Полиомиелит: вирус, который люди таки побороли

«Полиомиелит был для нас чумой. В одно прекрасное утро у тебя начинала болеть голова, а через час ты уже не мог дышать. С ужасом наши родители ждали каждое лето — ударит он или нет. Бассейны закрывались, мы оставались дома, избегая других детей. Так лето превращалось для нас в зиму».

Номинант Пулитцеровской премии Ричард Родс «Отверстие в мире: американское детство».

В начале прошлого века эпидемия испанки исчезла, как и появилась, оставив после себя на планете от 17 до 50 млн трупов. Именно эту вирусную пандемию гриппа Н1N1 журналисты чаще всего сравнивают с ковид-19 в контексте смертности и карантинных мероприятий. Безбожно натягивая летальность 1920 года с зачаточной медициной на реалии 2020-го. Или анализируя действия мэров городов США в мире, где у американцев было только 7 млн легковых автомобилей.

Но были и другие вирусы, которые изматывали страны поколения жизни. Не респираторный сезон, а десятилетиями. Один из них — полиомиелит. На пике пандемии вирус убивал или оставлял калеками полмиллиона людей в год на планете. Не только в Африке и Азии, но Европе и США. С точностью метронома каждую лето и осень приходили сообщения, что полиовирус полыхнул в крупных городах.

На заре прошлого века ещё не знали, что около 75-90% детей переносят его на ногах и практически бессимптомно. Но так как он присутствует в стуле до 6 недель, то старый добрый фекально-оральный путь, «болезнь немытых рук», делал свою работу. Вирус проникал в ЖКТ, с током лимфатической жидкости распространялся в кровоток. Гипертермия, головные боли, болезненность во время глотания поначалу не вызывали тревоги.

А дальше как кому повезло. В случае репликации полио в мозге могло иметь место разрушение моторных нейронов, в спинном мозге могло прилететь двигательным ядрам в стволе. Тогда привет изменения сухожильных рефлексов, мышечные боли и парезы, вялый паралич конечностей. Обычно болезнь до возраста 5-6 лет протекала легко, а дальше шанс получить форму с параличом росли как на дрожжах — 1 на 75 случаев.

От 10 до 30% взрослых, доставших несчастливый билет, могли отправиться к праотцам от дыхательной недостаточности и паралича диафрагмы. Дети тоже рисковали, хотя смертность среди них была ниже, а вот шанс остаться калекой на месяцы сохранялся — не зря полиомиелит назывался «инфантильный паралич».

Почему начало прошлого века? Промышленная революция и индустриализация. Сельские дети перестали ежегодно контактировать с диким полиовирусом, в раннем детстве полагаясь на защиту матери и выделение антител на низкую нагрузку. Мыло, водопровод и уроки гигиены в растущих городах создали для полиомиелита резервуар, которым вирус и «воспользовался» в Новом свете. Первая вспышка случилась в Бостоне и Луизиане ещё в конце 1890-х. Потом 2000 погибших в районах итальянских иммигрантов на севере США. И знаменитая эпидемия в Бруклине 1916-го. Между ними уже было чуть более 30000 случаев болезни и почти 4000 жертв.

Медицинское сообщество, так же как в случае с ВИЧ на раннем этапе, разделилось во мнениях. Была популярной теория передачи мухами и миазмами, газеты выходили с разгромными статьями — «Грязь, помойки и эмигранты». Часть медиков выступала за карантин, в то время как другие, включая чиновников государственного совета здравоохранения Нью-Йорка, за меры по санитарии. Улицы поливали 3 млн галлонов технической воды каждые сутки, начались запреты пить из фонтанчиков и с 14 июля 1916 года был дан старт выдаче медицинских справок для путешествий, что люди проживают в районах, где нет вспышки.

Выдавалось по 5-6 тысяч разрешений на выезд только из округа Нассау за неделю. Тысячи семей бросились в пансионаты за городом и в частные дома, взвинтив цены на аренду втрое. К 1 августа действовало свыше 400 правил карантина — запрет публичных похорон, пикников и киносеансов, дезинфекция улиц и домов заболевших, закрытые театры. Включая посты полиции и частных детективов, с обысками частных авто в поисках спрятанных детей. Штрафы были немалые — за снятие таблички с информацией, что в доме заболевший, могли влепить 100 долларов. Специалист на автомобильном заводе на руки в месяц имел 117 долларов.

Одним из активистов борьбы с вирусом был комиссар здравоохранения Нью-Йорка Хэйвен Эмерсон, имевший опыт борьбы с холерой. Его сын Джон станет модернизатором «железного лёгкого» Дринкера и спасёт жизнь тысячам парализованных. С другой стороны, это была ещё та старая одноэтажная Америка — страна фермеров, скотоводов, бутлегеров и крепкого местного самоуправления. Осенью того же года местные общины принялись на собраниях откатывать решения штата и федерального правительства, напирая на то, что врачи из Рокфеллеровского института хотят банально нажиться на их бедах. А забирать детей в карантинные лагеря, вроде печально известного «Фруктового сада», и вовсе антиконституционно, жестоко и бесчеловечно.

К тому времени для Нью-Йорка эпидемия уже обошлась в 2000 трупов, и дело доходило до верениц судебных процессов, кулачных стычек и противостояния полиции. Следующий карантин, правда, размахом поменьше, был в 1917 году. Дальше пошло как по маслу практически каждый сезон. Иногда закрывались воскресные школы, бассейны и закусочные, где молодёжь любила послушать джаз. А иногда гайки ограничений закручивались по полной. Включая публикацию в газетах адресов и имён зараженных, полный запрет всем детям до 16-18 лет покидать дома и региональные локауты с торговыми ограничениями.

Постепенно стал ясен механизм передачи, хотя споры о воздушно-капельном пути не утихали до открытия Альберта Сейбена. А вот с лечением было трудно. Уколы кофеина, камфоры, эксперименты с высокой дозировкой витамина С после открытия в 1928 году. Горячие компрессы из шерстяных одеял, хинин, массаж. Солевые ванны, салициловые препараты, наркотики, чтобы улучшить кровообращение в лёгких — врачи пытались применять всё, что было доступно. Даже хирургию для удлинения сухожилий и мышц. С откровенно переменным успехом. Поэтому металлические скобы и ортезы, которые дети называли «подожди-подожди», вместе с костылями стали частыми спутниками пациентов, перенесших полиомиелит.

Дыхательную недостаточность научились купировать только в 1926 году. Из двух двигателей для пылесосов и горизонтального металлического цилиндра сконструировали «железное лёгкое» — аппарат, который при помощи смены давления стимулировал дыхание пациента. Проводили в вентиляторе разное время — на испытании прибора Дринкера девочку при смерти откачали до возможности ходить менее чем за час, бывали сессии неделю и больше. Стоил аппарат 1500 долларов — год обучения в университете с питанием и проживанием.

Несмотря на то, что американцы уже достаточно массово использовали пылесосы примерно в то время, как в красной Украине буквально пару лет назад перестали убивать друг друга вилами и обрезами, но суммы были нужны космические. Тогда активисты начали размещать на улицах крохотные ящички в форме вентилятора — туда призывали бросать мелкие монеты. Позже это движение получило название «Марш даймов» — монет в десять центов. Популяризировал его президент Франклин Рузвельт — он сам мог с трудом ходить после паралича, и то только опираясь на костыли. Призывы сдавать средства на помощь парализованным рассылались в письмах и зачитывались по радио по всей стране.

Первая Мировая война, испанка, Великая депрессия, Вторая Мировая, война в Корее — два поколения жизни. Не самое простое время в плане финансов и политической стабильности. Уже появилось телевидение, и фильмы начали прерываться рекламой помощи жертвам полиомиелита. А он всё по-прежнему отправлял людей в инвалидное кресло, заражая в среднем 38000 человек в год.

Родилась и встала на ноги новая профессия в медицине — физиотерапевт, во многом не только из-за раненых ветеранов, но из-за парализованных. Больше тысячи человек врачей колесили по стране, обслуживая бесконечные вентиляторы, разрабатывая ноги и делая вибрационные массажи лежачим, с ротацией через 6 месяцев.

Медсестра Элизабет Кенни при помощи компрессов, массажа и пассивных упражнений с прогрессирующим сопротивлением восстанавливала не поражённые вирусом нервные пути и возвращала сотни пациентов в год к нормальной жизни. Сеть её центров была развернута по стране.

Миллионы юных американцев выросли на рассказах о «железных лёгких» на колесиках, страшных кроватях качалках, которые будут дышать за тебя, и панически боясь каждого карантина, когда их сверстников увозили в пансионаты, а оттуда они приходили, звякая стальными скобами на ногах. В 1952 году была одна из пиковых вспышек — 57000 выявленных случаев вируса, 3100 человек умерло.

А сломали полиомиелиту хребет только в 1955 году. Сначала с вакцинацией Джонаса Солка с инактивированным вирусом — ей привили почти 600 тысяч детей только в первый год кампании. А после с оральными каплями доктора Альберта Сейбена — беженца от революции и еврейских погромов из Российской империи. Вот те горьковатые капли, которые почти всем нам давали в детстве — это оно. Ослабленный полиовирус, выращенный в лаборатории. Несмотря на Холодную войну эти капли на сахар тестировали даже в СССР — у нас болезнь забирала не меньше жизней.

Два поколения страна, которая открыла ядерную бомбу, оказала решающее влияние на обе мировые войны и открыла стрептомицин — первый антибиотик против туберкулеза, боролась с болезнью, которую большая часть заражённых переносила бессимптомно. Цепочкой карантинных мероприятий, сбором средств, экспериментами по созданию сыворотки из крови выживших от полиомиелита. Создавая первые на планете вентиляторы для дыхания из пылесосов и финансируя Службу найма полиомиелита, которая рекрутировала физиотерапевтов для полугодовых командировок в поражённые округа «пролетающих штатов».

В 1979 году дикий вирус в Америке был побеждён. Это одно из заболеваний, которые человечество полностью победило вакцинацией. Но США продолжали нести издержки и после неё — слишком велик был нанесённый ущерб. Сразу 250000 парализованных требовали специального ухода. В 1993 году была ограниченная вспышка болезни в общине амишей, завезенная из Нидерландов. Поэтому Центр по контролю и профилактики заболеваний хранит оперативный резерв от полумиллиона доз вакцины для иммунизации «отказников» и антипрививочников. Природа всегда на шаг впереди нас, поэтому то, что происходит сегодня с COVID-19 это всего лишь одно из бесконечной цепи сражений с невидимым врагом. В борьбе где никогда не выйдет поставить точку. А можно только многоточие.

Прошли годы. 18 апреля 2016 года ВОЗ объявила Национальным днём перехода на использование бивалентной вакцины. Все трёхвалентные вакцины подлежали уничтожению, ведь лишь в них и сохранялся вирус полиомиелита.

Примечание редакции. К сожалению, параллели с пандемией COVID-19 условны. Во-первых, коронавирус намного более изменчив. Это значит, что вакцина против него практически невозможна. Ещё пару лет назад само упоминание того, что можно создавать вакцину от короны, могло вызвать смех у инфекционистов. А во-вторых, воздушно-капельный путь передачи короны намного более опасен. Он эффективнее способствует массовому инфицированию, чем фекально-оральный полио. И мы сразу видим появление очага в любом месте, где находится носитель короны: хоть Лавра, хоть больница, хоть общежитие в Вишнёвом.