Осада Сараево

Примечание редакции. Ещё Сунь Цзы говорил, что брать города — последнее дело. А почему? Что в этом такого сложного и почему лучше десять битв в поле, чем один городской штурм? Обратимся к югославской истории.

В Украине, как, впрочем, и в России, достаточно часто эксплуатируют тему силового решения конфликта на востоке. Что нужно, преодолевая тяготы и лишения, поставить кровавую точку в затянувшейся войне — нанести противнику поражение, от которого он уже не оправится, и вынудить его к работающему договору. На вполне логичные вопросы, как себе кто-то представляет штурм миллионного Донецка, Горловской агломерации в полмиллиона ртов или прорыв к 400-тысячной застройке вокруг Краматорска, обычно идут истории, что мы не тактики, а стратеги, главное — начать, а там дело пойдёт. «Насыпать» из тяжёлой артиллерии, поработать авиацией, кто не захочет умирать — уедет, победители раздадут гуманитарную помощь из белого «КамАЗа» или сосиски с хлебом, как в Славянске в 2014-м, а дальше все будут жить поживать и добра наживать.

Поэтому сегодня мы вспомним с вами самую известную осаду последних лет (не считая Алеппо и пригородов Дамаска) — попытки сербов овладеть Сараево. Нас интересуют политические, гуманитарные и военные аспекты этой операции. Что бывает, когда в плотной городской застройке сидят не заброшенный в Украину Стрелков, Хмурый, Безлер и остальные ребята из ФСБ, ГРУ и ССО РФ (которые просто молча делали своё дело, а не вывешивали фото на форуме «Антиквар»), а милитарные структуры с минимальным снабжением и желанием воевать. Сколько стоят, чем пахнут и каковы на вкус 44 месяца осады крупного европейского города. Как раз аккурат у нас годовщина — 30 августа 1995 года НАТО начало операцию «Обдуманная сила», чтобы остановить Боснийскую войну.

Во-первых, в отличие от анклавов и резервной армии РФ на востоке Украины, в Боснии были все признаки гражданской войны, а не вторжения извне, опираясь на коллаборационистов. Лидеры мусульман, сербов и хорватов Боснии — это независимые фигуры, а не клоуны, которые неудачно попили чая или отжали квартиру у конкурента. Бывало, они гибли в стычках, но никогда — от сердечных приступов в чужой стране, и не исчезали, как Плотницкий, после ввода танков из РФ в Луганск. Показательный маркер — якобы миллионное восстание против Украины не выдвинуло ни одного лидера без руки Москвы в заднице. В отличие от Болотова, Плотницкого и «народных мэров», пару лет не посещавших стоматолога, у Алии Изетбеговича, Сефера Халиловича, Йована Дивьяка с рычагами воздействия на ситуацию всё было на уровне. Они были вождями своих людей, а не пешками из коробки, засаленной руками комитета. Восставшая Хорватия родила своих лидеров, восставшая Босния и Герцеговина родила своих лидеров, восставшая Чечня — тоже, и так до Испании Франко или Ирландии. И только из миллионов шахтёров вышли алкоголики и исчезающие в РФ воры.

Во-вторых, ни из каких шахт оружие тоннами не появлялось, никакие прапорщики «реакторы» и «Буки» не продавали, никакая контрабанда не насыщала подразделения сотнями танков. На передовой работали «патриархи» Т-34–85 и Т-55, зенитные орудия 1937 года выпуска, в тылу — кустарные мастерские по производству боеприпасов и автоматического оружия из водопроводных труб, самодельные бинты и стерилизаторы для инструментов. У всей группировки мусульман и хорватов, защищающей Сараево с внутренней стороны, было чуть более полторы сотни миномётов, три десятка гаубиц крупного калибра, полтора десятка танков, включая совсем уже раритетные модели — осаждённые применяли пулемёты калибра 12,7 мм, которых у них было едва ли больше 100 единиц, с той же частотой, как в ДНР зимой 2015-го использовали «Грады». Так выглядит контрабанда и гражданская война, если у вас за спиной нет Российской Федерации и денег её пенсионеров. Гранатомёты, безоткатные орудия и снайперские винтовки контрабандой заходили, а с сотнями танков и самоходных орудий с «Ураганами» как-то не сложилось.

Ну и в-третьих, разлом шёл не только по линии христиане – мусульмане, не только по линии поражений в правах политических конкурентов, но и по этническому признаку. Совершенно чёткий разлом. В посёлок, где проживали преимущественно сербы или босняки, противник мог зайти только после общевойсковой операции или этнической чистки. Добрый десяток районов сербского Сараево контролировали лоялисты от первого до последнего дня боёв — там проживало 120 тысяч человек сербского меньшинства. Для того чтобы зачистить Сребреницу, переходившую с жёсткими боями из рук в руки, пришлось убить до 8 тысяч мирных граждан, а остальных погрузить в автобусы и выбросить вон из домов. Разительный контраст с тем, что районные центры на востоке Украины переходили под контроль после того, как под отделение милиции заезжала ротная группа и вешала флаг соответствующей стороны.

Так что договоримся сразу, сравнение ведётся только исключительно в целях оценить, каково оно — поставить точку в плотной застройке, что может произойти, а что произойдёт обязательно, когда у обеих сторон есть сотни стволов артиллерии, есть в рукаве авиация и десятки оперативно-тактических ракет. В Югославии была реальная гражданская война, зревшая ещё при Тито, бывшая отголоском отчаянной резни времён вторжения немцев в королевство в 1941 году и уходила в глубину веков. Для «гражданской войны» в Украине нет ни одной реальной причины: религиозной, этнической, экономической или социальной. Это вторжение в суверенную страну, прикрываемое пылью в глаза при помощи пропаганды и права вето в СБ ООН. Как только жители ОРДЛО перестанут быть нужны РФ, чтобы прикрывать своими жизнями аннексию Крыма, — война сойдёт на нет в ту же секунду. Но это уже совсем другая история.

Итак, Сараево. Город в 527 тысяч населения, расположенный на котловине между горными хребтами на высоте в 450–540 метров над уровнем моря. Похож на чашу, окружённую Динарскими горами с трёх сторон. Хребет Мормило, гора Жуч, холмы Враче и Видиковац — господствующие над жилыми кварталами высоты. Сотни лет достаточно непростой истории — плавильный котёл культур, религий, народов. Минареты в Сараево рядом с христианскими колокольнями, медники рядом с военными заводами, мусульманские фески с сербскими шапочками. В 1991 году достаточно было одной искры, чтобы тут всё запылало — в Хорватии уже стреляли, боснийские сербы отказывались подчиняться Сараево с его мусульманским большинством в Скупщине, половина Боснии вывешивала хорватские флаги. Город опутала сеть баррикад из мебели, перевёрнутых машин и трамваев, люди хаотически вооружались. Сербов пугало признание Турцией независимости Боснии и Герцеговины (БиГ) ещё до результатов референдума и активная поддержка Германией Хорватии. Мусульмане заслушивались риторикой о панисламизме и шариате. Югославская Народная Армия охраняла свои казармы в Лукавице и штаб во Вратнике, и не отсвечивала. Милиционеры очень быстро превратились в отряды самообороны кварталов, где был расположен участок, — мусульманских или христианских. Компетенция правительства не распространялась дальше Сараево. Часть городов отказывались платить налоги, часть — признали войска ЮНА оккупационными и отказывались пропускать любые вооружённые формирования.

6 апреля ЕС признаёт независимость Боснии и Герцеговины (референдум сербы бойкотируют), в самом городе уже идут снайперские перестрелки и нападения на этнической почве — самое печально известное это даже не «кровавая свадьба», а резня в пригороде Сараево Пофаличах, где сожжено сотни домов и убито сотни сербов. Те бегут в пригороды и в этнические районы, населяемые своими собратьями — Илиджу, Илияш, Райловац, Трново, Старый Город. Еврейский Гробль (район кладбища), Врац и Гырбовицы с его многоэтажной застройкой выдаются небольшим клином в центр и к аэропорту — это ключ к Сербскому Сараево, как и позиции на высотах у горы Жуч и Требевич. Естественно, сербы отвечают своим врагам той же монетой, безжалостно уничтожая мусульманских активистов и нападая на их кварталы. Из Белграда прибывают добровольцы («Тигры Аркана») и спецназ Госбезопасности («красные береты»). 22 апреля мусульманская артиллерия начинает работать по пригородам сербов, те в ответ обваливают кварталы крупным калибром. Идут тяжёлые бои за казармы ЮНА и нападения на выходящие колонны.

По линии соприкосновения разгорается «малая война» при помощи винтовочных гранат и 60-мм минометов, снайперы переворачивают чугунные ванны, делают в домах завалы из батарей центрального отопления и мешков с песком. Несмотря на то, что каждый день на город хаотично падают 250–400 снарядов, какой-нибудь охотник с карабином становится настоящим оружием массового поражения, а выбить его из дома можно, только разобрав дом до щебня. В высотках «титовок» (аналогов наших хрущёвок) целые лабиринты из завалов, пробитых ломами ходов и амбразур. Бои за Мост братства и единства (какая горькая ирония) завершились поражением сербов, и они не смогли рассечь мусульманские кварталы по линии реки, оставив своих убитых и подбитые бронемашины.

Официальный Белград получает новые экономические санкции, оружейное эмбарго выкатили ещё в 1991-м. 27 мая 1992 года снаряд сербской артиллерии попадает в очередь за хлебом, убив и ранив десятки человек. Несмотря на это, обстрелы Сараево нарастают. Сформированный сербами Сараевско-Романийский корпус на свои 20 тысяч людей располагал до сотни орудий и РСЗО, 80 танками и почти тремя сотнями миномётов. Корпус широко применяет тяжёлое вооружение, защищая свои анклавы и стягивая удавку блокады в сторону аэропорта. Высоты над городом переходят из рук в руки. По ним ведут массированный огонь из миномётов и артиллерии, расположенных в жилых кварталах, смешивая гарнизоны с грязью. Эти высоты позже в шутку назовут «пособие по безработице» (кому нечего делать — идите и занимайте). Правда, мусульмане захватывают хребет Мормило, пытаясь защитить свои районы от жёсткого обстрела с гор, и сами охотно наваливают с него по противнику 30-мм «Прагами», захваченными у ЮНА. В самом городе с крыши гостиницы «Холидей Инн» и многоквартирных высоток щёлкают боснийские снайперы. Сербы в своих кварталах роют рвы и валы, размещая на них туго натянутые полотнища, одеяла, щиты из дверей. Поход на рынок за овощами превращается в смертельную лотерею; на стенах надписи, с какой стороны опасность, где придётся лечь и ползти.

В городе оперируют миротворцы: французы, египтяне, позже украинцы. Сербы не доверяют французам, бошняки — украинцам. По развёрнутым станциям артиллерийской разведки насыпают обе стороны. У войск ООН убитые и раненые, у нас это был лейтенант Сергей Топиха. Когда этот кошмар закончится и пойдёт первый трамвай, то его покрасят в цвета флага Украины в знак благодарности, но до этого ещё месяцы и месяцы ада. Через несколько месяцев обе украинские станции АРК-1 разбиты в хлам, у «голубых касок» десятки раненых. 3 сентября 1992 года сваливают из ПЗРК итальянский транспортный самолёт С-130 с грузом консервов и медикаментов на борту, 4 человека экипажа мертвы.

Город превращается в каменную ловушку. Электричество дают по часам или когда починят ЛЭП, во многих районах его нет неделями и месяцами. Нет электричества — значит, нет воды и не работает канализация. Кварталы смердят, как в аду — разложением, гарью, мочой. Адепты выживания в городе обычно советуют запасать оружие и патроны в случае коллапса. Оказывается, на вес золота мусорные мешки и ёмкости — можно выносить отходы, можно стелить в унитаз, чтобы справить нужду, можно накапливать воду. Одноразовая посуда означает грань между жизнью и смертью — плохо отмытая от чечевицы с салом тарелка сваливает человека с ног с кровавым поносом. А диарея без антибиотиков и капельницы отправляет людей на кладбище меньше чем за неделю.

Отопления нет — рубят вековые деревья в парке Врело-Босне у горы Игман; когда заканчиваются даже кусты, выкорчёвывают пни. Из окон высотных домов торчат трубы буржуек. Четырёхсотлетние свитки идут на растопку печей, во время пожара в Национальной библиотеке сгорело полтора миллиона книг. Банка бобов или фасоли в томате стоит на «чёрном рынке» 35 долларов. Люди высаживают картошку на кладбищах, пуская деревянные кресты на растопку. В подвале олимпийского зимнего центра морг: часть дерева с трибун пущена на растопку, часть — на гробы.

Сербы строят сеть из более 300 бункеров на высотах — от серьёзной сети подземных ходов, которые ведут в бывшие бомбоубежища ЮНА, до гнёзд из ящиков с песком; оттуда летят мины и корректируется артиллерия. Руководство боснийцев объявляет военное положение. На выезд из города всех, кроме детей и больных, наложен запрет; гражданские трудятся в рабочих командах и расчищают завалы, любые жертвы мирного населения тиражируются в СМИ. Весной 1993 года аэропорт Сараево передан под контроль войскам ООН — через него в город идёт гуманитарная помощь и, как поговаривают, контрабанда спиртного и топлива. Под аэропортом добровольцы отчаянно роют 760 метров тоннеля от частного сектора в районе Добрыне до высоток Бутмира через ВПП аэропорта Бутмир. Роют, как и тысячи лет назад, кирками и ломами, вывозя землю на тачках. За день работы получают пачку сигарет с фильтром и еду. Отбоя от желающих нет, несмотря на труд в грунтовых водах по пояс и потери сознания от духоты.

Тоннель закончат в июле 1993 года. Через него в сутки будут перебрасывать 25–30 тонн еды, боеприпасов, топлива и сотни солдат. Всё это часто в кислородных масках и с больничными баллонами в вагонетках или ручных тележках. Президент Боснии и Герцеговины Алия Изетбегович хвастался, что его нога никогда не ступала в грязь тоннеля — его перевозили в вагонетке на специальном «президентском кресле». Обычные гражданские могли попасть в тоннель пешком и за 150 долларов — космическую сумму в нищем городе. Разрешения на выезд из Сараево давали за машины и квартиры, переданные комендантам. Бандиты подняли голову так, что против них мусульманам в 1993 году пришлось проводить общевойсковые операции с двумя десятками трупов и казнями пленных на камеру. Известный гангстер Цацо Топалович командовал бригадой в БиГ — содержал публичный дом, пленных или должников пытал, а покойников сбрасывал в шахты. Рядом с голодающими кварталами процветал «чёрный рынок», где любовницы полевых командиров в золоте и норковых шубах выбирали себе деликатесы на ужин. Через тоннель идёт трубопровод с бензином, проносят антибиотики и консервы. Со всего этого берут мзду на пропускных пунктах, сколачивают состояния, хотя в лагеря беженцев из города вырываются живые скелеты.

На фронте жёсткая позиционная борьба. В июле 1993 года 10-тысячная группировка сербов сбивает, наконец, 82-ю и 81-ю горные бригады мусульман с позиций вокруг горы Игман, обрабатывая их вертолётами «Газель» и расстреливая десятками танков. Через тоннель под аэропортом спешно перебрасываются подкрепления, за двое суток — почти бригада. Стороны выпускают друг по другу сотни снарядов. Мусульмане также бьются головой об высоты — на Требевиче их пехотные группы забрасывают в упор гранатами. В дело вступает дипломатия: сербы эвакуируются с горы Игман, перепаханные позиции занимает французский батальон. В пригородах также бои: заняты Азичи, потеснены силы БиГ на юге, но наступающие несут тяжёлые потери, а гражданские продолжают гибнуть — на «аллее снайперов», идя за хлебом, пытаясь вырастить овощи под высотками, в конвоях ООН под огнём. Запад всё больше давит на сербов, угрожая бомбардировками в случае, если не завершится отведение тяжёлого вооружения за 22-мильную линию от застройки. Где-то мы с вами уже видели похожие красные линии и места отведения.

Впрочем, работало это так же, как и в Украине — так себе. Да и не могли сербы, уступающие в 3 раза по мобилизационному потенциалу, полностью убрать свой основной козырь. Поэтому обстрелы и вялотекущие бои шли до августа 1995 года, когда при помощи 3 тысяч боевых вылетов страны НАТО усадили Республику Сербскую за стол переговоров. Под ударами ВВС Альянса взлетают на воздух склады на передовой, РЛС на горе Лисна, узлы связи и командные центры ПВО. Поражены позиции артиллерии и танков в капонирах — над Сараево кружат самолёты огневой поддержки АС-130, выпуская тысячи снарядов. Разрушен десяток мостов, по которым снабжали осадную группировку. Возможно, это была некая милость, несмотря на гибель более 800 людей. Продвижение по нескольку сот метров посредине руин и картошка на кладбищах в течение 44 месяцев доказали, что победы не будет. Но и договор трудно назвать прорывом для любой из сторон — Сараево оставалось разделённым войсками ООН, сербы потеряли связность территорий, пост президента федерации одновременно занимало 3 человека от хорватов, боснийцев и сербов. Вмешательство Запада было предопределено — никто бы не дал вырезать десяток тысяч людей в центре Европы и никто не дал бы бесконечно «насыпать» по кварталам 350 снарядов в день.

Осада Сараево стоила примерно 14 тысяч жизней — сербов, боснийцев и хорватов. Примерно 55 тысяч были ранены. Просто представьте себе один город, где из 500 тысяч населения каждый восьмой погиб или получил ранение, а примерно треть бежала, лишилась всего имущества, осталась без крова над головой. Тысячи воронок от снарядов и мин заделывали краской и пластиком, оставив тысячи алых «роз Сараево» на асфальте как напоминание о бессмысленной жестокости войны. Сто тысяч строений было разрушено или повреждено. У сербов было тотальное превосходство в технике: 155-мм гаубицы, 70 относительно современных танков М-84, реактивные системы М-77 «Огань», САУ «Гвоздика», сотни бронемашин. Сербы заняли господствующие высоты и контролировали треть города с самого начала кампании. Сараево держалось на контрабанде, гуманитарной помощи и тоннеле, который приходилось пересекать в кислородных масках. Результаты — руины, продвижения на километр в год, переходящие из рук в руки высоты.

И сегодня, вспоминая годовщину начала решения боснийского кошмара, мы должны помнить, что в Украине на линии фронта и в тактическом тылу в красной зоне находится пять агломераций: Луганск, Донецк, Горловка, Мариуполь, Краматорск. В них проживает свыше 3,5 миллиона человек. У нас по обе стороны фронта не 80 гаубиц, а авиация НАТО в обозримом будущем не прилетит. Любое серьёзное обострение на сегодня — потенциально тысячи погибших и десятки тысяч беженцев. Обе стороны не производят высокоточное оружие в количествах, достаточных, чтобы действовать на таком сложном ТВД. Кварталы будут сносить чугуном, тупыми ракетами и ствольной артиллерией. И Украина, и РФ в состоянии быстро в разы нарастить группировку в случае угрозы: за счёт специальных частей, парамилитарных групп и призыва резервистов — в два-три раза. С теми, кто выходит на границы областей за неделю и идёт на Киев — за две, всё давно понятно. Адекватные люди в Украине должны понимать, что это работает на сегодня в обе стороны. Помним трагедию Сараево. Помним, чем завершилась самая долгая осада европейского города в новейшей истории. Рано или поздно санкции, экономическая блокада ОРДЛО и усиление силовых структур Украины сделают продолжение агрессии против нашей страны слишком дорогим. Было бы здорово, если бы обошлось без голодных смертей, фильтрационных лагерей, 60 тысяч убитых и раненных людей только в одном городе.