Худой развод Британии с Европой

Что думают по поводу Брекзита его противники в Британии? Об этом остроумно и зло расскажет Крис Паттен, последний губернатор британского Гонконга, экс-комиссар ЕС по иностранным делам и канцлер (ректор) Оксфордского университета, в своей колонке на Project Syndicate. А мы переведём.

Пока Британия начинает формальные процедуры по выходу из русла европейской политики и экономики, премьер-министр Тереза Мэй упорно отказывается использовать слово «развод» для характеристики происходящего. Моя жена, бывший семейный адвокат и переговорщик, полагает, что Мэй в этом права. В конечном итоге в семейном особняке, из которого мы сейчас съезжаем, остаётся слишком много семейной истории – и семейного серебра. А также наши будущие экономические интересы. Так что говорить о разводе действительно не стоит.

Британия никогда не была таким изолированным островом, как её представляют некоторые. Начиная с нашей правящей семьи (они, вообще-то, немцы) и заканчивая нашим экспортом (львиная доля в Европу) — наши достижения создавали облик Западной Европы, а её достижения – наш. Нас разделяет лишь 20 миль (33 километра) вод Дуврского пролива. Увы, сейчас это неожиданно широкие 20 миль.

Так почему мы выходим? Причина — коктейль из разочарования, обмана, лукавства и несговорчивости. Мы пресытились по горло неспособностью Европы справиться с рядом стоявших перед нею задач, от внутренней конкуренции до иммиграции, без попыток всё более централизовать власть.

Вдобавок наши политические лидеры годами заигрывали с противниками Евросоюза, радостно кивая при любой его критике, будь в ней перекос или прямая ложь. Мы отказывались посмотреть на себя со стороны и принять себя нынешних: средних размеров страну, что уже не рулит большей частью мира. Мы слишком легко дали себя убедить, что нельзя быть патриотом, не будучи националистом.

Мы можем — и должны — справиться с последствиями этого референдума так, чтобы не обрушить на свои головы ещё больше злоключений. Но пока процесс разделения не вселяет надежд.

Прошлогодний референдум о Брекзите сам по себе был катастрофой. Не должна парламентская демократия клевать на подобные уловки популистов. Но даже в этих условиях Мэй могла бы ответить на 52% поддержки выхода из Европы, заявив, что она передаст подготовку к выходу той части министров, которые надеялись на такой исход голосования, а потом вынесет результаты обсуждения на суд парламента и народа. Увы, вместо этого она заставила работать на Брекзит всё правительство — и это при том, что сама всегда выражала стремление остаться в Евросоюзе. Девизом ее Кабинета министров стало «Брекзит или провал». К сожалению, кажется, мы получим и то, и то.

Что теперь? Никто не знает. Утёс манит, лемминги строятся.

Мы знаем, что почти половина нашего экспорта идет в ЕС. Это в пять раз больше, чем во всё Британское содружество вместе взятое, и в шесть раз больше, чем во все страны БРИКС. Но мы отказываемся сохранять единый рынок (что потребовало бы от нас принять общеевропейскую юрисдикцию и свободное передвижение трудовых ресурсов) или таможенный союз. Очевидно, мы стремимся к соглашению о свободной торговле на наших условиях, включающему наши основные производства и услуги.

Секретарь по иностранным делам в правительстве Мэй Борис Джонсон утверждает, что в этих переговорах у нас на руках лучший расклад, поскольку европейцы хотят продолжать продавать свои товары — вроде Просекко — у нас. Но в любом случае, заявляет министр, даже если сделка и не состоится — ничего страшного. Уйдём и всё. И без этого соглашения проживем, поскольку весь мир хочет вести с нами дела. А в дальнейшем это будет ещё и недорого, учитывая, что фунт стерлингов продолжает стабильно падать.

Всё это в совокупности — возвращаясь к слову, которого избегает Мэй — выглядит весьма неприятным разводом. Каждый шаг и поворот в переговорах будет сопровождаться фонтаном ксенофобии из уст политиков правого крыла Консервативной партии Мэй. Равно как и со страниц таблоидов, которым она сейчас многим признательна.

Плохо при этом, что мы вообще-то говорим о разрушении собственной экономики, что не только сделает бедных ещё беднее, но и добавит уязвимости предпринимателям. Вдобавок мы ещё и отбрасываем многие правила и договоренности нашей парламентской демократии, которая предполагает поиск консенсуса и компромиссов и избегает тактики «задавить большинством».

Около 52% британских избирателей в прошлом июне решили уходить из ЕС. Но за что они на самом деле проголосовали — тайна за семью печатями. Однако же «слово было сказано» — настаивают Мэй и сторонники Брекзита. Так что всё, конец дискуссии. Не слушайте, говорят они, что там говорят «враги народа» и судьи независимых судов. Заткните всех, чья точка зрения отличается от нашей. Нападайте на доброе имя каждого — будь то бизнесмен, политик или выходец из гражданского общества — кому дорого членство в ЕС или хотя бы право открыто об этом поговорить. Объясните Би-би-си, что те, кто не проявляют по поводу Брекзита должного энтузиазма, рискуют столкнуться с гневом народным. И самое главное — прекратите все дебаты в Палате общин во имя «восстановления парламентского единства».

Развод проходит плохо. А ведь это ещё только начало и впереди долгая дорога. Лишь небесам известно, какой страной мы придём к её концу. Но, как и в случае с любым разводом, мы можем быть уверены: больше всего пострадают дети.

Перевод Виктора Трегубова.