Концепция национальной самообороны. Часть 1. Дорогу маньякам!

Звучит громко, и, казалось бы, мне совершенно не по чину задумываться о таких концепциях, однако, как мы видим, обычно никто, кроме нас, такими вопросами не парится.

Теоретически такими вопросами должен заниматься СНБО, однако, СНБО не парится самообороной, его волнуют вопросы обороны в целом, наверное. Танковые клинья, а по флангу мы пустим авиацию. Даже список бомбоубежищ до населения никак не донесён. И сами убежища проверяются примерно никак, вон на днях в одном убежище было обнаружено подпольное казино. Начинается какая-то атака на Киев, и люди начинают бегать в панике по улицам, смешно взмахивая руками, а кто всё-таки добежит по ошибке до убежища, тому там – делайте ваши ставки, господа.

Поэтому для того, чтобы хотя бы обозначить проблему, я хотел бы высказаться. Это не только мои личные мысли, это результат довольно длительной дискуссии между мною, Щедриным и Учайкиным.

Смотрите. Вот вы говорите: мы боимся оружия, считаем, что народ наш не готов, и поэтому мы против закона об оружии. Окей, хорошо. Но когда народ будет готов, уточните мне, пожалуйста? Что нужно сделать, чтобы народ был готов?

Тут есть два варианта. Первый – давайте спрячем всё оружие, запретим все стартовые и пневматические пистолеты, страйкбол, пейнтбол и курсы ножевого боя. Пока народ не станет готов, давайте сделаем так, чтобы он вообще не видел оружия никакого. Ещё можно пойти радикальнее, и в фильмах закрашивать изображения оружия, если оно находится не в руках у работника правоохранительных органов в форме, потому что народ не готов. И если он в своей младенческой непосредственности случайно увидит, что оружие могут носить не только правоохранительные органы, то эта опасная мысль может его сильно испортить. Давайте вернём граждан в советскую кинематографическую действительность, в которой пистолет или у милиционера, или у отрицательного героя, которого за это ожидает неизбежное покарание. Вооружённых граждан показывать по телевизору нельзя, народ не готов.

Очевидно, что в таком варианте народ не станет готов никогда в жизни. Никаких вооружённых граждан не появится и никакой оружейной дисциплины не будет. Сценарий «вооружённый гражданин защищает свой дом, семью и страну» никогда не появится в голове у обывателя, это будет в принципе чуждая ему концепция.

И есть второй вариант – давайте не ждать, когда народ станет готов. Давайте готовить народ. Давайте говорить прямо: уважаемые граждане, оружие – это самое опасное, что может быть в природе, не считая легкового автомобиля и мотоцикла. Поэтому как за руль автомобиля или мотоцикла запрещается садиться людям, которые не прошли обучение, как теоретическое, так и практическое, так и вам запрещается ношение любого огнестрельного оружия, хоть короткоствольного, хоть длинноствольного крупнокалиберного до тех пор, пока вы не пройдёте соответствующую подготовку и не поймёте, как этим пользоваться. И точно так же, как все автомобили в силу своей опасности для окружающих маркируются и записываются в базу правоохранительных органов, так и ваше оружие всё должно быть отстреляно, записано в пулегильзотеку правоохранительных органов и бортовой его номер должен находиться в государственной оружейной базе. Если не выполняется хотя бы одно из условий – оружие не маркировано и не отстреляно, либо его носитель не имеет сертификата государственного образца о прохождении подготовки – вы правонарушитель, вас должны поймать и судить.

Это базовые параметры, которые важно обозначить перед тем, как продолжать разговор и переходить непосредственно к концепции национальной самообороны. На этом месте закон об оружии заканчивается и начинаются другие нормативные акты.

Смотрите, как я говорил ещё в марте прошлого года и как не устаю говорить с тех пор постоянно, у нас есть грандиозная проблема в стране, которой не уделяется со стороны государства никакого внимания.

Это проблема ветеранов. Проблема рэмбо, вернувшихся домой с войны.

Сейчас вы можете при желании найти в Facebook грандиозное количество печальных историй о том, как бойцы возвращаются домой с фронта или приходят в увольнительную, как их бесит тот факт, что мы с вами, тыловые крысы, отводим от них глаза, не оказываем поддержки. И, вообще, ведём себя так, будто они там не за нас погибали и теряли конечности. И закономерные призывы помогать ветеранам по максимуму, потому что это для них важно.

Что делает в этих условиях государство? Крепит оборону страны. Выпускает распоряжения, по которым в зоне АТО на ВОПах запрещается использование мобильных телефонов везде, кроме установленных командиром мест. Усложняет для волонтёров и журналистов попадание в зону АТО. Ну как усложняет. Государство считает, что оно не усложняет, а регулирует. И мобильники оно не запрещает, а регулирует. И аргументы в пользу такого поведения есть, разумеется, и они сильные. И в принципе введение подобного регулирования, я вынужден признать, прямо сейчас в тактической перспективе приводит к повышению обороноспособности и облегчает антидиверсионные мероприятия.

Однако, кроме тактических плюсов, результатом этого регулирования становятся огромные стратегические минусы, заключающиеся в том, что уровень обратной связи между бойцами и тылом становится гораздо ниже. Он уже и так крайне низкий, мы устали читать и говорить о войне, мы хотим, чтобы война там как-то сама по себе, а мы сами по себе.

А бойцы не хотят, чтобы они были сами по себе. Они хотят чувствовать за своей спиной всю огромную страну, всех людей, которых они защищают. Не военкома и не генерала из МО, а хипстера, который не выпил смузи, чтобы на сэкономленные деньги купить один трекинговый носок, студента, который вместо того, чтобы конспектировать лекции, криво рисует «Слава Украине» на стене украинского музея, пятилетнюю девочку, которая рисует бесполезный с точки зрения генерала рисунок «мама, папа, я и киборг, который нас защищает», чтобы он занимал лишнее место в танке и отвлекал от боевой задачи.

Если они этого не чувствуют, то возвращаются с фронта в чужую страну, которую не понимают, зачем защищали и как в ней жить. И посттравматические расстройства колбасят их в три раза сильнее, чем колбасили бы, если бы у них была группа поддержки в лице всей страны.

Однако вот реальность. С войны возвращаются крепко вдаренные в голову люди с посттравматическим синдромом. 2% из них – готовые маньяки, которые, если бы не война, прожили бы спокойную жизнь, клея танчики и ругаясь на форумах. Но случилась война, им дали в руки оружие, и они канализировали свою ненависть ко всему живому, целясь и убивая других людей. Слава Богу, что на фронте оказались эти люди, они дарят нам основной массив потерь врага в живой силе, они стреляют не в сектор, а в голову, и им это нравится. Но, к сожалению, эти люди попробовали человеческой крови и больше с войны не вернутся. Представьте себе, что их укусил вампир, только не вампир, а всадник Апокалипсиса Война. И теперь они будут воевать вечно. Из violence-friendly они превратились в violence-addicted.

Что предлагается с ними сделать, скажите, пожалуйста? Реабилитировать? У нас тут в «Справе» есть проект «гражданская специальность для бойца» – популярный проект, отделения реабилитации, в которых бойцов переучивают на айтишников, открываются в новых городах. Но вы серьёзно будете утверждать, что violence-addicted ветераны сядут за компьютер и вместо того, чтобы резать людям горло, будут верстать сайты? Свежая мысль. Нет, простите. Как минимум 2% из возвращающихся людей больше не пригодны к мирной жизни никогда и реабилитировать их некуда. Они будут искать насилие и реализовываться в нём.

Хотите ловить и сажать героев? Окей. Тогда, во-первых, посмотрите обучающий документальный фильм «Рэмбо – первая кровь», там показывается, насколько новая патрульная полиция эффективна против ветерана-диверсанта. А во-вторых, представьте себе, violence addiction не делает человека идиотом с окровавленным ртом и не лишает его организационных навыков. Если ничего не сделать, эти люди соберутся в банды и будут заниматься нелегальным промыслом. Например, крышевать добычу янтаря. Представьте себе, на днях местные устроили янтарный майдан со стрельбой. Четыре человека госпитализированы, десять – травмированы. Янтарным воротилам однозначно пригодится бригада охраны из бывших разведчиков и диверсантов. Пары пехотных взводов в условиях лояльного местного населения, имеющего свой янтарный бизнес, достаточно, чтобы держать в ужасе правоохранительные органы всегда и чтобы тебя не выкурили из лесов никогда. Янтарная УПА может убивать правоохранителей пачками, защищая бизнес браконьеров, если будет такой заказ. Как думаете, будет? Я думаю, будет обязательно.

Что мы предлагаем в рамках вышеупомянутой концепции национальной самообороны? То же самое, что и всегда. Переписать статью «наёмничество» и разрешить организацию в Украине своих собственных полноценных ЧВК без разрешения на операции на территории Украины. Рэмбо, ты хочешь воевать? Как замечательно. Смотри, вот полковник Траутман, он как раз набирает таких, как ты героев, чтобы тушить пожар войны на другом конце планеты. Турки просят помочь им с ИГИЛ, американцы просят помочь с охраной нефтяных вышек в Ливии, французы просят тихонько побегать по Франсафрике.

Что это в итоге даёт?

Во-первых, мы получаем тысячи рэмбо, которые не теряют навыки и продолжают совершенствоваться в своём искусстве убивать людей по чужому приказу.

Во-вторых, они это делают не на территории Украины и не с украинцами.

В-третьих, они это делают за хорошие деньги, которые тратят здесь, в Украине.

В-четвёртых, они это делают не за государственный счёт, а наоборот, платя налоги в бюджет страны.

В-пятых, они делают это не тайно под одеялом, как это приходится делать сейчас, а громко, рекламируя боевые навыки украинцев, как швейцарцы в XVI веке. Работают на имидж Украины, как родины злобных опасных засранцев, которых опасно обижать. И не надувной, а реальный, потому что все генералы всех российских штабов отлично понимают – вот, это операторы украинских ЧВК, их вот столько тысяч. Давайте нападём на Украину, они же тогда все приедут домой в бессрочный отпуск заготавливать из наших призывников и контрактников консервы.

По поводу имиджа – вот вам картинка для понимания:

Вглядитесь в эти узкие глаза. Это японский страйкболист, моделирующий украинскую Нацгвардию. В то время как украинцы косплеят героев аниме, на родине аниме какой-то самурая сын где-то нашёл сине-чёрный камуфляж, намотал на него жёлтую изоленту, прилепил сверху нашивку Нацгвардии и играет украинского военного. Вдумайтесь.

Вдумались? Вот теперь расслабьтесь и особо губу не раскатывайте. Это ещё не бренд и даже не зачатки бренда. Японцы косплеят всё на свете: и Поклонскую, и ополченцев Новороссии, и «Беркут», и ВСУ, и Нацгвардию. Это предпосылки к созданию бренда. Это просто знак того, что у украинских военных есть индекс узнаваемости, «ветеран АТО» – это будет очень хорошая строчка в резюме для любого оператора ЧВК. И если Украина не совсем страна дебилов, то сейчас важно не просрать эту предпосылку, воспользоваться и развить её в бренд. Экспортировать наших ветеранов, героев, киборгов и рэмбо, торговать этим брендом налево и направо, ценить его и развивать, чтобы все боялись.

В общем, легализация украинских национальных ЧВК – важная часть концепции национальной самообороны.

Но не ключевая. О ключевой – в следующей части.

Александр Нойнец