Не всё то хорошо, что инвестняней зовётся
Приветствую вас, мои немногочисленные читатели! Продолжаем тему протестов. Недавно поговорили о неуёмных чиновниках, буйных школярах-мажорах, а сегодня — о том, к чему может привести неуёмная деятельность инвестнянь для иностранного капитала.
Действия разворачивались в Византии. Потому включаем греческий саундтрек — и поехали!
Началось всё приблизительно в XI веке. К императору Алексиосу I Комнину прибыло посольство из купеческой Венеции: и не с пустыми руками, а с предложением открыть крупную концессию в Константинополе.
Император дал добро — и потянулись в столицу западные купцы. Стратегическое положение столицы Византии сулило огромные деньги в случае удачного ведения дел, потому и желающих прибывало всё больше и больше. Тенденция укреплялась с каждым годом.
На этом моменте притормозим и подчеркнём, что Византия того времени лишь числилась морской державой. Флот у неё был откровенно слабый. Так что вновь прибывшие итальянцы достаточно быстро набрали вес.
Они превратились в такую себе внушительную силу, обладающую солидным флотом и всевозможными ресурсами. Все эти движения очень не нравились отечественному византийскому производителю и купечеству.
Чужаки диктовали цены, строили козни местным и всем своим видом показывали: здесь они не проездом, а очень даже надолго. Венецианцы стали монополистами в торговле. Некоторые время ни одно судно не могло выйти из бухты Золотой Рог без их одобрения.
Понятное дело, такая ситуация держалась только на взятках лично императору и высшим чиновникам империи. Нет, не так: на взятках гигантских размеров.
Причём не только от Венеции. Вечные её противники — Генуя, Пиза и южане из Амальфи — тоже пытались закрепиться в Константинополе и не жалели золота для достижения этой цели. Но до определённого времени — тщетно.
Только когда сменился император и к власти пришёл Мануил I Комнин, у них появилась такая возможность. Новому императору не нравилось быть зависимым от венецианцев, и он решил изменить расклад сил. Однако не тем, что поддержать своих купцов, выстроить флот и стать чем-то немного большим.
Это было сложно, требовало больших усилий — да и вообще, куда приятнее получать золото, а не тратить его.
Потому Мануил урезал квоты на государственные торги для венецианцев и приставил инвестнянь к пизанцам и прочим генуэзцам. Чтобы ещё более уравновесить влияние — император отдал земли севернее от Золотого Рога представителям всех городов, чтобы они там могли обустроить себе торговые кварталы.
Но, как показывает история, поселить рядом вечных врагов — такое себе решение.
Возникает логичный вопрос. А что же местные купцы? А ничего. Деградировали и шли на службу к итальянцам, параллельно не переставая их за это ненавидеть. Другого выхода у них просто не было.
Ну, изредка пытались вырезать одного-двух, но всё это не меняло картину. Если раньше в городе чувствовали себя вольготно только венецианцы, то теперь любой итальянский купчишка мог вести себя как хозяин. Ещё бы — аристократия была в кулаке у его земляков, опутанная долгами и деловыми обязательствами.
Местные за копейки готовы были продавать ему товары, потому что конкуренции не было. Что такого, что туземцы считают еретиком и злобно ворчат вслед — ведь денег от этого меньше не станет? Не станет.
А что бывает, когда одни люди чувствуют себя выше других? Правильно, начинается беспредел. Так и случилось здесь.
В один прекрасный момент одни итальянцы решили немного порезать других. Благо, местная власть до того никоим образом не препятствовала разборкам сиятельных господ. Лишь бы денежки вовремя засылали.
Так вот, в 1162 году пизанцы с венецианцами разорили квартал генуэзцев. Начались постоянные разборки с кровопролитием. Одни резали других, жгли им корабли и лавки. Императору пришлось вмешаться.
Но если вы думаете, что он примирил врагов — разочарую, нет. Через некоторое время он тупо выслал большинство пизанцев и генуэзцев из города. Венецианцы обрадовались… Но ненадолго. Ведь вскоре после этого они сожгли остатки генуэзского квартала — и тут-то император вспылил.
Его и так достали заносчивые итальянцы. К тому же постоянные жалобы от местных шли непрекращающимся потоком. Местные элиты требовали утихомирить европейцев — и император выслал одних венецианцев, других приказал убить.
В обоих случаях имущество и корабли реквизировали в пользу империи.
Венеция объявила войну Византии — впрочем, безуспешно. На её территории началась чума, так что флот просто не дошёл до Константинополя.
Что же в это время делали жители Пизы и Генуи? Правильно, тихим сапом возвращались в столицу Византии. В Константинополе их снова набралось около 60 тысяч человек, а беспредел и веселуха со вседозволенностями продолжилась.
И снова император не сделал никаких выводов. Он продолжал выбирать между чужаками, забывая о своих подданных. Так шли дела, пока правитель не умер в 1180 году, а на престол взошла Мария Антиохийская, регент малолетнего Алексиоса II Комнина.
Чтобы вы понимали, Мария была изначально католичкой, дочерью крестоносца из Антиохии, нормандской красавицей. Окружив себя европейскими фаворитами, она дала ещё больше льгот католикам-итальянцам. Хотя, казалось, куда ещё больше?
Забитые византийцы могли простить многое своим правителям, но политика фаворитизма от католички — это был уже перебор. Начались волнения. Их, недолго думая, возглавил дальний родственник императора — Андроник Комнин.
Через два года мятежники захватили Константинополь и начали резать итальянцев без разбора — генуэзец им попадался на пути или венецианец.
Купеческие кварталы были разграблены полностью и сожжены. Золотой Рог пылал: купцы пытались выбраться из охваченного безумием города, но византийские корабли перегородили им выход — и корабли запылали.
Главы концессий пытались обратиться к Андронику, но тот даже не стал их слушать. В результате из 60 тысяч итальянцев выжило около пяти тысяч. Включая те четыре тысячи человек, что были проданы тюркам в рабство.
Вот так бездумная политика поддержки иностранного капитала в ущерб отечественному привела к тому, что тот самый капитал был уничтожен.
Европейцы, не вникая в детали, решили: Византия — это дикари, с которыми не стоит иметь дел. И всё. Франки, саксы и прочие норманны с тех пор чаще расценивали империю как кусок жирного пирога, которым можно при случае поживиться.
Ни о какой полноценной военной поддержке против кочевников и персов речи быть больше не могло. Максимум — наёмники шли на службу.
А ведь изначально первые крестоносцы Византию рассматривали как союзную державу, нуждающуюся в поддержке. Долго рассматривали. Но всему есть предел — и после латинской резни всё изменилось.
Не хочется проводить параллели, да и не всегда это уместно. Но сам по себе напрашивается вывод, что во все века Европа поддерживает союзника ровно до того момента, пока тот создаёт впечатление вменяемого, адекватного партнёра. Выводы делайте сами.
У самурая нет цели, есть только путь. Мы боремся за объективную информацию.
Поддержите? Кнопки под статьей.