Российские либеральные медиа? Нет, спасибо

Примечание редакции. О различиях в способах мышления украинцев и россиян, альтернативной реальности, созданной не только прокремлёвскими, но и либеральными российскими СМИ, и «русском мире» — в материале руководителя Центра мониторинга и аналитики ГО «Детектор медиа» Отара Довженко.

Источники из России следует отправлять на карантин независимо от их отношения к Путину.

В Украине — «фашизм» и «нацисты». Серьёзно. Это я не от Киселёва и не от Соловьёва услышал, это написало российское «Радио Свобода». Потом, правда, и сообщение подтёрли, и текст подправили, но скрины сохранились. В трогательной истории Дмитрия Волчека «о любви, победившей фашизм», в оригинале фигурировали «нацисты».

А неделю назад на сайте «Медуза» вышел материал под заголовком «Из-за чего Россия и Украина снова поссорились? И кому это было нужно». «Поссорились» — это когда россияне протаранили и обстреляли украинские корабли, вышедшие из Одессы в Бердянск, и захватили моряков в заложники. Неподалёку от оккупированного Россией украинского полуострова Крым. «Снова поссорились».

А в тот день, когда россияне напали на наши корабли, российский телеканал «Дождь» опубликовал новость под заголовком «Украина начала массированный обстрел жилых районов ДНР». Впоследствии уточнил источник: «РИА Новости». Затем этот очевидно намеренно запущенный российскими пропагандистами фейк опровергли даже сами боевики. «Дождь» подправил свои новости, конечно. Ну, распространили очередного распятого мальчика, но потом уточнили, что не так?

Каждый такой казус (или на современном сленге — зашквар) в очередной раз напоминает нам о том, что во фразе «либеральные российские медиа» главным словом является «российские». Поэтому до сих пор многочисленной украинской аудитории этих СМИ не следует воспринимать их в качестве надёжных источников информации.

Причины того, что украинцы, даже не обязательно укоренённые в русской культуре, дальше воспринимают «Эхо Москвы», «Новую газету», российскую службу «Радио Свобода», «Медузу» и «Дождь» как медиа высшего сорта, лишний раз можно не разжевывать. Признаюсь, и я был не совсем свободен от этого комплекса: не раз ловил себя на том, что подсознательно воспринимаю украинские СМИ в лучшем случае как «бронзовые», российские как «серебряные», а западные как «золотые». А с тех пор как кремлёвские медиа в своей ненависти к внешнему миру скатились в феерический трэш (о том, как это выглядит, можно почитать в нашем мониторинге), это предубеждение стало относиться только к «либеральным».

Звёзды российской журналистики, приезжавшие проводить мастер-классы в Школе журналистики Украинского католического университета, где я работал, действительно излучали профессионализм и уверенность в себе. Им достаточно было сказать полтора тёплых слова об Украине, чтобы их любили. Некоторые из них после Майдана тоже скатились в феерический трэш, стали писать про укрофашизм и якшаться с боевиками в Донецке, как Виталий Лейбин из «Русского репортёра».

Я окончательно прозрел во время выступления Валерия Панюшкина, корифея российской социальной журналистики. Он, собственно, проповедует взгляд, что любая журналистика социальная, так как о людях, а люди превыше всего. Иллюстрируя этот тезис, он сказал что-то вроде: «У скольких из вас погибли родные и близкие на Майдане? Ага... А у скольких кто-то умер от рака? Ага-а! Почему вы уважаете Небесную сотню, но игнорируете небесный миллион?».

Я оторопел. Либерал, гуманист, кумир журналистской молодёжи и автор текстов, от которых мы все плакали, вообще не понимал, что погибшие на Майдане — это свежая (было начало 2015 года) и глубокая рана для нас. И бередить её для такой манипулятивной аналогии — низость.

Но потом подумал и решил, что россиянин не обязан чувствовать украинскую боль, а украинцы — создавать себе российских кумиров, а потом ждать от них выхода за пределы российского способа мышления.

Дело даже не в том, что «российский либерал заканчивается на украинском вопросе». Есть достаточно таких, которые не заканчиваются. Просто мы имеем в виду разные вещи под одними и теми же словами. Говоря «крымнаш», российские либералы представляют ура-патриотическую истерию в своей стране, истерию, которая укрепляет режим Путина. Мы же думаем об украинской земле, захваченной их государством.

Украинский способ мышления о том, что Россия делает на Донбассе, в Крыму и на Азовском море, основан на осознании наших прав и международного права. Россия грубо нарушает и то, и другое. Очевидно, для российских либералов ни права Украины, ни международное право не должны быть важными, ведь у них есть своя беда — пожизненный президент Путин с 85% поддержки. Вот они и пишут: «опять поссорились».

Украинский способ мышления определяет украинский способ говорения о том, что происходит, где не может быть «ополченцев» или «территориальных вод Крыма», где не «народные республики», а оккупированные территории. И так далее. Россиянам явно не до этих нюансов, даже если они не поддерживают Путина. Поэтому они охотно распространяют кремлёвские штампы типа «фашистов» и «нацистов». Можно предположить, что благодаря романтическому рассказу о любви Дмитрия Ризниченко в России станет больше убеждённых в том, что в Украине — «фашизм».

Если осознать, что происходящее — это война между Россией и Украиной, то требовать от российских либералов быть проукраинской «пятой колонной» в своей стране, желать своей стране кризиса, поражения, упадка или распада, мечтать о входящих в Москву танках, как это делает Аркадий Бабченко, — несправедливо. Это их страна. Они любят её, несмотря на Путина, как мы любили свою, несмотря на Януковича и другую мразь у власти.

Имеют право. Не нам им указывать, как любить их родину. И не им указывать нам, кто у нас «фашист» и «нацист».

И ещё, Крым — это Украина независимо от того, что об этом думают Венедиктов или Навальный.

Инерционное доверие к либеральным российским медиа (что бы ни значило в этой конструкции слово «либеральные», как бы далеко не заходили они в своих компромиссах с властью ради выживания) — это крючок, который держит вдумчивую, адекватную часть украинского общества на привязи у «русского мира». Ситуация осложняется тем, что люди, привыкшие считать «Дождь» и «Медузу» источниками высшего сорта, считают себя достаточно медиаграмотными и способными фильтровать пропаганду.

И когда они читают на «Эхе Москвы» в интервью с очередным либеральным антипутинским мыслителем следующее: «...У меня очень сильные подозрения, которые подкрепили мои друзья, живущие в Киеве, что это Украина спровоцировала Россию. Но Россия туда, в общем-то, залезла. Вместо того чтобы вытеснить украинские катера, которые точно никакой угрозы не представляли, вытеснить их из российских территориальных вод, сказать “ариведерчи”, мы фактически пошли на абордаж...», — они думают: «Нет, ну не может же это быть скрытой кремлёвской пропагандой? Это же "Эхо" родное. Вероятно, в этом что-то есть». И вот они на крючке.

Возможно, предлагаемая некоторыми лидерами мнений формула «русский — значит на**й» слишком радикальна для тех, кто всё ещё чувствует связь с российской культурой и ментальным пространством. Но, по крайней мере, российские СМИ, независимо от их провластности и оппозиционности, не стоит использовать как источник информации о том, что происходит за пределами России. Отравление настойкой боярышника в Сыктывкаре — ладно, посмотрим «Медузу». Всё остальное — на карантин. А когда их государство вернёт Крым и заберёт свои войска из Донбасса, посмотрим.