Тут так заведено

Каждый взрослый — заложник детских травм. А каждая нация — заложница своего исторического опыта. Украинцы — не исключение.

Проблема Украины в том, что она столетиями жила в составе чужих империй. А потому носитель власти и полномочий воспринимался на этих землях как представитель чужой и враждебной столицы. Категории «права» и «закона» здесь не были сакральны, потому что исторически обслуживали интересы метрополий. Тех самых, что для местного населения выступали в роли колонизатора.

В результате украинцы оказались носителями самых антиэлитарных настроений. Они отлично умеют объединяться на горизонтальном уровне — во время восстаний и революций. Но в тот момент, когда пришло время строить своё государство — страна стала заложницей своей же истории. И регулярно спотыкается о собственное прошлое.

Нормой Украина считает ситуацию «майдана»: когда каждый равен себе и соседу. Но как только приходит время переделывать горизонталь в вертикаль — система идёт вразнос. Даже идея «заниматься политикой» воспринимается как нечто постыдное. А восприятие «политики» в обществе не имеет ничего общего с идеей «обустройства жизни».

Страна революционеров

Украина знает лишь один способ передачи власти — кризисный. В его рамках всякая новая власть отрицает легитимность предыдущей. Подобный формат характерен для стран со слабыми институтами — там, где транзит власти обречён быть неустойчивым. В такой реальности любой новый президент отрицает предшественника и созданный им вариант государственности.

Кравчук, Кучма, Ющенко, Янукович, Порошенко — четверо из них могут позировать на совместных фото, но каждый из них воевал с предшественником. Даже смена власти во время выборов подавалась как смена режима. Справедливости ради нужно сказать, что это не только наша родовая болезнь — в такой же ловушке регулярно оказываются страны Латинской Америки. Впрочем, это не отменяет токсичности подхода. Наоборот — подтверждает.

В устойчивых системах существует солидарная легитимность. Именно она объединяет действующую власть с предшественниками и наследниками. У них могут быть разные программы, но главный посыл остаётся универсальным: мы правим, потому что наши права на власть не меньше, чем у предшественника. А в украинской реальности работает иной посыл: мы правим, потому что прав на власть у нас больше, чем у предшественника.

В итоге, в Украине любая оппозиция всякий раз предлагает переучредить страну. Более того, в качестве реальной оппозиции воспринимаются лишь те, кто предлагают «старый мир разрушить до основанья». Все, кто не хочет снести выстроенное здание, воспринимаются как оппозиция понарошку.

До недавнего времени эти качели объяснялись ещё и цивилизационными метаниями Украины. Носители пророссийской визии будущего не могли согласиться со своими проевропейскими предшественниками и наоборот. Но сегодня даже та часть оппозиции, что солидарна с властью в выбранном страной векторе, всё равно использует повестку революционного, а не эволюционного.

Потому что «тут так заведено».

Страна с кристально чистой совестью

Отсутствие опыта государственности стало настоящей детской травмой. Во взрослом возрасте она даёт самые необычные метастазы. Наш спрос на конспирологию — не исключение.

За столетия украинцы привыкли к тому, что они — заложники чужих интересов. Что ими распоряжаются метрополии, играющие в свои — таинственные и масштабные — игры. Что рядовой обыватель на власть влиять не способен, потому что власть ему неподотчётна. В результате на этой благодатной почве буйным цветом растёт безответственность.

Человек, который не чувствует в себе способности влиять на реальность, ищет этому объяснения. И находит — в виде таинственных воротил, состязаться с которыми нет смысла. Конспирология становится способом переложить ответственность. «Мы ни в чём не виноваты — виноваты те, кто нас играет». Мол, мы лишь объект в чужих натруженных руках. А какой с объекта спрос?

Когда Надежда Савченко оказалась не тем, за кого мы её принимали — соцсети бросились искать виноватых. Оказалось, что в нашей ошибке виновата власть. СМИ. Политики. Хотя мы сами создали запрос, на который реагировала власть, политики и СМИ. Но куда удобнее обвинить в собственной ошибке другого. Украина — страна с кристально чистой совестью. Никто ни в чём не виноват. Виноват другой.

Такая философия опасна тем, что никакой — даже самый травмирующий — опыт не приводит к выводам. Потому что выводы делают те, кто допускают ошибки. А в нашем коллективном бессознательном ошибки признавать не принято. Наши герои — сплошь в белых одеждах. Наши антигерои — сплошь в чёрных. Отсутствие рефлексий защищает от угрызений совести. И заставляет вновь и вновь наступать на грабли.

Белое пальто

Любая ошибка ценна выводами. Если ты её не признаешь, то и уроков не выносишь. В результате украинское общество вознесло себя на недостижимый пьедестал. «Мы хорошие, а вокруг сплошные подлецы».

В итоге, самая популярная интонация — скепсис. Чисто психологически это можно понять: мало что сравнится с удовольствием постоять в белом пальто. Но именно этот подход мотивирует носителя ничего не делать. Ты уже априори на вершине нравственной пирамиды — и оттуда свысока смотришь на всех остальных.

Украинцы убеждены, что они лучше политиков — хотя сами их выбирают. Недолюбливают успешных — хотя сами мечтают разбогатеть. Мечтают о справедливости и свысока смотрят на «право». Требуют искоренить коррупцию, хотя сами с неё кормятся.

Эта ситуация рождает общество революционного спринта. Украинцы прекрасно объединяются «против кого-то» — и на коротких дистанциях демонстрируют необычайную эффективность. Но как только речь заходит о стайерских реформах — начинается массовое дезертирство.

Это можно понять. Идея реформ проста: долгий труд и медленная эволюция. Ты работаешь над собой, инвестируешь в себя, повышаешь капитализацию свою и страны. Но это работает лишь тогда, когда ты адекватно воспринимаешь собственную стартовую стоимость. А если ты себя переоцениваешь, то начинаешь ждать, что все остальные будут тебя догонять, в то время как ты сам продолжишь стоять на месте.

В итоге, страна начинает жить по принципу квадратного колеса. Когда движение вперёд возможно лишь в результате одномоментного рывка — ценой сверхусилий. После которого наступает долгий период стагнации. В течение которого все ждут изменений от соседа, но не от себя самого.

Главным дефицитом страны по-прежнему остаётся ответственность. Та самая, которая избавляет каждого от «комфорта непричастности». Та самая, которая заставляет признавать ошибки и делать из них выводы.

Та самая, которая не позволяет никому прятаться за формулу «тут так заведено».