«Победа в феврале». Как коммунисты ломали чехословацкую демократию

Возникшая сто лет назад, Чехословакия с самого начала своего существования являлась уникальным политическим проектом. В национальном смысле республика представляла собой уменьшенную копию империи Габсбургов, со всеми её национальными противоречиями. В политическом плане страна выглядела как своеобразный «оазис» демократии и парламентаризма в окружении тоталитарных и авторитарных режимов.

Тем не менее, парламентские традиции не помогли Чехословакии избежать в 1938–1939 гг. распада и нацистской оккупации. Исчезнув на несколько лет с политической карты мира, страна благодаря доброй воле держав-победительниц смогла возродиться в 1945 г. практически в довоенных границах. И всё же, несмотря на, казалось бы, прочные демократические институты, впереди был февраль 1948 г. и установление коммунистической диктатуры.

Историки до сих пор задаются вопросом, как это произошло. Ведь в 1945 г. советские войска были выведены из страны, а в Прагу вернулись эмигрантское правительство и президент Эдвард Бенеш¹. Почему Финляндия, которая вроде бы находилась после войны в схожих условиях, всё же смогла остаться нейтральной страной и избежать коммунистической диктатуры?

Обычно установление в послевоенной Восточной и Центральной Европе просоветских режимов объясняют присутствием советских войск и частей НКВД, которые активно занимались зачисткой занятых ими стран от всяческой сколько-нибудь дееспособной оппозиции. Последнее особенно хорошо видно на примере Польши, где войска НКВД боролись с останками АК и других групп антинацистского и антисоветского сопротивления. Однако это в целом верное положение не может, тем не менее, быть полностью применено в отношении Чехословакии, откуда, повторюсь, советские войска были практически сразу же выведены. Февральский переворот смог состояться только благодаря многочисленным ошибкам, а в ряде случаев — откровенному пособничеству со стороны некоммунистических сил и не в последнюю очередь президента республики. Многие роковые шаги, открывшие красным дорогу к власти, были сделаны ещё задолго до февральских событий.

12 декабря 1943 г. во время визита Бенеша в Москву был подписан советско-чехословацкий договор о дружбе, взаимопомощи и послевоенном сотрудничестве между двумя странами. Сталин поддержал идею Бенеша о принудительном переселении немцев в Германию, а венгров — в Венгрию, с конфискацией собственности изгнанников. Президент также провёл переговоры с находившимися в Москве лидерами чешских и словацких компартий, в ходе которых подержал идею коммунистов создать после войны «Национальный фронт», призванный объединить различные политические группы. После переговоров Бенеш заявил по радио: «В послевоенной республике будет создана народная демократия, сокращено число политических партий, налажено тесное экономическое сотрудничество с СССР, которое потребует восстановления промышленности и транспорта, а также научной подготовки "первого пятилетнего плана"»².

Таким образом, уже в декабре 1943 г. были достигнуты договорённости об уменьшении политической конкуренции (сокращении количества партий), введении плановой экономики и проведении этнической чистки немецкого и венгерского населения. За исключением переселения венгров, которое не удалось реализовать в полном объёме из-за позиции Запада, все остальные пункты соглашения были реализованы.

В конце войны, за несколько месяцев до освобождения Праги, Бенеш изъявил желание вновь посетить Москву³. 24 марта там он провёл переговоры с Молотовым, в ходе которых обсуждался в тот числе состав нового правительства Чехословакии. Коммунисты смогли получить максимум того, на что могли рассчитывать в тот момент. Им достались ключевые посты, обеспечивающие контроль над полицией, спецслужбами, сферой образования и СМИ⁴. Министром МВД стал Вацлав Носек, министром информации — Вацлав Копецкий, министром образования — Зденек Неедлы. Хотя Министерство обороны возглавил тогда ещё беспартийный, но сохранивший тесные связи с СССР Людвиг Свобода, армия, тем не менее, не смогла избежать коммунистического влияния. С одной стороны, в ней по советскому образцу был введён институт офицеров-политработников, многие из которых были коммунистами, а часть представителей «реакционного офицерства» была уволена. С другой стороны, старые офицерские кадры всё-таки сумели сохранить перевес в армии.

Ключевую роль в послевоенной политической системе республики играл «Национальный фронт» чехов и словаков. В его состав вошли 6 партий: 4 чешские (Коммунистическая, Народная, Чехословацкая национально-социальная и Социал-демократическая партии Чехословакии) и 2 словацкие (Демократическая и Коммунистическая). Многие довоенные правые партии, в том числе такие влиятельные, как Аграрная и Словацкая народная, оказались под запретом. Партии немецкого и венгерского национальных меньшинств, без которых невозможно было представить политическую систему довоенной Чехословакии, также оказались вне закона. Политическое поле страны фактически было зачищено.

«Национальный фронт» был построен на принципах единогласного принятия решений, причём эти решения были обязательны для выполнения как правительством, так и партийными фракциями парламента⁵. Создание партий, оппозиционных по отношению к НФ, не допускалось. Этот запрет стал фактическим разрывом с демократическими традициями первой республики. Социалистический характер большинства партий, хотя это были и весьма сильно отличавшиеся между собой версии социализма, предопределил постепенное сползание страны влево, что открывало большие перспективы перед КПЧ.

Проведённая в 1945 г. национализация затронула 17,4% предприятий, на которых было занято 57,7% рабочих⁶. В собственности государства оказались наиболее крупные промышленные объекты, что привело к созданию довольно внушительного госсектора и нанесло сокрушительный удар по позициям частных предпринимателей. Аграрная реформа позволила наделить миллионы крестьян земельными участками, на первом этапе — за счёт конфискации земель изгнанных немцев и коллаборационистов. Национализация и аграрная реформа в целом укрепили позиции левых сил и имели волнообразный характер.

После выборов 1946 г. чешские и словацкие коммунисты заняли первое место, получив 37%. Вместе с социал-демократами коммунисты смогли набрать незначительный перевес в Сейме, в результате чего правительство возглавил генеральный секретарь КПЧ К. Готвальд. Демократические партии набрали меньше голосов: Национально-социальная получила 18,3%, Народная — 15,6%, Словацкая демократическая — 14,1%. При этом победа красных оказалась не окончательной: в Словакии первое место досталось ДП, набравшей 63% голосов, КПС получила всего около 30%⁷.

После выборов вокруг идеи расширения национализации разгорелась нешуточная борьба, в которой правое крыло социал-демократов, ДПС, НСПЧ и НП защищали принцип частной собственности от покушений со стороны левых. Аграрная реформ при поддержке сельского населения была продолжена. Вводился максимум частной земельной собственности — 50 га; всё, что было сверх этой нормы, подлежало конфискации. В то же время контроль КПЧ над Министерством информации, во введении которого находились радио, театры и кинопроизводство, открывал новые перспективы для распространения левых идей. С этой целью был подписан контракт с советским кинематографическим агентством, и уже начиная с 1946 г. 60% всех кинокартин представляли собой советский импорт. К 1947 г. этот показатель достиг 70%, к 1948 г. — 80%⁸. В театрах сложилась аналогичная ситуация. К вышесказанному можно прибавить тот факт, что коммунистические газеты выходили большими тиражами, чем газеты всех демократических партий вместе взятых. Активно переводились и издавались труды классиков марксизма-ленинизма; их идеи, так или иначе, проникали в систему образования, оказывая большое влияние на сознание подрастающего поколения. Таким образом, в области пропаганды демократические партии сильно уступали коммунистам.

Несмотря на это, дела у просоветских партий были плохи. В 1947 г. из-за сильной засухи и плохого урожая существенно выросли цены на продукты первой необходимости. Популистские предложения коммунистов, вроде введения прогрессивной шкалы налогообложения («налога на миллионеров»), не могли спасти их рейтинг, который стремительно падал вниз. Вскоре всем стало понятно, что о победе на выборах, запланированных на весну 1948 г., можно забыть. Готвальд имел шансы сохранить пост премьера, а его партия — вновь получить первое место, только в обход Конституции, что толкало его на решительные шаги, направленные на дискредитацию его противников.

Первой жертвой красных стала словацкая Демократическая партия. В этом деле им на помощь пришли остальные чешские партии, которые, похоже, боялись словацкого сепаратизма даже больше, чем гораздо более реальной угрозы установления в стране тоталитарной диктатуры. Сразу же после победы ДП на выборах 1946 г. К. Готвальд стал раскручивать тему словацкого сепаратизма. Другие чешские политические деятели, в том числе из демократических партий, подержали его. Итогом многочисленных дискуссий стало принятие НФ постановлений, сильно ограничивающих словацкую автономию.

Большой политический резонанс в это время получил судебный процесс над первым словацким президентом Й. Тисо, занимавшим в годы войны пронемецкую позицию. В словацком обществе очень по-разному оценивали опального политика: «Для одних Тисо являлся изменником и военным преступником, для других — вдохновителем словацкой государственности и защитником словацкого народа, для третьих — почти святым»⁹.

Суд вынес Тисо смертный приговор, однако многие члены Демократической партии, в том числе и её руководители (Й. Литтрих, Я. Урсини и др.), рассчитывали на помилование подсудимого в связи с тем, что высокопоставленные чешские коллаборационисты получили довольно мягкие сроки. Во время суда над 16 министрами Протектората Богемия и Моравия перед судом предстали только девять. Из них трое оправданы, двое освобождены от наказания, четверо приговорены к тюремному заключению¹⁰. Чешские партии вновь не поддержали словаков, выступив на одной стороне с коммунистами против пересмотра приговора. В итоге Й. Тисо был казнён 18 апреля 1947 г., а доверие между словацкими демократами и их чешскими коллегами оказалось подорвано.

В ноябре 1947 г. подконтрольные КПЧ органы безопасности сфабриковали дело о якобы имевшем место сепаратистом заговоре в руководстве ДП. Начались аресты демократов, их противники требовали провести чистку Корпуса уполномоченных (краевого правительства). В итоге, лишённая поддержки чешских партий, ДП вынуждена была смириться с реорганизацией Корпуса уполномоченных, в котором КПС отныне получила большинство. Это полностью противоречило результатам выборов, на которых демократы получили первое место, и, по сути, являлось переворотом. Однако чешские партии и президент Бенеш закрыли на это глаза, смирившись с фактической узурпацией власти. События в Словакии показали разрозненность демократических сил и стали своеобразной репетицией февральского переворота.

Февральский кризис был связан с решением министра внутренних дел Вацлава Носека о смещении с должностей восьми офицеров Корпуса безопасности. Требования министров от демократических партий пересмотреть это решение были проигнорированы. В ответ на это министры-члены Национально-социальной партии бойкотировали заседание правительства. Вскоре к ним присоединились министры Демократической и Народной партий. В конце дня 12 министров, представлявших все перечисленные партии, подали президенту рапорт об отставке. Они рассчитывали на то, что президент оправит в отставку всё правительство и назначит до весенних выборов временный кабинет.

Коммунисты, прекрасно понимая нависшую над ними угрозу потери власти, стали предпринимать шаги по недопущению отставки всего кабинета. 21 февраля, во время выступления на Староместской площади в Праге, Готвальд заявил о том, что цель министров, объявивших о своей отставке, — низвержение «народного строя». Он потребовал от президента принять их отставку и обновить кабинет. Речь Готвальда транслировалась по радио, что дало ему возможность быстро мобилизовать сторонников по всей стране. Оппоненты Компартии оказались лишены такой возможности. Повсеместно стали возникать комитеты действия «Национального фронта», во многих городах проводились митинги, на которых от президента требовали отставки «реакционных министров». 24 февраля стартовала всеобщая забастовка с теми же лозунгами. В то же время в Праге началось массовое вооружение прокоммунистических отрядов народной милиции, а министр обороны советофил Л. Свобода объял армию нейтральной. Демонстрация студенческой молодёжи в поддержку демократии была с лёгкостью разогнана милицией.

Демократические партии, рассчитывавшие на парламентские методы борьбы, оказались неготовыми к такому сильному напору улицы. Их газеты временно перестали выходить из-за отказа Министерства информации предоставить бумагу для их издания, а в самих партиях резко усилились левые крылья. Президент, поначалу не хотевший идти на уступки Компартии, всё же поддался давлению улицы и назначил на освободившиеся места в правительстве лиц, рекомендованных Готвальдом. Таким образом, Бенеш придал перевороту де-юре законный характер. Белее того, он решил не уходить в отставку и остался на посту президента, тем самым легитимируя диктатуру. Несмотря на то, что президент в скором времени удалился от дел, коммунисты использовали его имя в своих интересах вплоть до его гибели 3 сентября 1948 г. Так они смогли принять без согласия Бенеша новую Конституцию и ввести безальтернативные выборы, ликвидировав тем самым последние остатки парламентаризма.

Мотивы действий президента окончательно прояснились только в 1990-е после публикации мемуаров П. В. Судаплатова. В них советский разведчик признавался, что по распоряжению Молотова вместе со своим напарником Зубовым оказывал давление на Бенеша: «В 1948 году, накануне перехода власти от Эдварда Бенеша к Клементу Готвальду, Молотов вызвал меня в свой кремлёвский кабинет и приказал ехать в Прагу, и, организовав тайную встречу с Бенешем, предложить ему с достоинством покинуть свой пост, передав власть Готвальду, лидеру Компартии Чехословакии. Чтобы напомнить Бенешу о его тесных неофициальных связях с Кремлём, я должен был предъявить ему расписку на десять тысяч долларов, подписанную его секретарём в 1938 году, когда эти деньги нужны были Бенешу и его людям для переезда в Великобританию. В противном случае мне предписывалось сказать ему, что мы найдём способ организовать утечку слухов об обстоятельствах его бегства из страны и оказанной ему финансовой помощи для этого, тайном соглашении о сотрудничестве чешской и советской разведок, подписанном в 1935 году в Москве, секретном договоре о передаче нам Карпатской Украины и об участии самого Бенеша в подготовке политического переворота в 1938 году и покушения на премьер-министра Югославии…»¹¹.

Поддавшись советскому давлению, Э. Бенеш повёл себя недостойно. Своими соглашательскими действиями он способствовал установлению в стране диктатуры, хотя обязан был защищать закон. Самое меньшее, что он мог сделать, — это подать в отставку вслед за оппозиционными министрами, и его отказ от этого шага ничем не может быть оправдан. Не меньшую ответственность несут и сами оппозиционные партии, оказавшиеся бессильными и неспособными в нужный момент выйти за рамки парламентских баталий и мобилизовать своих сторонников на защиту демократических свобод. Свою роль сыграло также внешнее давление и ограничение политической конкуренции со стороны «Национального фронта».

Чему нас может научить эта история? Хотя бы тому, что путь к диктатуре и отказу от свободы долог, но, однажды ступив на него, очень трудно вернуться назад. Чехословакии понадобился для этого 41 год, России не хватило и целого столетия.