от Путина, потому что да ну вы чо.

Ничо, ребята, ничо. Ваши американские коллеги ещё не выучили разграничивающую фразу «Whose is Crimea?», но всё к тому идет. Всё идёт к тому, что да, вас будут судить по делам вашей страны. Потому что в цивилизованном мире всё-таки какая-то связь между страной и её гражданами существует.

Вы не убедите, что вы за него не голосовали. Особенно если вы за него голосовали.

Сейчас идёт битва за сохранение образа хорошего русского.

Кремлёвская пропаганда четко разграничивает внутреннюю и внешнюю аудитории. Внутри страны раскручивается антизападничество — потому что это работает. Снаружи тщательно рассказывают, что мы не звери, нечего нас бояться. Вот и футбольный чемпионат какой красивый провели. Никаких медведей у нас нет.

Внутри — казак с нагайкой и брат его омоновец с бульдожьей челюстью.

Наружу — няшная болельщица и хипстер-айтишник.

Посредине ихтамнет. Но его там нет, вы ничего не докажете.

Их проблема в том, что притворяться кем-то, кем ты не есть, можно лишь до определенной грани. Миллионы ботов, футбольные чемпионаты, ольгинские фермы и Раши Тудей могут убедить маргиналов. Могут очаровать упоротых левых и не менее упоротых правых, которые видят в России то СССР, то сказочное королевство белого консерватизма.

Могут всячески оттянуть момент, когда простой, умный, уважаемый и, в принципе, аполитичный чувак скажет fuck Russia.

Но не могут его предотвратить.