Из Пскова в Донецк. Часть третья. Депортация

Примечание редакции. Публикуем третью часть интересного материала российского журналиста родом из Макеевки, главного редактора газеты «Псковская губєрнія» Дениса Камалягина об обстановке на оккупированных территориях Донбасса, написанную им после посещения родных мест. Первую и вторую часть можно посмотреть тут и тут.

Визит «Псковской губернии» в самопровозглашённую Донецкую Народную Республику завершился досрочно: сотрудники «МГБ республики» задержали и депортировали меня с территории Донецкого региона. Формальным поводом для задержания, произошедшего весьма стремительно, стало отсутствие некой гражданской аккредитации, необходимой для банального присутствия журналиста на территории Донецка.

Утро Прощёного воскресенья началось непростительно рано: в начале седьмого утра мой сосед Костя растолкал меня и сказал, что нужно идти на кухню. «Там проверка пришла, милиция. Они ходят по квартирам, документы проверяют», – загадочно проговорил он. «По поводу?», – уточнил я. Костя пожал плечами.

Газета «Вечерний Донецк» рассказывает об успехах построения «ДНР». Фото: Денис Камалягин

На кухне сидели два весёлых человека в штатском – один покрупнее и посолиднее, второй заметно моложе и меньше в габаритах. Я приготовился рассказывать свою историю про родную Макеевку и любовь к отеческим гробам.

«Денис Николаевич? Вы же журналист у нас, да?», – улыбнулся тот, который покрупнее, переводя взгляд с паспорта на меня. Повисла неловкая пауза.

«Ну что, я так понимаю, мне собираться?», – улыбнулся я в ответ. «Да, собирайте вещи, проедемте с нами. На вас пришла наводка. Наверняка это недоразумение, сейчас мы разберемся, и вы вернетесь назад, будете отдыхать!», – отозвался тот, что покрупнее, так старательно проговаривая свой текст, будто на конкурсе чтецов.

Несомненно, это был сарказм.

В коридоре тот сотрудник МГБ, который поменьше, с интересом следил за реакцией бабули, смотрителя хостела, которая носилась по коридору, охая и причитая. «Сейчас мы разберемся и вернём его, наверняка всё в порядке», - с той же усмешкой рассказывал он ей. «Конечно, у нас всё в порядке. Все нормально у нас. Это чёрт-те что, это недоразумение какое-то!», – она с надеждой посмотрела на меня. Я ничем не обнадёжил в ответ. «Попрощайся с соседом-то», – усмехнулся крупный.

Костя стоял на кухне и с по-детски оскорблённым лицом смотрел, как я обуваюсь. Как будто ему только что открыли тайну, что Деда Мороза не существует.

«Ну, мы ещё увидимся», – сказал я скорее для бабули, потому что и я, и доброволец Костя знали, что это не так.

Мы сели в машину и отправились в МГБ. «Ну что, Денис Николаевич, как родственники? Все нормально у них?», – поглядывал на меня в салонное зеркало заднего вида крупный. «Ты же к родственникам приехал, что же у них не остановился?!», – старался добавить искренности в голос тот, который помельче, с позывным «Хан». На хана безусловно больше похож был первый, более крупный, но его позывной узнать так и не удалось. «Да ладно вам, - без энтузиазма отмахнулся я. Очень хотелось спать. – Давайте по существу, все понятно». «А мы и едем говорить по существу, – ответил крупный. И все с той же сценической манерой проговорил обиженно. – Вот что ты делаешь? Воскресенье, шесть утра, люди нормальные дома сидят, а нам работать приходится».

На входе в здание МГБ нас встречают два человека в камуфляже с автоматами, которым тоже явно хотелось спать в солнечное воскресное утро. Они выказывают небольшую заинтересованность и имитируют сопровождение. «Стой… Теперь вверх по лестнице пошли, – «Хан» исполняет роль навигатора. – Поговорим у нас, посмотрим, что там у тебя, что ты за шпион». «Ну, смотрите, искать будут меня», - бодро с надеждой в голосе намекнул я. «Искать? Ну ты же не «шишка» какая. Знаешь, сколько у нас тут людей пропадает? Ну вот!» Он был доволен шуткой.

В руках его были наручники, но он анонсировал, что они не пригодятся. «Это Каныгин у нас брыкался, на него и надели», – добавил «Хан», не последний раз вспомнив прошлогоднее задержание военного корреспондента «Новой газеты».

* * *

В кабинете сотрудников МГБ было просторно и спокойно. К нам присоединился третий работник «спецслужб ДНР», молодой светловолосый парень, в задачи которого входило, видимо, наблюдать допрашиваемого и искать «сопутствующие материалы».

Крупный курил какие-то ароматизированные сигареты и степенно вёл допрос, а «Хан» основательно досматривал вещи, изредка с любезностью откликаясь на мои сердитые реплики «это личное».

Донецк, улица Артёма. Фото: Денис Камалягин

Все возможные пишущие средства были выложены на видное место на столе. «В конце получишь, сейчас не трогай даже».

Все карты памяти с фото и видео были сразу изъяты. Речь сотрудников МГБ пришлось восстанавливать сразу после депортации.

«Что у вас за газета? О чём пишете? – радовал меня неосведомлённостью крупный, слушая рассказы о псковских историях. – …Вот сделал бы аккредитацию, мы бы тебя повозили, по передовой в том числе, всё бы показали, рассказали. – «Так давайте сейчас сделаем аккредитацию, в чём проблема, я ж только за». – «Ага, конечно... Ну, вообще, это долгий процесс, проверки. Раньше надо было соображать». – «Ну кто ж знал, мне никто не сказал. Я на границе говорил, что я журналист, мне никто про аккредитацию слова не сказал». – «Хм, как там говорят? Незнание закона…»

Конечно, вопрос был в том, стоит ли соблюдать законы несуществующего государственного образования, но я почему-то не стал его задавать. Где можно прочитать законы «Донецкой Народной Республики», мы тоже так и не выяснили.

«Хорошо, что ты вообще хотел узнать? Что написать-то хотел?» - «Хан» изредка отвлекался от потрошения вещей и присоединялся к диалогу. Ему явно процесс доставлял наибольшее удовольствие из всех присутствующих. «С кем собирался встретиться? С Александром Сергеевичем Ходаковским, наверное, собирался, так ведь, собирался?», – с особым любопытством уточнил крупный. Пришлось признаться, что его контакты у меня есть, потому что в этот момент «Хан» с интересом крутил в руках телефон. Номер Ходаковского там был. «И что ты хотел у него узнать? Когда вы планировали встречу? Ты знаешь, кто это такой?», – уже серьёзно посыпал вопросами крупный. «Ничего не хотел, так, на всякий случай, мне прислали… Так-то я с простыми людьми собирался встретиться», – я включил дурака, и, видимо, это традиционно получилось неплохо: в объяснении мы ограничились тем, что телефон Ходаковского у меня был, но встречаться я с ним не собирался.

Просто так был с собой телефон Ходаковского.

Потом мы снова переключились на Псков, на нашу старину и псковскую дивизию («Да, много у нас здесь было псковских», – проговорил крупный, но, осознанно или не очень, осёкся), на то, про что пишет «Псковская губерния» и «за кого» выступает. «Мы – независимое издание, пишем то, что считаем правильным сами», – ответил я. Это был неправильный ответ.

К тому же в этот момент светловолосый распечатал с сайта газеты статью Льва Шлосберга «Крымский тупик». «Ну и что это?! – он посерел. – Слушайте: «С самого начала “присоединение Крыма” было авантюрой – и политической, и правовой. Это была месть Украине, наметившей себе дорогу в Европу…» Он оторвал глаза от листка. Его лицо больше напоминало грецкий орех – и по складкам, и по цвету. «Ну и что вы такое пишете? Зачем такое пишете?»  подключился крупный. «У нас разные мнения представлены, и такое, конечно, тоже», – я искал глазами наручники. Их, слава богу, нигде не было.

Далее последовала тирада о том, что всё это неправда, а то, что показывают центральные федеральные каналы России, – полная правда. «Я знаю, что у вас к ним так относятся… Не очень… Но они как раз показывают то, что есть на самом деле!» - очень искренне заявил крупный.

«Хан» и светловолосый понимающе покивали.

«Ну вот что ты снимаешь? Зачем ты это снимаешь? – светловолосый брезгливо рассматривал фотографии на камере Go Pro. – Вот эти надписи, зачем?!» – «Ну да, разные надписи снимал, да», – не отрицал я. «Да? А почему единственное фото с надписью у тебя то, что Путин… Вот даже вслух второе слово не буду говорить, что там написано».

Второе слово было «педофил».

* * *

Про президента России был отдельный разговор, когда почти 3-часовая беседа переходила в эндшпиль и больше напоминала перевербовку. «Пойми, вот что у нас? Как там нас называют, сепаратисты? Ну да, мы – сепаратисты, если дословно переводить. Да, мы отделились и хотим независимости… – тот, что крупный, был не по-спецовски велеречив. – А что у них? Уже пятый набор в войска идет. Всех гребут, из магазинов ловят. Старых уже берут. Потому что молодые кончились… Или идти не хотят. Знаешь, как там хоронят? В ямы пачками скидывают. А у вас стабильность. Вам хорошо, вы этого не понимаете».

Донецк, улица Университетская. Фото: Денис Камалягин

«Что вообще у вас говорят? Про Путина, вообще?», – поддержал беседу «Хан». Я не знал, что ответить на такой глобальный вопрос. «Ну что, цены растут, кризис, жить тяжело…» – «Кризис? У вас кризис? Ты у нас в магазинах был? А зарплаты знаешь какие? 6-8 тысяч рублей. А за всё надо платить. Жить здесь очень трудно, и сколько всё это восстанавливать надо будет, хрен поймешь», – крупный выглядел возбуждённо.

Правда, я так и не понял, за какую власть он в этот момент агитировал.

А потом они снова вспоминали Каныгина. «Вот ты сидишь там же, где… Паша? Да, Паша. Правда, он всё переврал, накрутил… Но журналист отличный, пишет здорово, – одобрил крупный. – И не били его, он сам ударился в машине». Он рассказал ещё несколько странных историй из встречи с Павлом Каныгиным, чем был страшно доволен. «Журналистское сообщество признало его лучшим в 2015 году в России», – зачем-то я бросился в защиту. «Не, ну за дело, за дело», – хором и немного оттаяв, одобрили выбор сотрудники МГБ. Правда, опять вернулись к истории с наркотиками, издали потрясывая своими доказательствами.

Возвращался в Псков я через «Новую» и увидел совсем другие бумаги, которые висели в кабинете Павла. На память. Другие и о другом.

«Ну вот мы тебя тоже отпустим, а ты х... какую-нибудь напишешь. Напишешь же? Напишешь. А что ты напишешь, расскажи? Что ты увидел? Вот что ты вообще мог увидеть за три дня?» – подводя к эпилогу, допытывался «Хан». «Правду напишу», – пообещал я. «Правду? Ну какую ты за три дня правду можешь узнать?! Здесь надо пожить, посмотреть, понять», - он был разочарован. «Может, только за три дня и можно понять правду? Глядя со стороны?», – я сам был в этом совсем не уверен, но не мог не попробовать побороть его разочарование.

Собеседников этот довод не убедил вовсе.

«Ладно, подпиши тут и тут, если согласен. Собирай вещи, и поедем на границу, твоя командировка окончена, – любезно сообщил крупный. – Ну и надо, наверное, сказать, что въезд без аккредитацию в республику теперь закрыт».

* * *

Мы ехали к таможенному пункту «Матвеев курган» в гораздо более дружелюбной атмосфере. «Ну вот, Дёня (в машине крупный уже называл меня Дёня), что тебе там в Пскове делать? Тут же родина твоя, приезжай сюда работать? Тут и возможностей больше…»

Я громко засмеялся.

«Ты что смеёшься? Зря. Тут всё надо развивать, люди нужны, газеты есть, перспективы большие. Приезжай!», – он чуть повернулся из-за руля.

«А ещё такой уважаемый человек у нас живёт! Андрей Бабицкий, журналист. – Я кивнул, пытаясь скрыть разочарование. – Его с радио «Свобода» за правду выгнали, говорил не то, что им надо. Ну, они же проамериканские», – констатировал «Хан».

«А чего ты там-то остановился, в хостеле этом?», – хохотнул он позже. «Ну а где ещё найдёшь жильё за сто рублей в день?», – ответил за меня крупный. «Да? Я платил двести». – «Ну, бабулька!», – засмеялись мы дружно. «Да ладно, ты ей вообще не заплатил! – продолжил хохотать «Хан». – И вообще, представляешь, что она там сейчас думает? Приехало МГБ, сказали разберутся – и всё, пропал человек!»

Они опять весело, заливисто засмеялись. Смех закончился только на границе. «Ну, удачи, – сказал «Хан» и крепко пожал руку. – Напиши, как доберёшься, мало ли что… Чтобы мы не волновались!»

Он снова не удержался от шутки, ухмыльнулся и пошёл в Донецкую Народную Республику. А я пошёл в Россию.

Денис Камалягин, Донецк–Ростов-на-Дону–Псков

Источник: «Псковская губєрнія»