Новая Французская революция

Судьба Европы и мира сейчас во многом зависит от того, за какого кандидата в президенты отдадут свои голоса французы на выборах 23 апреля. Шансы на выход во второй тур есть сразу у четырёх кандидатов. Из них трое «друзья Путина», из них двое — радикалы. Их приход к власти может серьёзно изменить как ЕС, так и НАТО. Мы перевели для вас статью Заки Лаиди — профессора международных отношений парижского Института политических наук. В ней он даёт иностранным читателям краткую вводную в специфику французской политики.

Через пару недель Франция выберет своего нового президента. Учитывая, что здесь президент обладает значительной властью, включая право на роспуск Национальной ассамблеи, президентские выборы, которые проходят в стране каждые пять лет, наиболее важны. Но в этот раз ставки даже выше, чем обычно.

Сейчас лидируют два кандидата — ультраправая Марин Ле Пен от Национального фронта и Эммануэль Макрон, который работал министром экономики при президенте-социалисте Франсуа Олланде, но сейчас идёт на выборы как независимый выдвиженец. Если, как это пока ожидается, именно Ле Пен и Макрон дойдут до второго тура президентских выборов, который должен состояться 7 мая, это будет чем-то новым для Франции: впервые за 60 лет ведущие партии правого и левого спектра не будут представлены во втором туре.

Такой политической неразберихи Франция не знала с 1958 года, когда в разгар Алжирской войны генерал Шарль де Голль пришел к власти и создал Конституцию Пятой республики. Эта перемена, как и все великие политические события, стала возможной из-за сочетания давних и глубинных процессов с конкретикой переломного момента.

Сейчас происходит то же самое. Во-первых, есть глубинные процессы: во Франции, как и во многих других развитых странах, общество всё меньше доверяет элитам, ощущает себя бесправным, боится экономической глобализации и иммиграции, озабочено падением социальной мобильности и ростом неравенства.

Эти чувства, вкупе с традиционной для Франции большой ролью государства в поддержании национальной идентичности и экономического роста, выразились в поддержке Национального фронта. Националистическая, ксенофобская повестка Ле Пен и её популизм в экономической политике роднят её с ультралевым кандидатом Жан-Люком Меланшоном.

Несмотря на то, что поддержка Национального фронта росла уже более десяти лет, до сих пор партия не могла взять власть из-за двухтуровой избирательной системы Франции, позволявшей избирателям объединиться против неё во втором туре. Учитывая, что Национальный фронт не способен создавать альянсы, власть сохранялась в руках основных партий правого и левого спектра, хотя Франция и двигалась к трехпартийной политической системе. 

А сейчас Макрон использует возможность сломать и эту систему. Его великой догадкой, в которую поначалу мало кто мог поверить, было убеждение, что разделение на левых и правых стоит на пути прогресса и что президентские выборы — золотой шанс сломать эту повестку и выиграть без помощи организованного политического движения. В то время как французы всё более рьяно отвергают традиционные партии, изначально слабое место Макрона быстро стало его сильным местом.

Помогло и то, что, как признавался сам Макрон, и левые, и правые в последние годы пережили расколы. Это особенно верно в отношении лагеря левых, где наметились явные расхождения между реформистским направлением с экс-премьером Мануэлем Вальсом во главе и традиционалистами, руководимыми нынешним кандидатом от Соцпартии Бенуа Амоном. Главная проблема социалистов — активная работа против них леворадикальных движений, аналогично тому, как в Испании левая партия Подемос подрывает позиции тамошней Соцпартии рабочих.

А вот источник проблем мейнстримных правых найти не так просто. Они относительно едины в своей экономической и социальной политиках. Еще несколько месяцев назад предполагалось, что их кандидат, республиканец Франсуа Фийон, будет лидировать в первом туре с большим отрывом. Но скандал вокруг его семейных проделок (он предположительно оплачивал своей жене и детям фиктивную работу в бытность депутатом парламента) нанес удар по его рейтингам. Возможно, смертельный.

Какой бы ни была причина падения правых, Макрон очень выиграл как от неё, так и от расколов в левой среде. Теперь есть реальный шанс, что 7 мая президентом будет избран молодой независимый кандидат, что ознаменует конец политической системы Пятой республики.

Но победа на выборах — лишь первый шаг. Чтобы править страной в условиях французской гибридной президентско-парламентской системы, Макрон должен обеспечить себе большинство в Национальной Ассамблее. Это может направить события по двум путям.

В первом сценарии Макрон быстро наберёт парламентское большинство, поскольку французские избиратели будут рады укрепить его позиции на июньских выборах в Национальную Ассамблею. Этот вариант выглядит убедительным, но не стопроцентным: вот тут нехватка организованного политического движения становится слабостью Макрона.

Поэтому июньские выборы могут дать старт второму варианту развития событий: сосуществованию с парламентской коалицией из небольшой фракции правых, крупной фракции центристов и безнадежно разделённым левым крылом. Такой расклад хорошо знаком многим европейским странам. Но во Франции, чей республиканизм заложил начало разделению идеологического спектра на левых и правых, распространившемуся на весь западный мир, это станет подлинной революцией — которая, возможно, завершит историю Социалистической партии.

Учитывая символическую силу разделения на левых и правых, французские избиратели, как и французские политические лидеры, долго были склонны рассматривать практически все проблемы страны в идеологическом ключе. Что электорат, что политики не привыкли к правлению широких коалиций на основании широких соглашений. Это отчасти объясняет, почему политическая система стала такой замкнутой, не позволяя иной раз реформам воплотиться в жизнь, и почему повестка Макрона, включающая в себя чёткие планы преобразований, столь необычна для Франции.

Если Ле Пен всё же прорвется наверх, французская политика — равно как и Европейский Союз — перевернутся вверх дном. Но даже якобы умеренный Макрон в какой-то мере представляет собой радикальный прорыв. С учётом того, что, кажется, оба кандидата проходят во второй тур, Франция сейчас на грани политической революции. Независимо от того, кто победит.

Перевод Виктора Трегубова