Решать проблемы с помощью налоговых проверок конкурентов — украинская традиция

Ксения Проконова — адвокат, который более десяти лет занимается практикой защиты бизнеса. Коллеги называют её «королевой конфликтов», а клиенты знают как юриста, который помогает в сложных ситуациях, таких как обыск и захват имущества.

Спустя десять лет работы в компании Juscutum Ксения возглавила украинский офис международной беларуской компании SBH Law Offices. Беларусы работают в Украине с 2004 года, но направление защиты бизнеса, которое будет развивать компания вместе с Ксенией, — новая для них практика.

Редакция MC Today пообщалась с Ксенией Проконовой и Александром Бондарем, партнером SBH Law Offices, о том, с какими проблемами чаще всего сталкивается украинский и беларуский бизнес, о планах компании и нелёгкой профессии адвоката.

Украинский бизнес часто сталкивается с такими проблемами, как обыски, захват имущества, до сих пор распространено рейдерство. Это низкая бизнес-культура или несовершенство права?

Ксения: Я бы вообще не связывала эту проблему с бизнес-культурой. Это скорее вытекает из специфики законодательства и тех условий, в которых привык работать украинский бизнес.

Например, в Беларуси бизнес находится в белом поле, его легче контролировать, соответственно, там невозможны те вещи, которые возможны у нас. Например, когда правоохранители организовывают рейды на интернет-магазины перед новогодними праздниками просто для того, чтобы «получить подарки». Когда под видом изъятия товаров происходит банальный грабёж.

У нас так сложилось, что правоохранительные органы — это часть цепочки по решению конфликтов между бизнесами. Решать проблемы с политиком, конкурентом через уголовное производство, налоговые проверки его бизнеса — украинская традиция.

Основания для обвинений можно найти абсолютно для любого человека или для любой компании: уклонение от налогов, неофициальное оформление сотрудников. Не нужно торопиться кого-то обвинять. Нужно смотреть на соизмеримость нарушения и обвинений.

Задача адвоката — понять истинный мотив обыска.

Потому что обыск — зачастую это просто инструмент, который кто-то использует, чтобы потеснить конкурентов. Обыски не исчезнут. Нужно просто сделать этот инструмент неэффективным, так, чтобы при обыске компании ущерб был минимальным. Первая проверка эффективности организации вашей деятельности: сможет ли бизнес продолжать на следующее утро работу? Что смогут у вас забрать? Без чего вы не сможете работать?

Бывали ли случаи, когда приходилось защищать клиента, который действительно не прав, и к нему пришли с обыском по делу?

Ксения: Для адвоката нет такого понятия, как «клиент не прав». Адвокат в принципе не отождествляет себя с клиентом.

У серийного убийцы Анатолия Оноприенко тоже был государственный адвокат.

Но профессионализм этого адвоката заключался в том, что он умудрился пройти через такое дело без отождествления со своим клиентом, и он предпринял все действия в рамках правового поля, вплоть до того, что подал кассацию (оспаривание законности судебного решения — прим. ред) без согласования с клиентом.

Клиент считал, что нет шансов. Но адвокат посчитал, что выполнит свой долг только тогда, когда полностью пройдет все инстанции. У хорошего адвоката не должно быть своего мнения о клиенте.

Для адвоката не иметь своего мнения — значит смотреть на ситуацию с точки зрения возможности сотрудничества с любой из сторон. Адвокат не пропускает через себя дело клиента. Даже если он защищает клиента по тяжёлому обвинению, но прокуратура не сделала ничего, чтобы это доказать, значит она проиграла, и это факт. И да, этой победой можно и нужно гордиться.

Адвокат может и должен отказаться от дела, когда оно выходит за рамки его моральных принципов. Благо, в коммерческой адвокатуре мы можем себе это позволить. Даже в нашей команде, когда я вижу, что адвокат внутренне не согласен с позицией своего клиента, я не отправляю его в суд, он не сможет защищать клиента, если действительно не считает, что он прав именно сейчас, в конкретной ситуации. Но личных эмоций быть не должно.

Много ли в Украине юристов, ваших конкурентов, которые работают в вашей нише? И почему именно ее вы для себя выбрали?

Ксения: Я не выбирала для себя нишу управления конфликтами. Я ее создала. Пять лет назад в Juscutum мы создавали практику безопасности бизнеса. У нас не было конкурентов. Постепенно появился рынок и даже номинация в «Юридической практике». Кстати, мы там плотно обосновались в первой тройке лидеров в этой нише.

Затем мне стало тесно в фактовых экономических делах. Захотелось чего-то большего. Так появилась практика управления конфликтами: мне предложили возглавить классическую судебную практику и на её базе что-то делать. Я посмотрела внимательно на всё и поняла, что суд нельзя продавать, как продукт. Клиенту нужно решение его вопроса, а не решение суда, которое сложно выполнить.

Сложнее всего было найти и научить команду думать, как я: смотреть не с точки зрения нормы закона, а «что мы ещё здесь можем сделать?»

Сейчас рядом со мной креативные люди, которые каждый день радуют клиентов нестандартными решениями. Мы тесно работаем с другими специалистами: психологами, полиграфологами, графологами, частными детективами. Я не говорю клиенту «нет». Берём на себя даже общение с неприятной второй половиной после развода, если нужно.

Какие были самые запоминающиеся случаи из практики с обысками, когда вам удалось отстоять права клиента?

Ксения: Я припоминаю самый смешной случай. Нашим клиентом стала финансовая компания «Виктория», которая владеет сетью обменников. И мне, и вам понятно, что «обменник» — это обменный пункт, ведь так говорят на простом языке.

Всё началось с того, что правоохранители перед тем, как устроить проверку для этой компании, обратились в Национальный банк с просьбой разъяснить, сколько же у этой финансовой компании есть «обменных пунктов». Получили ответ от НБУ, что нет ни одного. Просто НБУ решили, что не в их компетенции разъяснять правоохранителям, что закон предполагает не только пункты, но и отделения и так далее. «Обменный пункт» — это жаргон. «Пунктов» действительно у этой компании нет. Но есть отделения.

На основании этого письма правоохранители моментально организовали очень жёсткие обыски в отделениях, распространили информацию о том, что сеть обменников «Виктория» — это «чёрная» сеть.

В суд мы принесли огромную папку доказательств, что это одна из самых правильно оформленных сетей обменников, у них были все разрешения, лицензии. Однако выбивались двери, применялось насилие по отношению к людям.

Что происходит после того, как вы доказали, что обыск незаконный, прошёл с нарушением?

В законе есть норма о компенсации ущерба, но она нерабочая, её практически невозможно добиться.

Как юрист может помочь предотвратить подобную ситуацию? Расскажите на примере из практики?

Был ещё случай, когда в компанию устроился «сотрудник» из органов. Ему дали ответственную должность, он был вовлечён во все переговоры, сопровождал начальство, слышал все разговоры.

Но то, что он не тот, за кого себя выдаёт, оказалось уже на самом обыске. Его опознали сами правоохранители. Это говорит о том, что в компании не работает нормально ни система безопасности, ни HR. Адвокат может помочь выстроить эту работу правильно.

С какими неприятностями к адвокатам приходят беларуские компании?

Александр: В первую очередь, это вопросы, связанные с экономическими преступлениями: коррупция, неуплата налогов, незаконный вывод капитала. Защита требуется в тех случаях, когда, например, фискальные или правоохранительные органы, не разобравшись в сути вопроса, ложно сочли транзакцию коррупционной или посчитали, что компания скрывает доходы. Приходится обосновывать, почему это не так, почему транзакции проходят за рубежом, а не внутри страны.

Беларуский бизнес ощущает, что находится под пристальным вниманием, а иногда давлением. Для Беларуси характерно то, что экономика прозрачная и операции с наличными деньгами практически отсутствуют. Тем не менее, остаются компании, которые каким-то образом всё равно используют наличный расчёт, оптимизируют свои налоги, соответственно, государство пристально следит за тем, чтобы никто не уклонялся от обязательств.

О выгорании и давлении на адвокатов

У вас были случаи, когда на вас как на адвоката давили, угрожали?

Ксения: Конечно. Звонки, слежка, колкие комментарии в соцсетях. Есть два варианта, как себя защитить. Шифроваться и уходить в подполье, скрывать от всех свою личную жизнь, семью. Или быть максимально открытым. Я выбрала второй вариант. Когда о тебе все знают, то и внимания к твоим проблемам будет больше, если с тобой вдруг что-то произойдёт. К этому можно привыкнуть.

Нужно говорить так, как будто тебя слушают всегда.

Наверняка устаёте от такой работы. Как адвокату справиться с эмоциональным выгоранием?

Александр: Действительно, у адвокатов случается выгорание, особенно, когда работаешь много лет в рамках одной какой-то практики.

Надо пытаться находить себя в других отраслях профессии, постоянно возбуждать интерес к своей же деятельности, но с другой стороны. Например, адвокат может попробовать себя в управлении фирмы, где нужно углубляться в такие вопросы, как маркетинг и пиар, подбор персонала. Или перейти в другую практику — из оформления сделок по слиянию или поглощению в привлечение финансирования, например.

Ксения: Есть стереотип о том, что адвокаты много пьют. И это не шутка, это правда (улыбается — прим. ред.).

Алкоголь действительно быстро чистит весь негатив. Главное, не переусердствовать. У адвокатов, которые занимаются обысками, рабочая неделя построена иначе, чем у обычных людей. Пятница у нас не выходной, в пятницу все только начинается, как правило. В то же время понедельник — самый спокойный день. Но всё равно надо всегда быть готовым к тому, что тебя вызовут к клиенту.

Помогает ментальная гигиена. Не нужно пропускать через себя проблемы клиентов, особенно когда работаешь в юридической консультации. Выгорание происходит, как правило, там, где становится скучно. Но на любимом месте и за любимой работой никогда не скучно. Иногда проблема не в специфике практики, а в окружении, нагрузках, которые вам не подходят. Тогда определённо нужно что-то менять.

Очень важен близкий человек. Если допустите к себе токсичного спутника жизни, то и дома отдыха не будет.

Об украинском рынке и планах киевского офиса

Практика защиты бизнеса для вашего киевского офиса — это что-то новое? Раньше вы не работали в этом сегменте?

Александр: Это и для киевского офиса, и для нашей материнской беларуской компании новое направление. Мы раньше никогда не специализировались на уголовном праве.

Почему вы считаете, что это направление перспективно для компании?

Александр: Во-первых, в Украине власть меняется раз в пять лет, и потребность в юридических услугах по защите бизнеса постоянно растёт.

Во-вторых, этот сегмент пересекается с работой по IT-компаниям, сотрудничество с которыми для нас сейчас в фокусе. У нас есть огромный опыт работы с IT в Беларуси, и мы бы хотели этот опыт транслировать здесь. Мы даём технологичным компаниям комплекс услуг по защите интеллектуальной собственности, привлечению инвестиций и финансирования, продажам, трудовому праву. Теперь мы дополним эту нишу ещё и защитой бизнеса и информационной безопасностью.

В чем различия в специфике защиты бизнеса в Украине и в Беларуси?

Александр: В Украине есть большее количество процессуальных инструментов, которые помогают защитить клиента. В Беларуси зачастую, если компания уже попала в руки правосудия, из них тяжело выкарабкаться, у нас всего 0,2 % оправдательных приговоров. Работа адвоката в Украине более эффективная с точки зрения клиента на всех стадиях: досудебной, во время следствия и в рамках уголовного процесса.

И всё же вы планируете это направление развивать и в Беларуси?

Александр: Мы попробуем внедрять некоторые элементы, посмотрим, насколько это направление востребовано. У нас его вообще нет ни у кого. Мы протестируем некоторые продукты среди наших существующих клиентов. Пока не будем о них говорить, сохраним интригу.

Ксения: Мы уже начали работу в этом направлении в беларуской компании. Уже запланированы обучающие мероприятия, мы составили план по работе с клиентами. Их ждёт новый и, надеюсь, интересный опыт:)

Какие планы по развитию украинского офиса?

Ксения: Мы обновили команду, изменили портрет нашего клиента, усилили медийную работу. Вот сейчас общаемся с вами. Открываются вакансии. Например, сейчас мы ищем руководителя арбитражной практики. Он будет работать на все наши офисы. Специфика работы такая.

Как вы в целом оцениваете ёмкость украинского рынка по сравнению с беларуским с точки зрения своего бизнеса?

Александр: Наша украинская компания работает с 2004 года. Нам этот рынок и этот регион в целом понятен ментально. С точки зрения ёмкости, то здесь рынок раз в десять интереснее, чем весь беларуский рынок. Конкуренции здесь больше. Кусок пирога, который делят наши конкуренты в Украине, несравнимо больше, чем в Беларуси. Для нас тут больше возможностей роста.

Собираетесь открывать другие рынки?

Александр: В следующем году мы собираемся активно развивать украинский бизнес. В пятилетнем горизонте рассматриваем возможность развития и в других странах, где не присутствуют глобальные юридические компании или присутствие не такое большое — Армения, Грузия, Казахстан.

Там мы хотим сосредоточиться на тех практиках, которые можно международно масштабировать и которые не так сильно связаны с локальной спецификой. Это международный коммерческий арбитраж, сопровождение IT-компаний, привлечение инвестиций, сделки слияния и поглощения.