Утомлённые Донбассом. Мотивы не держатся кучи

Вот и прошло семь лет с тех пор, как Донбасс подвергся первому вторжению России в наше время. За это время действия Москвы не раз анализировали. Был выдвинут целый ряд объяснений столь агрессивной политики в отношении Украины. Спектр — от сравнений с более ранним конфликтом в Грузии до более глубоких представлений о роли нынешней войны.

Проще всего делить эти мотивы на две группы. Объяснения, так или иначе связанные с конкретной страной (Украина), и общие мотивы российской агрессии.

Скорее всего, наиболее распространённая точка зрения, касающаяся Киева, апеллирует к российскому страху перед расширением блока НАТО и той угрозой, которую смена украинской позиции несёт аппетитам Кремля в Чёрном море. Другие прогнозы упирались в то, что Кремль провоцирует замороженный конфликт — как уже делал в Молдове, Грузии и Нагорном Карабахе.

В таком случае акцент делается на желание отпугнуть Альянс от украинцев как партнёров. Но ещё одно вероятное объяснение выходит из аннексии Крыма: россияне были мотивированы пробить сухопутный маршрут к полуострову, чтобы оживить его экономически. Все эти доводы не конкурируют, а стратегически вписываются в единый облик конфликта.

Но есть и те мотивы, которые касаются исторической и геополитической роли Украины для северного соседа. Они не менее важны. Ведь Россия до сих пор считает свой контроль над Украиной жизненно важным фактором для собственной самоидентичности как великой державы. Причём не в плане доминирования над соседом, а в отношении стран Запада.

Само собой, Москва должна была понимать последствия, с которыми она неминуемо столкнётся в результате своей агрессии. Легче всего ошибиться, допустив, что агрессор не подумал о возможной цене Донбасса. Но, с учётом относительно мягких наказаний за нападение на Грузию и провоцирование разногласий во всём западном мире, можно найти компромисс — скорее всего, Россия просто недооценила эти последствия.

Попытайтесь представить затраты, на которое агрессор идёт ради войны на востоке Украины. Добавьте сюда геополитические последствия. Определённо, эту напористость можно считать кульминацией внешней политики РФ. В отличие от меня, тот же Элиас Гетц больше тревожится из-за российской агрессии в целом, чем изучает сам конфликт на Донбассе. И настолько повышенные ставки подтолкнули его к изучению повадок Кремля.

Элиас разбивает поступки России на четыре категории. Первая — это объяснения для самих официальных лиц, принимающих решения в Кремле. Здесь важно психическое состояние правящих элит, их ностальгия по временам СССР. Руководствуясь идеей, что представление президента о месте России в мире определяет внешнюю политику, этот момент оказывает влияние из-за личных предпочтений Путина.

Вторая категория — политические мотивы, но уже объясняемые простому населению. Здесь вам и отвлекающие факторы, и самый обычный страх. Уже не секрет, что воинственность Москвы преследует ещё одну простую миссию: дать россиянам что-то вместо экономического застоя, окружающего их, или нормальной пенсионной реформы.

К тому же, опасения Кремля связаны и с распространением демократических ценностей, спровоцированных уличными протестами вроде того же Майдана. Всё это уходит корнями к защите власти как силы, регулирующей внешнюю политику страны. Так что Кремль атаковал Украину, ответив на саму возможность гражданских протестов — пусть даже в соседнем государстве. Воюя на Донбассе, Россия защищается от внешних раздражителей вроде той же демократии.

В третьей категории у россиян содержатся идейные мотивы. То, что позиционирует внешнеполитическую хватку как логическое продолжение образа «великой державы» на мировой арене. Кремль воспринимает себя чуть ли не в роли ключевого игрока международного масштаба — а раз так, приходится и вести себя соответствующим образом. Так появляется тяга к экспансии, империализму и желанием сохранить престиж любой ценой. Когда-то Россия контролировала близкое зарубежье. Теперь лишь пытается имитировать этот процесс.

А последняя, четвёртая категория — мотивы государства, но уже в геополитическом масштабе. Оживив экономику с 2004 года, РФ сохранила и сферу интересов по всей территории распавшегося СССР. Затем провела агрессивную кампанию в ответ на экспансию западных стран. Согласно кремлёвской точке зрения, к желанию доминировать в регионе Россию подтолкнуло лишь сочетание растущих возможностей и внешних угроз.

Но все эти мотивы хорошо звучат лишь по отдельности. Вместе получается несуразица. Например, привычный тезис: Россия напала на Донбасс, чтобы не пустить Украину в НАТО. О чём вообще речь? К моменту, когда прозвучали первые выстрелы, соседнее государство даже не рассматривали для полноценного членства в Альянсе. И не просто так, а из-за крайне ненадёжной оборонки и повальной коррупции. Более того, именно российские выпады подтолкнули Украину к стремлению в объятия НАТО.

Или другая, не менее избитая формулировка — якобы конфликт на Донбассе изначально задумывался как замороженный. Но сама Москва постоянно в него вмешивалась, так что анонс не соответствует содержанию. Сюда же отправляется и прогноз о сухопутном коридоре в Крым: вообще-то, Россия сама вложила космические суммы в строительство моста через Керченский пролив. А надежда на то, что Кремль изначально просчитался с ценой конфликта на Донбассе, опровергается даже потоком новостей. Спустя столько лет война не спешит завершаться.

Потому я всё же считаю, что в оценке нынешней войны надо учитывать и фактор онтологической безопасности. К нему мы и вернёмся в следующей части.

Ранее:

• Brendan Chrzanowski. Утомлённые Донбассом. Где мотив?