Вдоль линии разграничения

Елена Григорьева

В сентябре 2015 года я ездила в школы и детские садики вдоль линии разграничения дважды.

Первый раз был совмещен с выездом к военными, когда мы с Димой Снисарем посетили 2 школы недалеко от Счастья.

Второй раз ездили с Элиной Ворожбиевой уже специально только в школы и садики, и уже в Донецкую область (которая, как выяснилось, довольно сильно отличается от уже ставшего для меня родным сектора А).

Школы, конечно, и так не были избалованы в этой жизни. Но вдобавок все без исключений пострадали от обстрелов. Перемириям там, в этих сёлах, под звуки миномётов неподалёку, не сильно верится. Поэтому почти везде окна не стеклят, а забивают фанерой и клеёнкой.

Состав учителей – приблизительно половина от необходимого.

Но при этом оптимизма люди не утратили и настроены пережить там и эту зиму.

Говорят, вот в том году, когда шесть месяцев не выплачивали зарплаты и пенсии, и было нечего есть, и кроме прочего не было света, воды и газа, вот это были трудности.

А сейчас гораздо легче им.

И обстрелы поутихли.                                         

Хотя время от времени бахало где-то неподалёку в течение всей поездки.

Надо сказать, что отношение к людям, живущим там, поменялось в корне. Как шелуха, отпали представления и установки, заданные отдельными плачевными ситуациями и возмутительными случаями, которые всегда так резво подхватывают СМИ и репостят бдительные граждане в соцсетях. Они выдают единичные события за общую картину, тем самым подменяя реальную действительность где-то заботливо наковырянными вопиющими и обличающими фактами.

В общем, как оказалось, граждане Украины, проживающие на Донбассе, – на редкость гостеприимные и дружные люди. Например, когда у них не было света и газа, каждый из соседей по улице готовил по очереди на всех, и к нему приходили есть все остальные, обитающие на этой улице.

Хотя, конечно, сказать как психолог, что у них всё хорошо, я не могу. В некоторых людях накопилось настолько много страха, отчаяния и горя, что в ходе беседы с нами время от времени это невольно выплёскивалось в стенания: «За что нам это всё? Что мы такого сделали? Мы не ходили ни на какие митинги. Мы хотим просто жить». И плакали.

Многое нам довелось услышать на наших встречах, что-то и хотелось бы забыть, но уже не получится.

Например, историю о парне, которому российским «Градом» отсекло часть черепа. И он ещё несколько часов прижимал его к остальной голове и очень хотел жить. Но спасти его так и не удалось. Он был отцом одного своего и двоих приёмных детей.

Были и другие истории, не только про события, но и про их последствия, как у детей, так и у взрослых.

Например, кто-то начал заикаться, многие стали плохо спать, ухудшилась память и внимание. У детей – страхи и тревоги, мышечные спазмы. Был случай, что после обстрелов так спазмировался мочевой пузырь, что ребенок почти не мог ходить в туалет, через день только получалось. Ну и так далее. То есть реабилитационной работы много, как мы с Вами уже поняли. Хотя и один выезд – это гораздо больше, чем ничего. Тем более, что ближайший психолог (причём единственный) нашёлся гораздо дальше линии разграничения. В Очеретино, которое сейчас (пока Ясиноватая захвачена) выполняет роль районного центра. Замечательная психолог, кстати. В школе, полной ребятишек – её подопечных.

Хотелось бы затронуть также тему заботу об информационной безопасности граждан Украины, проживающих на Донбассе. Вернее, её полное отсутствие.

В первом же селе вдоль линии разграничения я впервые в своей жизни услышала радио «ДНР». «Пакеты «Феликс». Спешите! Количество ограничено. Хорошая связь на всей территории республики», – вещала из радио реклама, пока мои глаза стремительно становились круглыми.

Потом выяснилось, что вроде как не берёт там другое радио. Поэтому слушают про карателей. Не только же глухие «уханья» мин слушать на фоне мёртвой тишины. Люди хотят радио и музыку. И хотя музыка на радио дэнэрэ, мягко говоря, оставляла желать лучшего, но другой там не было. О существовании интернета там давно забыли, равно как и о нормальной мобильной связи.

Телевидение также в основном ДНРовское вещало. Украинские каналы почти не ловились в большинстве сёл (исключением были люди, у которых стояли спутниковые тарелки). В отличие от российских и ДНРовских каналов. На последних всё время шла реклама: набор «в танковые войска дэнэрэ» свежих смертничков; в новостях мелькали временами дети, стоящие в строю с флагами России, в военных пилотках. «Детей милитаризуют до предела», – отметила моя спутница Элина.

Вообще, надо сказать, мы в ужасе. Настолько бросить людей на произвол судьбы в информационном плане…

Минстець, я раньше не понимала, почему тебя называли министерством-импотентом. Теперь уразумела.

И не нужно рассказывать людям, что у вас нет денег на вышки, и что если глушить «Россию» и дэнэрэ, то можно как-то помешать связистам. Чушь собачья.

«ДНР» украинские каналы глушит очень даже замечательно, и связистам нисколько этим не мешает. Транслировать же можно и с передвижных вышек. И будут смотреть. Особенно, если вражескую пропаганду всё же заглушить, вспомнив о своей совести и ответственности за людей. Включая, кстати, и морально-психологическое состояние бойцов.

А, Минстець?

Надо сказать, были и моменты радости, пережитые нами в Авдеевке. Хотя не думаю, что дело рук Минстеця. Местные, скорее всего, сами делают. Так как кроме этого города нигде больше такой расклейки-информирования не встречала. Только в Авдеевке.

О риторике местных что сказать? Вот, например, женщина. У неё очень проукраинский муж. Был. Один раз она пришла с работы и вместо мужа обнаружила лужу крови, кровавый след вёл к двери.

Как вы думаете, уважаемые читатели, какова риторика этой женщины? Правильно, как вы уже наверняка догадались, она говорит, что «все хорошие, а война плохая». Что она скажет, если её спросят люди из дэнэрэ? Думаю, объяснять не стоит.

А почему она живёт там?

Очень просто. Потому, что ни я, ни вы, уважаемые читатели, не подарили ей такой же славный домик, как у неё есть, только тут, а не там. И не предложили такую же отличную работу.

Так что ждать от неё, что она, бросив всё, поедет побираться в киевском метро или, взяв вилы, пойдёт на ближайший блокпост дэнэрэ, думаю, не стоит. Ведь вы бы точно так же не пошли. Как не стоит ждать и публичного восхваления украинской власти, которая даже не может заглушить вражескую пропаганду в её селе, не говоря уже о её личной безопасности в случае таких высказываний.

Хотя, конечно, воду в сёлах дали, свет есть, газ – тоже, зарплаты платят. И это огромные плюсы. Я уже молчу про еду. О ней ­– отдельный разговор.

Одним из сёл, которое мы посетили, было Верхнеторецкое. Это то, посреди которого проходит линия разграничения. Ну, то есть село за последним украинским блокпостом и перед первым блокпостом дэнэрэ. Чем мы там были шокированы, так это очередями в магазины. Огромное количество людей с тележками, которые носились между магазинами, брали яйца сотнями, огурцы и окорока – мешками, и быстро грузили всё это добро в маршрутки, которые их ждали возле магазинов.

Когда мы с Элиной попросили 6 окороков у продавщицы, она сказала, что у неё нет, всё разобрали. Мы ей показали на витрину: «Вот же они лежат». На что продавщица изумлённо вскинула брови: «Вам разве не 6 мешков? В штуках, что ли?». Элина, пока стояли в очереди, заметила, что почти все огурцы мешками разобрали: «Может, и себе килограмчик возьмём»? Еле успокоила её.

Такие вот магазины в Верхнеторецком. Супермаркеты в городах отдыхают.

Пока ехали обратно, много с Элиной говорили о том, что жалко людей. Какие они худющие стояли в этих очередях, как пострадали от войны их дома, они сами и их дети. И сколько нужно не только средств, но и простой человечности, чтобы помочь им реабилитироваться и просто нормально жить дальше.

И ещё они очень боятся неопределённости относительно себя и своих детей, и очень не хотят, чтобы их заморозили, оставили в этом подвешенном состоянии. Это, они просили передать, для них очень страшно.

Бонус 1

Догадайтесь, в школах какой области я сделала эти фото.

Бонус 2

Элина рассказывает о нашей поездке.

Данная рубрика является авторским блогом. Редакция может иметь мнение, отличное от мнения автора.