Угольная промышленность Украины – от рассвета до заката. Часть 1. Европейские ценности

Добрый вечер, дорогие читатели! Сегодня мы возвращаемся к теме энергетики, которая так важна для нашей страны практически всегда. 

• «Железный скелет». Уроки истории гласят, что уголь был, есть и останется основой промышленной революции. В первом пункте рассмотрим его проигранную битву с нефтью и тупик истории с синтетическим топливом.
• Почему все так произошло? Три главные причины для смены приоритетов, все одинаково важны. Это урок о том, как времена меняются.
• Европа, аппетит и «российский» уголь. Одной рукой наши западные соседи поддерживают Украину, второй отсыпают купюры за очередную партию энергоносителей с Донбасса. Ой, как с Донбасса? Российский, формально российский уголь, точно-точно.
• Кратко о спотовых ценах. Два лайфхака, Ньюкасл не в Великобритании и Ричардс Бэй.

Как известно, расцвет добычи каменного угля на Европейском континенте пришелся на эпоху промышленной революции. Нет, даже не так. Добыча каменного угля и развитие шахт стали основой обеих промышленных революций, а уголь - тем топливом, которое эти революции приводило в движение, попутно обеспечивая трансформацию экономики и общества на протяжении последних двух столетий.

«Железный скелет»

Каменный уголь обеспечил «железный скелет» промышленной революции – металлургию – дешевой технологией выплавки стали. Он обеспечил ее электроэнергией, а это значит, механизацией и автоматизацией всех производственных процессов, обеспечил транспортном соединив самые отделенные уголки Европы между собой сетью железных дорог.

Но, как было написано на кольце царя Соломона, «все проходит». В четвёртом технологическом укладе нефть заменила уголь в качестве главного энергоносителя, а производить синтетическое топливо из каменного угля оказалось экономически неэффективным, экологически вредным, да и просто техногенно опасным – такие производства развивались только в специфических экономических условиях, когда поставки нефти были физически невозможны (Германия во время II МВ, ЮАР во время международных экономических санкций или краткосрочной ренессанс подобных технологий во время нефтяного кризиса 70-х годов).    

А пятый технологический уклад с пришедшей вместе с ним эрой использования возобновляемых источников энергии окончательно вбил гвоздь крышку гроба угольной промышленности Европы.  

Кроме того, столетняя эксплуатация месторождений каменного угля на европейском континенте привела к их истощению. В результате эра угля пришла к своему завершению и одна за другой страны Европы стали ликвидировать свои шахты. В Бельгии последняя шахта закрылась в 1992 году, во Франции в 2014, в Великобритании в 2015, в Испании в 2018, и наконец в Германии последняя шахта была закрыта 21 декабря 2018 года. 

Почему все так произошло?

Причины просты. Во-первых, деньги. Истощение месторождений требовало для добычи угля вгрызаться все глубже и глубже в землю, и добыча угля с больших глубин стала нерентабельной.   Недаром массовому закрытию шахт в ЕС предшествовало подписание в 2010 году директивы, по которой все убыточные шахты должны быть закрыты до 1 января 2019 года.  

Во-вторых, деньги. Тяжелый труд шахтёров, особенно при работе на глубинах более 1 км, когда даже температура стенки шахты превышает 36 градусов требовал соответствующей заработной платы и социальных стандартов. А сюда надо еще добавить опасность труда и аварийность шахт – за риск тоже надо палить, а платить жизнями горняков за добываемый уголь гуманистическая и социалистическая Европа явно не готова.  

В-третьих, деньги. Экологический вред от добычи угля просто огромен. Это и выброс в атмосферу при вентиляции выработок целого букета газов, в том числе и парниковых, и запыление всего вокруг от добытого угля и извлеченной пустой породы, и самое страшное и неустранимое – прорыв засоленных шахтных вод в водоносные горизонты и проседание почвы в результате нарушения целостности горного массива. Последнее, очень просто может сделать из окрестностей любой шахты «планету железяку» непригодную для жизни людей, причем прокультивировать такую территорию практически невозможно, по крайней мере современными технологиями. А за такой ущерб природе континента в «зеленой» Европе принято платить по гамбургскому счету.

Кроме экологического вреда при добыче угля, процесс его сжигания в топках теплоэлектростанций тоже далек от эталонов экологичности, особенно с точки зрения выбросов парниковых газов и пыли. При сжигании уголь выделяет больше углекислого газа, чем любое другое ископаемое топливо. Кроме того, побочными выбросами сжигания угля являются смертельные токсины, такие как двуокись серы, двуокись азота и твердые частицы. Так что с точки зрения экологичности уголь намного уступает другим видам горючих ископаемых, особенно природному газу. 

Но вот только один существенный нюанс. И он опять про деньги, которые так хорошо умеют считать европейцы.  Ведь несмотря на экологическую риторику европейского политикума, страны ЕС, которые так радикально ликвидировали свои шахты совсем не торопятся избавляться от тепловых электростанций, работающих на каменном угле, ведь их эксплуатация экономически выгодна. Сейчас только в Германии установленная мощность блоков, использующих каменный уголь превышает 21 ГВт (для сравнения Трипольская ТЕС в лучшие годы имела 1,2 ГВт установленной мощности угольных блоков).

Европа, аппетит и «российский» уголь

Конечно, европейские правительства взяли на себя обязательство постепенно сократить выработку электроэнергии с использованием угля. С 2020 года не будут строится новые угольные электростанции, а старые постепенно выводится из эксплуатации (правда эту инициативу не поддержали в Польше и Греции, которые и далее планируют развивать угольную энергетику). Так Великобритания, Италия и Австрия планируют закрыть все свои угольные электростанции к 2025 году, Франция к 2023, Швеция намерена обходиться без угля с 2022, Финляндия — с 2029. 

А пока страны ЕС, отказавшись от своих шахт, не отказываются от энергетического использования каменного угля. Они просто используют возможности и преимущества глобальной экономики: производят там, где дешевле, а потребляют, там, где выгоднее – не зависимо от географической и национальной локализации. Теперь рынок угля формируется не за счет собственной добычи дорогого дотируемого угля своих «национальных» шахт, а за счет импорта угля из стран, где его добыча дешевле (Россия, Колумбия, США, Индонезия, ЮАР, Австралия). Половина поставок физически плывет из-за океана через главный угольный хаб Европы АРА, состоящий из трех портов Амстердам-Роттердам-Антверпен.

Справедливости ради надо отметить, что половину из более 50 млн тонн угля, которые импортирует ЕС, поставляет из России по железной дороге или морем в этот же портовый хаб. Ну, как вы понимаете, «из России» – это в том числе и наш украинский уголь из шахт, находящихся на оккупированных территориях. Его с большой охотой покупают (под видом российского), например, в Польше. Вот и еще один нюанс, который опять, увы, про деньги в умеющей их считать Европе. Европа, конечно, поддерживает демократические ценности и территориальную целостность нашей страны, также как и осуждает российскую агрессию.

Но вот только, несмотря на это, «российский уголь» пользуется стабильным спросом у европейских потребителей независимо от его реального происхождения. И это неудивительно: для меркантильной Европы значительно важнее не то, что они покупают уголь у агрессора, с «отжатых» шахт, а то, что такой уголь с оккупированных территорий дешевле средних по рынку цен. За пять российской агрессии, с 2014 по 2018 год, импорт весьма дешевого российского угля увеличивался. Особенно в Германии, которая расширила закупки в России с 12,62 млн тонн в 2014 году до 17,64 млн тонн в 2018: рост на 40% за пять лет. Вот и все, никакой лирики и сплошная прагматика.

Но вернемся к теме нашей статьи.

Кратко о спотовых ценах

Теперь про энергетическую независимость стран Европы, которые полностью ликвидировали свою угольную промышленность и не имеют собственной добычи нефти и газа. Она у них достигается не «развитием национальной добычи энергоносителей» независимо от экономической эффективности этого процесса по принципу «мы за ценой не постоим». Все происходит такими путями:

• диверсификация их источников;
• рыночное формирование цены на базе спотовых цен основных торговых площадок, привязанных к различным регионам.

В свою очередь, для экспорта угля применяют две основные спотовые цены:

• ФОБ Ричардс Бэй (Южная Африка). Служит в качестве основы для индексов API4 и определяется в отношении экспорта южноафриканского энергетического угля;
• ФОБ Ньюкасл (Австралия). Строится на основе индексов Ньюкасла, используется для экспорта австралийского энергетического угля.

А основная цена для импортеров угля в ЕС – это спотовая цена на условиях СИФ ARA (Амстердам-Роттердам-Антверпен) для Северо-Западной Европы, именно той, которую использовали при определении топливной стравляющей в структуре тарифа на электроэнергию по нашумевшей у нас формуле «Роттердам+».   

История развития угольной промышленности Российской империи, а потом СССР и Украины (вернее, история освоения, расцвета и угасания угольного Донбасса) в целом повторяет европейскую угольную историю. Именно прошлому, настоящему и будущему угля в нашей стране мы посвятим вторую часть статьи.