Пятое управление КГБ в конструировании страны и перестройки

КГБ обладало хорошими аналитическими возможностями, с помощью которых конструировались активные мероприятия за рубежом. Но никто не мешал им воспользоваться своими возможностями для конструирования страны в нужном направлении, не исключая даже изменения её курса. Андропов имел множество проектов такого рода, которые как технология двойного предназначения могут использоваться как для борьбы с тем или иным проектом, так и для содействия ему. Вероятно, по этой причине постоянно звучит прямо и косвенно высказываемое генералом Бобковым признание о работе с творческой интеллигенцией, что они им всем помогали.

Можно вспомнить то, что многие трактуют как реальный факт, а официального подтверждения ему всё же нет — попытку государственного переворота в Москве 10 сентября 1982 года ^{1 2 3 4}. Исходя из того, что известно об Андропове, то у него была всегда идея передачи власти от КПСС к КГБ. Но этого и не надо было делать, если генсеком становится Андропов, тогда две могущественные силы сливаются в одну. Однако, видимо, Андропов, видя немощность Брежнева и появление новых кандидатов на этот пост, захотел ускорить этот процесс. В январе 1982 г. застрелился (застрелился ли?) С.Цвигун, «глаза и уши» Брежнева в КГБ.

Предъявив Брежневу, вероятно, какие-то материалы, министр внутренних дел Н.Щелоков получает от него добро на трёхдневное задержание Андропова. И в результате реализуется боевик — чекисты мешают «щелоковцам» сделать это. В результате Щелоков застрелился (сам ли?), Брежнев умирает, а Андропов приходит к власти, правда, на достаточно короткий срок. Чазов обещал ему пять лет, но он прожил после этого разговора с врачом 9 месяцев. И если это даже мифология о перевороте, то она лишь усиливает мощь и силу Андропова даже после его смерти.

Вот некоторые свидетельства правдивости рассказа: «Впервые о событиях осени 1982-го — попытке государственного контрпереворота — мне рассказал Юлиан Семёнов. Писатель неоднократно встречался с Игорем Юрьевичем Андроповым. Сын шефа КГБ, сменившего пятизвёздного генсека, отказался подтвердить или опровергнуть версию контрпереворота. Хотя позднее (1990 г.) председатель КГБ Владимир Крючков, например, при личной встрече с автором «Семнадцати мгновений весны» дал понять: верны не только фабула, но и конкретные детали...»⁵.

Борьба за власть, наверное, никогда не бывает правильной и хорошей, поскольку в ней бывает задействован весь инструментарий, так как для её участников идёт битва не на жизнь, а на смерть.

Дочь Щелокова Ирина рассказывает о хороших отношениях отца с Ростроповичем и Вишневской, с И. Глазуновым. Солженицын тоже есть в этом списке: «Известно, например, что он снабжал Солженицына, который на тот момент жил на даче у Ростроповича, старыми картами из архива МВД, требовавшимися для работы над «Августом Четырнадцатого». Отец очень высоко ценил Солженицына как писателя, его произведения мы читали в рукописи. Ещё один известный факт: в 1971 году папа написал Брежневу записку «К вопросу о Солженицыне», в которой призвал не повторить ошибку, допущенную в отношении Пастернака. Он предлагал прекратить «организованную травлю» Солженицына, предоставить ему квартиру в Москве и подумать об издании его произведений»⁶, (см. также интервью Г. Рябова о поисках останков царя с помощью Н.Щелокова⁷).

Говорит она и о конфликте с Андроповым: «В действиях Андропова, безусловно, присутствовал мотив личной мести. Однако хватало и других мотивов. По большому счету речь идёт о политическом, идеологическом противостоянии. Это были совершенно разные люди с диаметрально противоположными взглядами ... К такой расправе, такой травле он всё-таки не был готов. Его лишили воинского звания генерала армии, наград, исключили из партии... Даже мы с братом подверглись преследованиям. Нас вышвырнули с работы — я тогда работала в МГИМО младшим научным сотрудником — и очень долго, в течение нескольких лет, мы не могли никуда устроиться. Чем-то, согласитесь, это напоминает 1937 год: «дети врага народа»... И при этом не было ни суда, ни даже уголовного дела. Отцу не предъявлялись никакие обвинения. Были лишь какие-то дикие, кошмарные слухи и сплетни. О конфискованных у нас «несметных богатствах», о том, что мама решила в отместку застрелить Андропова и была убита во время покушения... Странно ещё, что я ни за кем с парабеллумом не бегала».

И последнее об обысках и их цели: «Проработав столько лет во главе МВД, он знал много такого, о чём некоторые люди предпочли бы забыть. Возможно, они считали, что помимо воспоминаний у отца были документы, представлявшие для них угрозу. Говоря современным языком — компромат. Эту версию подтверждают обыски, проводившиеся у меня и у брата. Я тогда уже была замужем и жила отдельно от родителей. Для меня, конечно, это был шок. Представьте себе: вам 27 лет, вы в жизни никогда не совершали ничего противозаконного, и вдруг к вам врываются и начинают обыскивать. Обыск был совсем не показной. Перетрясли буквально всё, проверили каждую бумажку, пролистали каждую книжку. А библиотека у нас большая. Ничего, естественно, не нашли, кроме одного романа Солженицына. Но искали, понятно, не «антисоветскую» литературу и не мифические богатства. Искали некий документ. Точно ответить на это мог бы лишь отец. Он, конечно же, знал, что именно ищут. Но унёс с собой эту тайну». Далее она говорит, что это документ изобличал не Андропова, а кого-то другого в советском руководстве.

Спецслужбы и интеллигенция были привилегированными социальными стратами в Советском Союзе. Государство их любило, видя в их работе залог социальной стабильности. Но они должны были правильно трудиться, чтобы быть любимыми. Сталин лично уменьшил уровень гонораров для писателей, говоря, что так можно написать одну книгу и больше не работать. В результате гонорар был зависим от тиража, и произведения, в которых нуждалась пропаганда, имели большие тиражи и такие же гонорары.

Спецслужбы и интеллигенция занимались разными уровнями огромной советской «машины». Спецслужбы пытались узнать, что граждане думают лично, чтобы в публичном пространстве от них не было неожиданностей, например, в маленькой Латвии было 27 тысяч информаторов⁸. При этом понятно, что они распределялись неравномерно, в большинстве мест их не было вообще. Творческая интеллигенция занималась тем, что граждане будут думать публично, чтобы в результате повлиять на то, что они будут думать и говорить лично. Так Сталин выстроил единый механизм своей бюрократической машины, и все последующие поколения работали в том же режиме.

Интересы КГБ простирались далеко за пределы страны. Ш.Султанов говорит: «В советское время будущий олигарх Гусинский был агентом Бобкова, он работал на него. Но говорить о том, что после 1991 года экс-генерал ушёл к своему бывшему агенту, не совсем правильно. Сам он объяснял данный факт оригинальным образом (я знаю об этом не напрямую, а от одного важного человека). Дело в том, что одна из задач, которая стояла перед Филиппом Денисовичем, когда он работал с диссидентским движением, — проникнуть в движение мирового сионизма. В 1992-м Бобков перешёл на работу в группу «Мост», а в 1996 году Гусинский стал президентом российского еврейского конгресса, в 2000-м — вице-президентом всемирного еврейского конгресса. Сделано это совместно с экс-генералом, хотя сам медиамагнат от международного сионизма был весьма далёк. Таким образом, первый достиг своей цели, несмотря на то, что Советского Союза уже не существовало»⁹.

Что же касается более общих целей, то тут Андропова и КГБ постигла определённая неудача. В результате задуманной им конвергенции произошло не вхождение в клуб сильных, а наоборот, потеря тех позиций, которые СССР имел.

М.Полторанин так интерпретирует условный план Андропова, конечно, если признать, что он всё-таки был: «Приняли решение, что нужно что-то менять. А как менять? Надо избавляться от «балласта» — развалить страну, отрубить куски: Узбекистан, Туркмению, Киргизию, Таджикистан, Молдавию, Армению. Может быть, сохранить при этом часть Прибалтики. Впрочем, думаю, что и это не входило в их намерения. Они хотели вычленить Россию из СССР и сделать её придатком Запада, «кочегаркой» этакой, и поставлять западному миру то, что мы сегодня и поставляем, — нефть, газ, другие энергоресурсы, и за счёт этого нормально жить»¹⁰.

Он жёстко формулирует, как, кстати, и С.Кургинян, свои претензии к выходцам из австрийского Международного института прикладного системного анализа: «Андропов поручил заниматься подбором советских кадров для IIASA своему первому заму Филиппу Бобкову. И Бобков начал подбирать с такой целью, чтобы эти люди имели возможность, а главное — желание сломать экономический хребет советской державе. По сути, он отбирал отморозков. Потом в нашей стране создали филиал этого института — ВНИИСИ, Всесоюзный научно-исследовательский институт системного анализа (ныне Институт системного анализа РАН). ВНИИСИ возглавил уже упомянутый мною Джермен Гвишиани. Кто же составил штат института или хотя бы проходил там стажировку? Гавриил Попов, Егор Гайдар, Андрей Нечаев (будущий «ельцинский» министр экономики), Александр Жуков (из Госдумы), Пётр Авен, Евгений Ясин, Александр Шохин, Михаил Зурабов, Анатолий Чубайс, Сергей Глазьев и многие другие, которые сейчас крутятся во власти. Замами Гвишиани считались Станислав Шаталин и Борис Мильнер. Заведующим лабораторией числился Виктор Данилов-Данильян».

Можно подтвердить, что такой же путь был избран и в случае Чили, там также перед переворотом против Альенде американцы готовили нужных им «новых экономистов». Вероятно, следует также констатировать, что большие проекты не бывают случайными, за ними всегда стоят и будут стоять чьи-то интересы.

Если КГБ дважды пыталось добиться устранения из номенклатуры А.Яковлева, даже Суслов по этому поводу вступил в перепалку с Андроповым на заседании, то это говорит о двух разных проектах: в одном из них был Андропов, в другом — Яковлев. После смерти Андропова два проекта слились в один, и именно здесь появился Горбачев, о котором сохранились совершенно противоположные мнения Андропова.

Советский Союз неправильно построил свою политику в послевоенное время, перейдя из позиции союзника США на врага. Однако всё внутреннее и внешнее поведение СССР в принципе строилось на обязательности врагов, поскольку враг давал основание для политики мобилизации, что позволяло удерживать население в скудных экономических условиях. Когда же мир совершил прыжок в общество потребления, сняв свои материальные проблемы, то Советский Союз не смог от них избавиться, и неудовлетворённость населения привела СССР к упадку, поскольку идеология не так хорошо кормит население, как экономика. А советская идеология вступала в противоречие с хорошей экономикой. Менять же идеологию никто не решался. В результате мир уходил вперёд, а Союз отставал всё больше и больше. Если в советское время была популярная чехословацкая кинокомедия «Старики на уборке хмеля», то постсоветское время пришло с трагедией «Старики из политбюро на уборке СССР», поскольку стареющие руководители страны не смогли ответить на новые вызовы.

¹ Заблоцкий Р. Тайная война советских спецслужб: за что Щелоков хотел арестовать Андропова

² Додолев Е. Тайна 10 сентября

³ Дмитриев К. Почему министр МВД Щёлоков обвинил Андропова в попытке госпереворота

⁴ Калашников М. Организатор великих поражений: тихий государственный переворот 1982 года

⁵ Как КГБ обыграл главу МВД, или Почему не удался переворот Щелокова

⁶ Камакин А. Дочь главы МВД СССР Щелокова: «Коллеги отца убеждены — его убили»

⁷ Рябов Г. Щелоков — перст божий. Интервью

⁸ В ЛССР с КГБ сотрудничали 27 тыс. информаторов

⁹ Береснев В. и др. «Один из конструкторов перестройки и доверенный порученец Андропова»: умер Филипп Бобков

¹⁰ Береснев В. Михаил Полторанин: «12 июня для России не просто «черный день»...