Страна, где я не нужен. Часть первая. Рисорджименто

Алекс Хавр

Abstract

О «красных рубашках», эспаньолках и тленности светской власти пап.

Италия? Что это такое?

Лодовико Моро, герцог Миланский

Италия, по сути, не была единой со времён взятия Рима Аларихом (410 г. н. э.), а формально — со времён Юстиниана. Потом было многое: византийцы, арабы, лангобарды, франки, норманны, немцы, испанцы, французы, австрийцы, — и надо всем этим бардаком гордым орлом реял епископ Рима, в простонародии Папа Римский, внося свою долю в и без того хаотичную политическую жизнь Апеннин. С XIII века (после знаменитой Сицилийской вечерни) юг Италии — сначала Сицилия, а потом и Неаполитанское королевство — прочно попадает в сферу влияния испанской Арагонской династии со всеми её прелестями вроде инквизиции и, как принято сейчас говорить, традиционными ценностями. Приход к власти сначала Бурбонов, а потом временно Иоахима Мюрата (того самого) ничего, по сути, не изменил. В XIX век Италия вступила безнадёжно расколотой сразу по нескольким измерениям: географически, ментально, геополитически (проавстрийский Север, папский Центр, происпанский Юг), экономически...

Выражаясь метафорически, Италию спасла культура. Нет, много можно говорить об экономических интересах (Пьемонт, родина Фиата, жаждал большого внутреннего рынка) и геополитике (Франция нуждались в противовесе Австро-Венгрии, а Британия пыталась найти противовес Франции), которые вели к объединению, но эти факторы никогда не сделали бы Италию такой, какой её сделала общая история, язык, театр — в общем, именно то, что называют культурой. И главное — память о Древнем Риме… точнее, миф о нём. Трудно спорить с существованием Италии, когда по всему миру гремит слава итальянской оперы и в Париже на улицах распевают «La donna mobile», в багаж образованного человека входят стихи Петрарки и Данте, а республикански настроенные вольнодумцы называют детей Гракхами и Юниями.

После многих столетий сонного существования Италия была грубо разбужена Наполеоном. Итальянцы надеялись, что республиканская Франция прогонит ненавистных австрийцев и поможет объединить страну. Наполеон сделал первое, но решил обойтись без второго. Наследнику новой династии с золотыми пчёлами на гербе нужен был собственный удел — и таким стал объединённый под именем Римского королевства север. Королевство обеих Сицилий (юг) было отдано Иоахиму Мюрату. Поражение французов и глупая смерть бравого короля-кавалериста, впрочем, не смогли загнать итальянцев обратно в летаргию: 45 лет от возвращения к статусу кво под эгидой Священного союза до провозглашения Итальянского королевства были наполнены восстаниями, заговорами, революциями и переворотами в атмосфере, знакомой читателям старой закалки по книге / фильму «Овод». Сам этот период вошёл в историю под названием Рисорджименто — воссоединение.

Главными действующими лицами в этой эпопее стали террористы (карбонарии), националисты, бандиты, контрабандисты и масоны — и это всё не шутка, более того, часто это были одни и те же люди. Имена двух самых значительных из них стоит запомнить — это Джузеппе Мадзини и Джузеппе Гарибальди. Первый после провала нескольких попыток военного переворота в разных северо-итальянских княжествах перешёл к политико-публицистической деятельности и вскоре стал признанным лидером «Италии в эмиграции».

Джузеппе Мадзини. Революционер

Второй был типичным «вечным революционером» и время, свободное от революций в Италии, посвящал революциям в Южной Америке (одна эта история достойна отдельного рассказа, но не будем отклоняться).

Джузеппе Гарибальди. Крутой революционер 80-го левела

Следует понимать, что Австрия (а позже и Австро-Венгрия) воспринимала Северную Италию как свою песочницу. За время их господства итальянцы услышали от северного соседа очень много столь «дорогих» нам тезисов: о политической незрелости Италии, об отсутствии ответственной политической элиты, о несуществующем итальянском народе, о неспособности мыслить на государственном уровне, о многовековых связях с немецкой нацией (напомню, в Австрии титульной нацией были немцы). В общем, типичная страна 404. Правда, Барбароссе любить не предлагали, и на том спасибо. Просто в каждом маленьком и большом княжестве стояли австрийские войска, часто с правом суда в обход местных правителей. Исключение составлял Пьемонт, потому что входил в сферу интересов Франции. Именно она поначалу и стала главным двигателем воссоединения, вступив на стороне Сардинского королевства (это другое название Пьемонта) в войну против Австрии и выиграв главные битвы (именно за это, кстати, герой прошлой статьи Патрис де Мак-Магон и стал герцогом). Правда, не за бесплатно: к Франции отошла Ницца. Венеция осталась у Австрии, за что Гарибальди очень обиделся на всех и в очередной раз ушёл в подполье.

Оттуда «краснорубашечник» Гарибальди был вытащен предложением организовать революцию на Сицилии, полученным от местного либерала и бунтаря Франческо Криспи (мы ещё о нём услышим). Король Пьемонта (а теперь уже и всей Северной Италии) Виктор Эммануил и, главное, первый министр Кавур не хотели дёргать тигра за усы и терять столь дорого приобретённые земли. Наполеон III тоже решил, что большая Италия ему ни разу не упала (чтобы делать пакости Австрии, хватало и Пьемонта). И тут начала «гадить англичанка» (кстати, именно в Англии прочно осел Мадзини). Причина была простой: раз это мешает Франции, значит это нужно Британии.

Виктор Эммануил II, король Пьемонта и Сардинии (1849–1861), Италии (1861–1878)

Камилло Бенсо ди Кавур, премьер-министр Пьемонта и Сардинии (1852–1859, 1860–1861),

глава Совета министров Италии (1861)

В мае 1860-го не без денежной помощи заинтересованных лиц вооружённые люди итальянской наружности, связанные с террористическими организациями, захватывают в порту Генуи два парохода и плывут в сторону Сицилии. Так начинается знаменитая Экспедиция тысячи. У берегов острова пароходы встречает патрульный корабль Бурбонов, но случайно проплывавший мимо британский бриг намекает, что лучше не нарываться на конфликт. Войска Неаполитанского королевства деморализованы и безынициативны. Не буду вдаваться в подробности: уже через несколько месяцев, после череды позорных проигрышей, Бурбоны бегут из страны. Южная Италия становится диктатурой, но ненадолго. Вскоре подавляющим большинством голосов на плебисците она решает присоединиться к Пьемонту. Во Флоренции провозглашается создание Королевства Италия.

Почему во Флоренции, спросите вы? Потому что в Риме по-прежнему сидит Папа и на выход не собирается. Своих дивизий у него на тот момент уже не было, зато нашёлся покровитель. И ним оказался — па-бам! — император Франции Наполеон III! Ну, тот самый, который всего пару лет назад помог Пьемонту победить Австрию. Правитель самой «мирной» империи решил, что его подопечные зарвались, а дружба с Папой для него важнее каких-то там итальянских интересов. И отправил в Рим свои войска.

Наполеон ІІІ, президент (1848–1852) и император (1852–1870) Франции

Итальянцы, знаете ли, обиделись. Поскольку террористический опыт у них был богатый, а австрийцев подрывать надоело, то решили сменить цель — на Наполеона было совершено три покушения за 10 лет, из одного он выбрался живым поистине чудом.

Гарибальди обиделся по-своему. Когда король сказал, что не, с Наполеоном он бодаться не потянет и остальным не советует, неистовый Джузеппе ответил в стиле «А кто ты вообще такой?». Потом собрал добровольцев (не впервой же) и попёр рогом на Папскую область. В первый раз королевские войска его арестовали. Во второй — почему-то перешли на его сторону и вместе двинули на Рим. Там их ждал генерал Удино (внук того самого маршала, который вытащил Наполеона I из-под Березины) и оказалось, что против регулярных французских войск добровольцы почему-то не сильны. Раненного героя всех возможных восстаний и войн отправили на остров, а Наполеону послали телеграмму с извинениями. Папе ничего не сказали, потому что его мнение уж точно никого не интересовало.

Надо отметить, что в те времена хранители Святейшего Престола католической церкви вели себя воистину похабно. Папы никак не желали смириться с «усыханием» своей светской власти и бредили временами Иннокентия III, когда все монархи считались вассалами церкви. А поскольку мелкими князьками править было удобнее, чем главой единого государства, то и поддержка австрийской оккупации стала естественным выбором. Священникам вменялось в обязанность нарушать тайну исповеди в случае угрозы власти — иными словами доносить (ничего из соседской истории не напоминает?). Список «запретных» книг и изданий пополнялся из года в год. Ну и стандартная программа: проповеди, эдикты, отлучения. Образование Королевства Италия папы не признали, католикам на выборах голосовать запретили, а выдвигавшихся кандидатов вообще грозили отлучать от церкви. Результат, как вы понимаете, был обратный: выросло целое поколение нигилистов, с радостью плясавших на могилах и плюющих в дароносицы (в той среде, кстати, «варилось» немало российских революционеров), да и среди умеренных либералов (и тем более националистов) быть верующим стало не комильфо.

Как бы то ни было, задача воссоединения земель итальянских решилась в стиле Ходжи Насреддина. Сначала Пруссия разгромила Австрию, а Италия под шумок забрала Венецию (проиграв почти все битвы). Потом немцы добрались и до Франции (см. предыдущую статью), так что генералу Удино стало не до Рима, и он уехал защищать родной виноградник. Кстати, Гарибальди — тоже. В смысле, тоже решил сохранить республиканский французский виноградник от посягательств поклонников пива. Правда, французы его приняли не слишком горячо, и тот в обидах вернулся назад.

Ну, а поскольку новой республиканской Франции было явно не до Папы, мечта сбылась и вскоре Папская область стала частью Италии, а Рим — её столицей. Рисорджименто закончилось. Правда, не для всех. Но это отдельная история.

Продолжение следует.

Со второй и третьей частями материала можете ознакомиться здесь и здесь.

Данная рубрика является авторским блогом. Редакция может иметь мнение, отличное от мнения автора.