Идентификация патриотизма

Роман Вольнодумов

Примечание редакции. Россиянин об отличии имперского патриотизма и русского патриотизма.

С интересом прочитал недавно текст глубоко мной уважаемого Алексея Широпаева «Преодоление патриотизма». В целом, соглашаясь с главным посылом и основными тезисами текста, я бы хотел, тем не менее, немножко придраться к деталям и нюансам и выдвинуть кое-какие аргументированные возражения, а заодно воспользоваться поводом высказаться по важной теме, которая активно дискутируется в кругах русских правых интеллектуалов и публицистов, попытавшись дать свои ответы на актуальные и злободневные вопросы, связанные с таким понятием, как патриотизм.

Что собой представляет данный феномен в культурно-политическом, историческом, ценностном и морально-нравственном измерении? Каковы его границы и контуры, позитивные и негативные стороны? Чем российский имперский патриотизм отличается от русского, и являются ли данные понятия тождественными? Попробуем со всем этим разобраться, обратившись как к примерам из истории, так и к недавним событиям наших дней.

Во-первых, начнём с констатации того простого факта, что в самом по себе чувстве патриотизма нет ровно ничего плохого. Патриотизм бывает разный.

Разве солдаты и офицеры Армии Крайовой и УПА, ЛОА и БОА, итальянского и французского антинацистского Сопротивления, англо-американских войск и армии Финляндии, участники антигитлеровского заговора в Вермахте руководствовались не чувством патриотизма? Разве не чувством патриотизма руководствовались венгры в 1956-м и чехи в 1968-м во время героических антисоветских восстаний? Разве не чувство патриотизма двигало участниками Бархатных революций в Восточной Европе и странах Балтии? Разве не чувство патриотизма движет отважными бойцами Армии обороны Израиля, защищающими свою Родину от исламистов? Разве не чувство патриотизма мотивировало украинцев выходить на улицы Киева и других украинских городов во время Майдана 2004 года и Революции достоинства 2014-го, а затем брать в руки оружие и идти защищать свою страну от кремлёвских агрессоров и их местных пособников?

Так выглядит подлинный патриотизм

Совершенно очевидно, что в мотивации всех вышеперечисленных людей чувство патриотизма играет весьма важную роль, возможно даже определяющую.

Так, может быть, не стоит путать ОФИЦИОЗНЫЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ОРДЫНСКИЙ ЛЖЕПАТРИОТИЗМ, активно насаждаемый в РФ и выражающийся в собачьей преданности царю-генсеку-президенту и «великому государству», лояльности начальству и готовности к «самопожертвованию» ради интересов антинациональной и вороватой власти, которая очень любит называть себя «родиной» тогда, когда ей необходимо пушечное мясо в развязанных ею войнах, с настоящим, искренним, подлинным патриотизмом как выражением любви к своей Родине, её истории и культуре?

По-моему, следует раз и навсегда растождествить патриотизм имперский и патриотизм русский, патриотизм официозный и патриотизм аутентичный. Если использовать аналоги из области музыки, то разница между ними примерно такая же, как разница между образом России в песнях Шевчука и в песнях Расторгуева, раннего Кинчева и позднего Газманова. Имеющий уши да услышит. 

Во-вторых, давайте разберёмся с термином «русский патриотизм». Не путает ли уважаемый Алексей Алексеевич в данном случае русское с имперским, ордынским, «великодержавным»? Ведь он сам потратил немало времени и чернил на то, чтобы доказать отсутствие тождественности между двумя этими разновеликими понятиями, высветить их разнородность и даже чужеродность друг другу.

Чем, как не русским патриотизмом руководствовались в своей героической борьбе антоновские повстанцы, идеологи и офицеры НТС и КОНР, которыми восхищается Алексей Алексеевич? Разве не русский патриотизм двигал людьми, выходившими на улицы Москвы, Питера, Екатеринбурга в августе 1991 года? Разве существует какая-то принципиальная разница между патриотизмом этих людей и патриотизмом украинцев, прибалтов, поляков, израильтян?

Что же касается апелляций Широпаева к тому, что именно российский имперский патриотизм (категорически не согласен с термином «имперский национализм», поскольку в РФ так и не сложилось политической нации – это в принципе неверная формулировка применительно к современной российской ситуации) стал причиной моральной деградации российского общества, катализатором его сползания в помойную яму, воняющую смрадом имперского шовинизма и мракобесия, причиной агрессии против Грузии и Украины, репрессий против оппозиции и нетерпимости к инакомыслию, то было бы очень странно приписывать именно русскому (российскому?) патриотизму исключительно негативные качества, якобы присущие ему имманентно.

Светлый лик израильского патриотизма

Приведу довольно избитый и зажёванный до дыр, но очень точный в данном случае исторический пример. Немецкий патриотизм 30-40-х годов обернулся для немецкого общества и всего мира куда более серьёзной и масштабной экономической, политической, военной и морально-нравственной катастрофой, чем путинизм, выглядящей всего лишь жалкой и несмешной пародией на гитлеризм и сталинизм. Но вместе с тем, разве не чувство патриотизма побуждало к борьбе за новую свободную Германию участников антигитлеровского заговора в Вермахте? Граф Клаус фон Штауффенберг и Хеннинг фон Тресков были не меньшими патриотами Германии, чем Гиммлер и Розенберг, только вот понятие патриотизма они трактовали совершено по-разному, что и обусловило их фундаментально разный политический и нравственный выбор во время войны. То есть подобное разделение на ложный и истинный, позитивный и негативный патриотизм свойственно далеко не только русскому патриотизму, но и патриотизму любого другого народа. Одной и той же лопатой можно вспахать огород и убить человека – весь вопрос в том, в чьих руках она находится.

У немцев в 30-40-е годы прошлого века был патриотизм нацистов и патриотизм их противников, патриотизм Гитлера-Геббельса и патриотизм Штауффенберга-Трескова. У итальянцев в этот же исторический период был патриотизм фашистов и патриотизм итальянских националистов, которые с фашизмом и нацизмом сражались. У испанцев был патриотизм сторонников Франко и патриотизм республиканцев. У украинцев был патриотизм тех, кто воевал в РККА и патриотизм тех, кто воевал в УПА. У русских был патриотизм бойцов РККА и патриотизм бойцов ВС КОНР. 

То есть совершенно очевидно, что ПАТРИОТИЗМ БЫВАЕТ НЕ ПРОСТО РАЗНЫЙ, А ФУНДАМЕНТАЛЬНО РАЗНЫЙ. Патриотическая мотивация способна толкать людей на подвиги и преступления, пробуждать лучшие и худшие чувства и человеческие качества, возвеличивать и бесчестить. Так, стоит ли упрощать столь сложное и многогранное явление и сводить его к чёрно-белой дихотомичной оценке, тогда как в реальности ему присуща куда более разнообразная палитра цветов и оттенков? Приведу только несколько простых сравнений из прошлого и настоящего, чтобы разница, о которой я говорю, стала более наглядна и очевидна. 

Один из наиболее известных и знаковых участников немецкого антигитлеровского Сопротивления – Хеннинг фон Тресков, который первым попытался осуществить покушение на Гитлера 13 марта 1943 года в Смоленске, подложив в самолёт фюрера неразорвавшуюся бомбу – был убеждённым немецким националистом и патриотом Германии (а вовсе не леваком или сторонником рафинированных «общечеловеческих ценностей») и генерал-майором Вермахта, награждённым немецким военным крестом в конце 1943 года. Правда, в отличие от Штауффенберга, он стал противником нацистов уже к 1936 году, а в 1938 году установил контакты с тайными оппозиционными группами, намеревавшимися отстранить Гитлера от власти (на 4 года раньше Штауффенберга).

Приведу наиболее интересные цитаты из высказываний Фон Трескова.

«Истинный прусский дух означает синтез привязанности к свободе, гордости за собственное и понимание чужого, суровости и сочувствия. Вне такой связи существует опасность погрязнуть в бездушной солдатчине и чёрствой несговорчивости.» (1943 год).

Это он говорил своим сыновьям. Тут нельзя не отметить, что даже после всех преступлений нацизма Тресков (как и все его соратники) не стеснялся и не стыдился того, что он немец. Как не похоже это на нынешних леволиберальных фундаменталистов и поборников «толерантности без границ» из России, Германии и других стран Европы, кичащихся своим профессиональным «антифашизмом» и призывающих народы своих стран стесняться собственной истории, в частности, славной и героической эпохой колониализма.

Тресков резко негативно относился к репрессиям в отношении евреев и политработников Красной армии, а также бессудным расстрелам «подозрительных гражданских лиц», пытался опротестовать эти преступные приказы. Он говорил своему сослуживцу, полковнику барону Рудольфу Кристофу фон Герсдорфу, что если это не прекратится, то: «Германия окончательно потеряет свою честь, а это будет давать о себе знать на протяжении сотен лет. Вину за это возложат не на одного Гитлера, а на Вас и на меня, на Вашу жену и на мою, на Ваших детей и на моих» (никаких аналогий не возникает?).

Узнав о неудачном покушении Штауффенберга на Гитлера и понимая неизбежность ареста, фон Тресков сказал своему адьютанту Фабиану фон Шлабрендорфу, также участвовавшему в заговоре: «Они скоро узнают про меня и постараются вырвать из меня имена наших товарищей. Чтобы предупредить их, я должен пожертвовать жизнью».

Шлабрендорф не смог отговорить Трескова от самоубийства, которое он пытался замаскировать, имитируя гибель в бою, чтобы спасти от репрессий членов своей семьи. Позже Шлабрендорф передал слова генерала, сказанные им незадолго до смерти:

«Сейчас на нас обрушится весь мир и начнёт осуждать. Но я, как и прежде, твердо убеждён, что мы действовали правильно. Я считаю Гитлера заклятым врагом не только Германии, но и всего мира. Когда через несколько часов я предстану перед судом Всевышнего, чтобы отчитаться о своих действиях и упущениях, то, полагаю, смогу с чистой совестью поведать о том, что сделал в борьбе против Гитлера. Господь однажды пообещал Аврааму, что не погубит Содом, если в городе найдутся хотя бы 10 праведников и, я надеюсь, что он ради нас не уничтожит Германию. Никто из нас не имеет права сетовать, что пришлось умереть. Тот, кто вступил в наш круг надел отравленный хитон кентавра Несса. Нравственная ценность человека начинается только с готовности отдать жизнь за убеждения».

21 июля фон Тресков отправился к линии фронта, вышел на нейтральную полосу, выстрелом из пистолета имитировал бой, а затем взорвал себя ручной гранатой. В современной Германии в честь фон Трескова названа казарма в Бундесвере, он считается национальным героем Германии.

Героем Германии считается и полковник Штауффенберг, на место его казни проводится торжественное принятие присяги военнослужащими Бундесвера. То есть обращаю на этот момент особое внимание читателя – военнослужащие Бундесвера принимают присягу на месте казни немецкого офицера, нарушившего присягу. Это значит, что есть вещи более важные, чем присяга, и что в некоторых случаях верность присяге может обернуться бесчестьем, а её нарушение может стать доблестью и героизмом.

Патриот Германии Хеннинг фон Тресков

Спустя годы после окончания Второй мировой войны немецкий народ осознал, какой именно немецкий патриотизм был подлинным и настоящим, и сделал свой выбор в пользу патриотизма Штауффенберга-Трескова, вылечившись от нацистской чумы и имперской лихорадки. История расставила всё по своим местам. А ведь при жизни эти люди были заклеймены как предатели. Не буду проводить подробных и развёрнутых сравнений с поведением российских военных во время агрессии РФ в Украине и того, какие поступки они могли бы совершить в случае наличия воли и желания, пусть читатель самостоятельно домыслит этот ассоциативный ряд, который я считаю нужным ему подкинуть.

Помимо сравнения патриотизма нацистского толка с патриотизмом немецких оппозиционеров в Вермахте, я хотел бы привести ещё более интересную аналогию, сравнив и сопоставив её с событиями дня сегодняшнего. Речь пойдёт о немецких солдатах Вермахта, которые переходили на сторону антигитлеровского Сопротивления в тех странах, где немецкая армия была оккупантом. Мало кто знает о том, что в рядах французского Сопротивления сражалось около трёх тысяч немцев – противников нацизма. В это число могли входить и некоторые этнические немцы – граждане Франции, а также политические эмигранты, спасавшиеся от преследований нацистов в других странах Европы, но были среди них и дезертиры из немецкой армии, причём именно они составляли большинство. Цифра, надо заметить, совсем немалая, если учитывать тотальную промывку мозгов немецкого народа нацистской пропагандой в период гитлеровского правления и особенно в годы Второй мировой войны. Пропаганды во многих аспектах весьма схожей с нынешней кремлёвской.

Проиллюстрирую свои тезисы на двух конкретных примерах альтернативного патриотизма, проявленных немецкими военными в годы Второй мировой войны.

Цитирую отрывок Из отчёта о деятельности отряда под командованием «Ворона» группы УПА «Богун» за период с 11. 06 по 10. 07. 1943 года: «20.VI [1943] разбиты немцы в Бережцах. Один немец перешёл на сторону отряда. Он заявил, что партия и правительство ведут Германию к погибели и поэтому он считает их своими врагами. Хочет бороться против них. Сказал, что в стране партия и гестапо так же, как украинцев, трактует его семью и сирых немецких граждан. Он собственноручно кидал гранаты в окно полицейского поста».

Это не единственный пример немецкого солдата, добровольно перешедшего в УПА. По разным данным, в УПА воевало приблизительно 10-20 этнических немцев. Были немецкие солдаты и в итальянском Сопротивлении. Вот судьба одного из них.

Рудольф Якобс (Бремен, Германия, 26 июля 1914 года – Сардзана, Италия, 3 ноября 1944 года) родился в семье известного в Бремене архитектора Рудольфа Якобса. Это позволило ему, по окончании гимназии в 1932 году, вступить в торговый флот, где он мог оставаться защищённым от развивающегося влияния национал-социализма. До 1938 года Якобс несколько раз выходил в море и получил звание офицера. В 1936 году женился и переехал с семьёй в Гамбург. С 1938 года учился и изучал гражданское строительство в Брауншвейге и в Гановере – архитектуру. В 1940 году получил диплом инженера.

В 1939 году Якобс был призван на военную службу. Сначала он был направлен в район города Гамбурга – Альтона, позднее он был назначен в строительную группу западного вала в Зарбурге (Лотарингия). Осенью 1943 года, получив звание капитана, он был командирован в корпус военно-морской инженерии города Специя, где командовал артиллерийской позицией между Пунта Бьянка и Бокка ди Магра на территории оккупированной нацистами Италии. Кроме того, он приложил все усилия, чтобы конфискованные на чёрном рынке продукты продавались по фиксированным ценам. Он также добился, чтобы продукты питания для местного населения закупали за счёт Вермахта.

В 1943 году, после воздушных налётов на Гамбург, его жену и обоих сыновей ошибочно объявили погибшими, что произвело на Якобса неизгладимое впечатление. Будучи убеждённым противником нацизма, Якобс, не желая быть оккупантом в чужой стране и воевать за гитлеровский режим, который он считал врагом немецкого народа, принимает решение перейти на сторону итальянских партизан, чтобы бороться против нацистских преступников, прикрывающихся лозунгами о воссоединении «исконных немецких земель», «немецком мире» и «восстановлении великой германской империи». Вместе со своим товарищем, старшим капралом Иоаганном Фрицем, они погрузили бочки с бензином и оружие в грузовик и покинули базу, присоединившись к итальянским партизанам бригады Гарибальди «Уго Муччини» (Гарибальди был одним из выдающихся идеологов итальянского национализма), вместе с которыми они воевали в течение года.

3 октября 1944 года Якобс отличился в боях против немецких оккупантов и итальянских фашистов, вследствие чего получил подпольный псевдоним «Первый». Следующая боевая акция была спланирована и возглавлена им 3 ноября: Якобс, Фриц, трое русских и пятеро итальянцев, выдавая себя за немецкий отряд под командованием Якобса, атаковали отель в Сардзане («The Laurina»), который был использован в качестве казарм для фашистов. Неожиданная атака потерпела провал, оружие Якобса дало осечку, и он был убит.

Семье Якобса сообщили о его смерти лишь в феврале 1957 года, когда её разыскал Паолино Раньери – командир бригады «Муччини», а впоследствии мэр города Сардзана в течение 25 лет. На фронтальной стене отеля, перед местом последнего боя погибшего героя, была установлена мемориальная доска под руководством мэрии Сардзана.

Кто может упрекнуть этих немцев в отсутствии патриотизма и любви к своей Родине, в отсутствии патриотической мотивации своего поступка? Разве она как-то противоречит нежеланию быть оккупантом на чужой земле и уничтожать народ, борющийся за свою свободу и независимость? По-моему, можно смело утверждать, что патриотическая мотивация в данном случае вполне органично сочетается с мотивацией нравственной. Можно ли упрекнуть в отсутствии патриотизма участников антигитлеровского заговора в Вермахте, нарушивших присягу и организовавших покушение на верховного главнокомандующего в разгар войны? По-моему, ответ очевиден.

Этих героических немцев, спасших честь своего народа в годы Второй мировой войны, вполне можно сравнить с солдатами РККА, которые были отправлены большевиками в качестве пушечного мяса на Советско-финскую войну 1939-1940 годов (как и молодые призывники Вермахта в качестве такого же пушечного мяса были отправлены нацистами в Польшу, Францию, Югославию, Италию, Бельгию, Голландию, СССР и т.д.) и добровольно перешли на сторону финнов, не желая быть соучастниками преступлений большевизма и стремясь использовать уникальную возможность поквитаться с красными упырями за украденную у них Родину. Кто может бросить в этих людей камень? Кем они были: предателями или подлинными русскими патриотами в самом высоком смысле этого слова? Процитирую отрывок из статьи Кирилла Александрова, позволяющий более подробно ознакомиться с этим феноменом и лучше понять мотивацию этих людей, о которых мало что известно широкой аудитории.

РНА: Русские добровольцы финской армии

«Первые критические высказывания красноармейцев в адрес режима провоцировались сравнением бытовых условий реальной колхозной жизни в СССР и хуторских сельских хозяйств Финляндии, оставленных финским населением при эвакуации в глубь страны в октябре-ноябре 1939 г. Традиционные утверждения советской пропаганды о «невыносимой эксплуатации трудящихся» и «крестьянской нищете» в Финляндия оказались несостоятельными при первом же знакомстве мобилизованной красноармейской массы с бытом и условиями труда на многочисленных хуторах Карельского перешейка.

Так, по словам одного красноармейца: «Как только мы заняли первые финские хуторишки, наши сразу же полезли по чердакам и погребам шнырять... А там: и сметанка, и грибы, и окорока, и соленья всяческие, и чего только нет! Мы к политруку: «‘Как же так, – говорим, – вы же нам говорили, что финские крестьяне с голоду мрут, побираются?» А политрук рот раскрыл, и сказать-то нечего. Потом подумал, подумал и говорит: «Вы, товарищи красноармейцы, ничему не верьте. Здесь на Карельском перешейке кругом одни кулаки живут». В качестве определённого символа подобных настроений можно рассматривать зафиксированное Особым отделом НКВД высказывание И. Ф. Вотова – беспартийного красноармейца 337-го стрелкового полка 54-й горнострелковой дивизии комбрига С. И. Гусевского: «Финны живут лучше, что видно по хуторам, которые мы прошли, и их в колхоз не заставить идти, ибо там много хуже».

Упорное сопротивление финнов и тяжёлые поражения, которые они наносили превосходящим силам врага, некоторые красноармейцы стремились объяснить своим однополчанам не только патриотическим порывом, но и простым желанием отстоять собственный дом и привычный уклад жизни, несопоставимый со «сталинской колхозной каторгой».

В частности, за систематические разговоры в подобном духе военным трибуналом 426-го стрелкового полка 88-й стрелковой дивизии комбрига Егорова был осуждён к расстрелу красноармеец 6-й стрелковой роты Молоденко, открыто заявлявший следующее: «Лучше просидеть 5 лет в тюрьме, чем здесь воевать. Война, которая здесь ведётся Красной армией, пользы финскому народу не принесёт, а только народ переносит бедствия. Солдаты не сдаются в плен потому; что им жилось хорошо».

Зачастую поводом к критическим высказываниям становилось понимание бойцами агрессивного характера развязанной Советским Союзом войны. В таком случае высказывались опасения в затягивании войны и в неизбежности вовлечения в борьбу против СССР армий других государств: «Наше правительство держит нейтралитет, а на самом деле напало на Финляндию. Дойдём мы до границы Швеции, и там военная опасность появится, следовательно, нужно будет воевать со Швецией, а потом с Норвегией» (беспартийный красноармеец стрелковой роты из состава авиачастей 9-й армии Дерюгин, 18 января 1940); «Зачем нам нужна была эта война, наше правительство ведёт агрессивную политику, захватывая территорию Финляндии» (начальник клуба 365-го артиллерийского полка 163-й стрелковой дивизии Корнеев и красноармеец 365-го полка Алешин); «Без Швеции и Норвегии нам дали жару, а теперь будет крах, всем будет гибель» (красноармеец 759-го стрелкового полка 163-й стрелковой дивизии Демкин).

Тяжелейшие условия боевых действий и цепь постоянных неудач, близость армии противника и полученное в руки оружие обнаружили и наличие бойцов, готовых повернуть собственное оружие против тех, кто, по их мнению, олицетворял сталинское репрессивное государство. Взятые Особыми отделами НКВД армий и дивизий в оперативно-агентурную разработку, такие выявленные красноармейцы по мере накопления компрометирующего материала арестовывались за высказывание «контрреволюционно-повстанческих и террористических настроений» и в подавляющем большинстве случаев осуждались на расстрел. Все дела обвиняемых по подпунктам знаменитой ст. 5В УК РСФСР слушались в закрытых заседаниях. Публичному расстрелу, например, в 9-й армии подверглись 16 бойцов и командиров, из них 9 – осуждённых за «контрреволюционные преступления».

В качестве наиболее характерных случаев мы приводим следующие примеры: «Пришло время рассчитаться с коммунистами за троих детей, потерянных в 1933 году» (красноармеец Иванов – транспортная рота 146-го стрелкового полка 44-й стрелковой дивизии комдива А. И. Виноградова. На замечание политрука о прекращении антисоветских разговоров Иванов обругал его нецензурными словами); «Дайте мне комиссара батальона, я его застрелю» (пьяный начальник патронного пункта 25-го стрелкового полка 44-й стрелковой дивизии Чиненов); «Перестрелять надо всех, кто нас привёл сюда, а особенно командиров» (красноармеец Антипин – 420-й стрелковый полк 122-й стрелковой дивизии полковника Шевченко). Финские источники, основываясь на захваченных документах штаба 662-го стрелкового полка 44-й стрелковой дивизии от 5 декабря 1939 г., утверждают, что в этот день два красноармейца застрелили комиссара артиллерийского дивизиона Боевского. Несколько месяцев спустя, после окончания войны с Финляндией, 6 июля 1940 г. Особым отделом НКВД 305-го пушечно-артиллерийского полка из состава дислоцированной в KOBO 12-й армии был арестован красноармеец Г. С. Довличёв, заявивший следующее: «Я еду на четвёртый фронт (Румынский. – Лет.). И на финляндском фронте мы политруков расстреливали, и здесь будем расстреливать». А незадолго до ареста Довличёва среди корреспонденции на имя командира 300-го стрелкового полка 7-й стрелковой дивизии из состава упомянутой 12-й армии 22 июня 1940 г. была обнаружена анонимная записка красноречивого содержания: «Товарищи бойцы! Вы хорошо понимаете, что вас командиры, комиссары обманывают, над вами издеваются. Ходите оборванные, голодные и холодные, и вы не знаете, за что идёте в бой на Румынию. Возьмите оружие против Советов и долой власть Советов. Довольно обманывать бойцов-мужиков, дайте им свободу и волю, дайте крестьянам хлеб». Подобного рода настроения и высказывания носили не случайный характер, а были естественным следствием сталинской социально-экономической системы, отрицавшей элементарные основы гражданской свободы.

Убедившись в том, что война между Финляндией и СССР приняла затяжной и непредсказуемый характер, деятельные организации эмиграции (в первую очередь, РОВС и НТСНП) стали рассматривать возможности и варианты собственного участия в событиях. На страницах очередного номера «Часового» капитан В. В. Орехов небезосновательно писал: «Борьба финляндцев с большевиками в нашем представлении не только борьба за оборону финляндских границ. Сейчас поставлен на карту престиж советской власти, главным образом, престиж внутренний. Поражение большевиков создаст для них невыносимые условия в самой стране. Оно создаст возможность волнений в Красной армии. Молодые поколения, живущие за чертополохом, ничего не знавшие, ничего не видевшие, проснутся и поймут, что советская бравада годна только для внутреннего употребления. Огромное количество убитых, раненых и пленных в первый месяц войны уже показали тому, кто в СССР ещё способен думать, что армия III Интернационала – это только войско, могущее ловить в лесах горстки отчаявшихся польских офицеров.

Наш долг – долг русской эмиграции – принять посильное участие в борьбе с большевизмом всегда, везде и при любых обстоятельствах. Не надо преувеличивать свои силы: никаких армий и корпусов мы выставить не можем, единственно, что можно сделать – это создать значительный русский отряд под нашим флагом, который привлечёт к себе русских людей, ненавидящих советскую власть. Но мы можем помочь финнам нашей пропагандой, нашей верой в будущую справедливую Россию и борьбой всеми способами с Коминтерном. И если Финляндия захочет нашей помощи, мы должны (выделено Ореховым. – КА) будем вложиться в эту борьбу, памятуя, что каждая пуля против Красной армии нам выгодна, каждый удар по большевикам идёт на пользу России и каждая неудача Сталина – радость русского народа».

(Я бы хотел обратить особое внимание на эти слова русского белого офицера Орехова (кто-то может поставить под сомнение его патриотизм и преданность России?), именно сейчас звучащие актуально как никогда для каждого подлинного русского националиста, патриота и противника путинского необольшевистского режима, которым следует взять эти слова на вооружение и ни в коем случае не поддаваться на старую как изъеденное молью пальто чекистскую разводку: «Режимы приходят и уходят, а Россия остаётся» – это самый главный урок, который должна извлечь русская правая оппозиция из прошлого, чтобы не дать в очередной раз себя облапошить – Роман Вольнодумов).

Многочисленные рапорта и обращения от чинов РОВС, поступавшие на имя начальника 1 отдела и главы Союза, создавали благоприятный фон для активной позиции белой эмиграции. Отдельные офицеры непосредственно обращались к представителям финского командования. Так, например, капитан II ранга Б. М. Четверухин в рапорте от 20 января 1940 г. на имя Маннергейма предложил разведывательные услуги с целью характеристики состояния советских военных баз на территории Эстонии. Четверухин указал в рапорте, что располагает в Прибалтике собственной сетью сотрудников, которые, по словам морского офицера, «ведут непрерывную работу по разложению советских воинских чинов в базах и уже достигли определённых результатов, а также продолжают переброску агитационной литературы через границу СССР» (далее Александров подробно описывает причины, по которым Маннергейм отклонил предложение представителей РОВС). (...)

НТСНП в не меньшей степени стремился использовать войну между Финляндией и СССР в политических целях. 29 декабря 1939 г. генерал-лейтенант Генерального штаба Н. Н. Головин – один из видных деятелей белой военной эмиграции – обратился к К. Г. Маннергейму с письмом, в котором рекомендовал НТСНП как организацию, преследующую единственную цель, – «помочь русским народным массам собственными силами сбросить ненавистную большевистскую власть». Головин просил Маннергейма предоставить членам НТСНП базу на территории Финляндии для действий по ту сторону границы. От НТСНП в Суоми выехал из Франции А.П. Столыпин – сын главы Совета министров П. А Столыпина. Столыпин-младший вёл переговоры с Маннергеймом о судьбе советских военнопленных, и тот заверил эмиссара в своём наилучшем отношении к ним. Позднее Маннергейм неоднократно признавал авторитет и порядочность Столыпина, указывая на его деятельное участие в максимальном облегчении судьбы советских военнопленных зимой 1940 года. Члены Французского отдела НТСНП передали в военное министерство Франции и собственные предложения по оказанию помощи финнам.

В частности, члены НТСНП предлагали отобрать из военнопленных добровольцев и выбросить парашютно-десантные отряды под политическими антисталинскими лозунгами в район исправительно-трудовых лагерей на севере и северо-востоке СССР. По свидетельству А. II. Столыпина, «в компетентных французских инстанциях план наталкивается на непонимание, в финских дипломатических кругах – на настороженность и страх». Факт создания добровольческих отрядов, но без участия представителей НТСНП, Столыпин подтвердил. По утверждению другого авторитетного члена Союза Б. В. Прянишникова, некоторые члены НТСНП, жившие в Финляндии, вступили добровольцами в финскую армию, среди них были даже павшие в боях, но фамилии погибших остались Прянишникову неизвестными».

Дополню отрывок из статьи Кирилла Александрова ещё одним отрывком из другой статьи на эту тему историка Павла Сутулина:

«В декабре 1939 года с предложением помощи к Маннергейму обратился бывший личный секретарь Сталина и технический секретарь политбюро Б.Г. Бажанов, бежавший в 1928 году во Францию. Как указывает Бажанов в своих воспоминаниях, его идея заключалась в том, чтобы «образовать Русскую народную армию из пленных красноармейцев, только добровольцев; не столько, чтобы драться, сколько, чтобы предлагать советским солдатам переходить на нашу сторону и идти освобождать Россию от коммунизма… Я хотел катить снежный ком на Москву, начать с тысячей человек, брать все силы с той стороны и дойти до Москвы с пятьюдесятью дивизиями».

Обращение Бажанова к главнокомандующему Финляндии поддержали РОВС, Высший Монархический Совет и редакция газеты «Возрождение», призывая оказать ему «полнейшее доверие».(...) Перед своей поездкой в Финляндию Бажанов «имел продолжительный разговор» с председателем РОВС, в ходе которого ещё раз были обговорены планы привлечения военнопленных к борьбе против большевиков. [35] После этого 12 января Бажанов через Швецию прибыл в Финляндию и уже 15 января находился на аудиенции у Маннергейма в его ставке в Миккели. Маннергейм дал добро на организацию русских отрядов, хотя, по воспоминаниям Бажанова, и высказал сомнения в результативности этой деятельности. [36] Тем не менее, Бажанов приступил к работе с военнопленными, которых за время войны в финские лагеря поступило, по разным данным, от 5546 до 6166 человек. [37] 20–23 января Бажанов опрашивал военнопленных лагерей Пелсо и Кёюлиё и, удовлетворившись политическими настроениями содержавшихся там красноармейцев, предложил финскому командованию следующий план действий.

Во-первых, предлагалось создать Военно-революционный комитет под руководством Бажанова, в чьи задачи входило бы формирование отрядов Русской народной армии, которые бы решали вначале пропагандистские, а затем и военные задачи на фронте. Для этого советовалось создать 2 лагеря (сортировочный и учебно-формировочный) на 1000 человек, каждый между Савонлинной и Сортавалой. Каждый отряд РНА должен был включать 2 стрелковых роты (по 3 стрелковых и 1 пулемётному взводу), противотанковую роту, 1 расчёт зенитного орудия, взвод станковых пулемётов и отделение зенитных пулемётов. В формировочном лагере каждый отряд должен был пробыть месяц и затем отправиться на фронт. Боевые задачи РНА Бажанов видел в том, чтобы «перерезать железнодорожную линию и нарушить снабжение частей Красной армии к северу от Ладожского озера, понизить их боеспособность и привести к сдаче; освободить финскую армию от фронта Ладожское озеро – Северный Ледовитый океан. С созданием русского фронта в дальнейшем движении обойти Ленинград и этим окончательно прекратить советско-финляндскую войну, превратив её в русскую гражданскую войну».

С 6 по 9 февраля Бажанов проводит пропагандистскую работу с пленными лагеря Пельсо. По предоставленному им в ставку отчёту, было «опрошено персонально» 197 человек, половина из которых высказала пожелание записаться в РНА. [39] Результатами работы Бажанов остался доволен, отмечая, что «всё обстоит хорошо и что дело на верном пути, и его надо продолжать со всей решительностью и быстротой».[40] При этом командующий РНА указывал: «Считаю необходимым: по создании сортировочного лагеря немедленно перевести в него тех 550 человек из лагеря Пельсо, обработка которых уже начата. Думаю, что в сортировочном лагере из них в течение 4-5 дней можно будет отобрать человек 250-300, а остальных отправить обратно на работы… Из этих 250-300 человек уже в формировочном лагере в течение нескольких дней будут отобраны и подготовлены человек 150 – первые 5 отрядов, с которыми и будет проведён первый опыт пропагандной работы на фронте».

Обращаясь к вопросу численности набранных Бажановым бойцов, необходимо отметить, что в своих мемуарах он, по всей видимости, сильно её преувеличил, заявляя, что «из 500 человек 450 пошли добровольцами драться против большевизма». [42] Ни одним другим источником данная цифра не подтверждается. В отчёте РОВС указывается, что «около 200 человек выразили желание вступить в ряды Русских народных отрядов». [43] Эта же цифра приводится в отчёте СД [44] и в аналитической статье, опубликованной по итогам Зимней войны в печатном органе Русского Национального Союза Участников Войны журнале «Военный журналист». [45] Финские источники и вовсе говорят лишь о 180 завербованных Бажановым пленных».

К большому сожалению, проект Русской народной армии так и не был по-настоящему реализован, и участие русских антибольшевиков в войне против СССР на стороне Финляндии ограничилось действиями сугубо локального характера нескольких крошечных групп белых эмигрантов (в основном членов и сторонников НТС и РОВС) и бывших военнопленных-красноармейцев. При всём глубоком уважении к Маннергейму, следует признать, что он упустил уникальную возможность повернуть ход войны в свою пользу с помощью массового привлечения к войне против СССР русских патриотов-антикоммунистов. В этом случае исход как советско-финской войны, так и Второй мировой войны вообще, а вместе с тем и ход всей мировой истории мог бы быть совершенно иным.

Эту же ошибку позднее повторило командование Украинской повстанческой армии, распустив русскую сотню (роту), созданную летом 1943 года в рамках национальных отделов при УПА, и раскидав её бойцов по разным украинским сотням и четам (взводам), хотя в будущем эта сотня вполне могла вырасти в батальон и привлекать на сторону УПА (или склонять к союзу с ней) многих русских противников большевизма (справедливости ради, стоит заметить, что командование УПА несколько позже поступило так не только с русской сотней, но и с другими национальными отделами, которые были вынуждены распустить из-за участившихся случаев их дезертирства на сторону Красной армии и советских партизан). Интересно, смогут ли нынешние украинские политики извлечь правильные выводы из ошибок Маннергейма и командования УПА, особенно в случае эскалации войны на Донбассе, в результате которой многие бойцы армии РФ могут попасть в украинский плен, да и из нынешних русских националистов, воюющих на стороне Украины против путинского режима, вполне можно было бы создать, как минимум, отдельную роту (а то и батальон) с русским командованием и соответствующей пропагандой (отличной от украинской)?

Русские патриоты держат русские национальные флаги, стоя плечом к плечу с украинцами в героические дни Революции достоинства

А теперь рискну провести историческую, политическую и морально-этическую параллель между русскими (украинскими, белорусскими) солдатами РККА, переходившими на сторону финнов во время Советско-финской войны 1939-1940 годов, немецкими солдатами Вермахта, переходившими на сторону УПА, французского и итальянского Сопротивления во время Второй мировой войны и нынешними русскими добровольцами из РФ, сражающимися в рядах украинских добровольческих батальонов против последышей и идейных наследников того же самого режима и государства, которое напало на Финляндию в 1939 году и в этом же году участвовало в разделе Польши и оккупации части её территории вместе с нацистской Германией. Так ли уж велика разница между немецким оккупантом на территории Франции и Италии, советским оккупантом на территории Польши и Финляндии и нынешними «вежливыми людьми» на территории современной независимой Украины (являющихся прямыми продолжателями дела оккупантов из НКВД и МГБ)?

И разве не являются нынешние русские добровольцы, воюющие на стороне Украины, – подлинными патриотами той настоящей России, за которую воевала лучшая часть солдат Белой армии и антоновские повстанцы, участники Ярославского и Кронштадского восстаний, за которую в годы Второй мировой войны боролись активисты НТС и русские бойцы финской армии, авторы Пражского Манифеста и солдаты РОА, освобождавшие Прагу под лозунгами: «Смерть Сталину! Смерть Гитлеру!», подняв над городом русский трёхцветный флаг?

За Россию князя Курбского, а не Ивана Грозного; декабристов, а не сотрудников царской охранки; Александра Второго, а не Ульянова и Джугашвили; Чаадаева и Герцена, а не Уварова и Пуришкевича; Лермонтова и Есенина, а не серых совковых совписов и придворных поэтов; антоновских повстанцев, а не чекистов и НКВДшников; Солженицына и Астафьева, а не Жукова и Берии; героев августа 1991 года, а не Проханова и Пургеняна. За Россию национальную, европейскую и свободную, а не дышащую на ладан, недобитую недоимперию зла с разваливающейся экономикой и стремительно деградирующим населением. И пусть их сегодня называют предателями и изменниками. В 1944 году также называли участников антигитлеровского заговора в Вермахте и немецких участников антинацистского Сопротивления в странах Европы. История доказала, кто был тогда истинным патриотом Германии. Рано или поздно она докажет это и в отношении нынешних борцов за русскую свободу и русскую Россию. Причём я совершенно не сомневаюсь в том, что это произойдёт ещё при нашей с вами жизни.

Пришло время окончательно растождествить имперский государственнический патриотизм великодержавных баранов и новый русский патриотизм сильных духом людей с трезвым умом и свободной волей. 

Русские патриоты: Дмитрий Комарь, Илья Кричевский, Владимир Усов, погибшие в августе 1991 года, защищая Россию от геронтократов из ГКЧП

Данная рубрика является авторским блогом. Редакция может иметь мнение, отличное от мнения автора.