Неотвратимость бытия

Российские политики и эксперты соревнуются в утешительных комментариях относительно новых американских санкций. И российская финансовая система достаточно прочна, чтобы эти новые санкции выдержать. И российской экономике эти новые санкции только на пользу пойдут. И вообще это всё Трамп специально придумал, чтобы смягчить возможный эффект от введения конгрессом так называемых «санкций из ада». Вот это действительно страшные санкции, страшнючие просто. А новые санкции — не такие страшные. И вообще президент США сам может решать, какие из них вводить, а какие нет. И, конечно же, он самые страшные не введёт. А самые страшные вообще будут через три месяца, а может, и не будет их вовсе. А потом и состав конгресса поменяется. И новый состав конгресса уже не будет такой русофобский...

Не уверен, что я всё перечислил. Просто не успеваю следить за словоизвержениями антисанкционной пропаганды. Но когда я всё это слышу, то всегда вспоминаю беседу с Жозе Рамушом-Ортой, ещё не Нобелевским лауреатом и уж тем более не президентом Восточного Тимора, а просто политическим эмигрантом.

Я пытался понять, из чего Рамуш-Орта исходит, когда излучает уверенность в неотвратимости независимости своей страны — тогда аннексированной индонезийской провинции. Режим генерала Сухарто в Индонезии казался не менее прочным, чем современный путинский режим. Повстанцы были разгромлены, их лидеры арестованы, Индонезия не обращала никакого внимания на протесты мирового сообщества, а некоторые представители этого самого сообщества признали законность аннексии Восточного Тимора. Какая независимость?

Рамуш-Орта тогда объяснил мне одну простую вещь. Он сказал, что такой большой и сильной стране, как Индонезия, просто по определению не нужен был конфликт с мировым сообществом из-за Восточного Тимора. И сам Восточный Тимор, бедный и отсталый, тоже был не нужен. Что решение об аннексии демонстрирует деградацию индонезийского политического режима. И если допущена одна серьёзная ошибка, то непременно будут допущены и все остальные. Режим рухнет, Восточный Тимор получит свободу — резюмировал мой собеседник. И оказался совершенно прав.

Нечто подобное сейчас происходит и с российским режимом — при всей его видимой прочности. Одна ошибка следует за другой — и режим сам загоняет себя в ловушку. Понятно, что на фоне обострения отношений с Западом и дискуссий вокруг санкций не было никакой необходимости травить Скрипалей, что привело к новому витку конфронтации и — что самое главное — к введению в действие «автоматического» закона против стран, применяющих химическое оружие. Ясно, что введение в жизнь наиболее пагубных для российской экономики санкций можно предотвратить переговорами с Вашингтоном. Однако вести такие переговоры означает признать ответственность за отравление Скрипалей. А значит, пусть лучше будут санкции, чем консультации. Тем более что всегда останется надежда, что эти санкции предотвратят новые санкции конгресса, а когда введут новые санкции конгресса, будут успокаивать себя тем, что удалось добиться отсрочки по «химии». И так — без конца. Вернее — до конца.

Стоит вспомнить, как всё это начиналось. Как всей страной смеялись над Западом после аннексии Крыма, как пошловатая фраза «не смешите мои «искандеры» стала мемом российской пропаганды; как уверяли, что санкции только помогут расцвету экономики; как ожидали, что санкции вот-вот отменят. Европейцам надоест терять деньги, Трамп придёт, что-то там ещё... Сейчас обо всех этих ожиданиях никто и не вспоминает. Весь интерес свёлся к надежде, что новые санкции будут ненамного страшнее предыдущих, что какие-то последствия удастся предотвратить.

И в этом нет ничего удивительного. Индонезийский президент генерал Сухарто был политиком посильнее Путина — но сглупил с Восточным Тимором, потому что к моменту его аннексии был уже пожилым человеком, проведшим долгие годы на посту главы государства и потерявшим связь с реальностью и способность к долгосрочному прогнозированию. Путин — такой же Сухарто, только российский. У нас просто не хватает мужества сказать самим себе, что захват Крыма не был каким-то там мировым злодейством и зловещим замыслом, а просто сумасбродством, обычной глупостью, неспособностью просчитывать последствия. Вся вера в мрачный гений Путина зиждется на элементарном нежелании Запада вступать в серьёзный конфликт с маргинальной деспотией, находящейся на периферии мировой экономики. Но как только западный великан раздражается и шевелит мизинцем, в российской Лилипутии всё мгновенно рушится. И рубль летит ко всем чертям, и «искандеры» не смеются, и антисанкции не помогают. И всё это настолько просто, настолько элементарно, что я мог бы только диву даваться, как миллионы людей не видят очевидного. Мог бы, если бы не вырос в Советском Союзе, где тоже никто ничего никогда не хотел замечать.

Так что я не удивляюсь, я ужасаюсь. Неотвратимость катастрофы очевидна просто потому, что российская власть не способна к генерации ничего другого, кроме ошибок, а российское «агрессивно-послушное» большинство не способно заметить ни самих этих ошибок, ни их последствий.

Всё остальное — просто дело времени.

Радио Свобода © 2018 RFE/RL, Inc. | Все права защищены.