Они же дети

Вот какая штука. Вот какая. 15 лет парню. Зовут Андрей. А уже в Гиркинюгенде. Работает в батальоне «Восток» командиром учебной роты. Братаны его с автоматами, довольные, наверное, что к ним, как к большим отношение. Под масками не видать.

К парню претензий ноль. Я за два дня могу любому 15-летнему в голову насрать так, что он хоть православным хоругвеносцем заделается, хоть мусульманским шахидом и взрываться побежит. И это не мой уникальный навык, этому в любой тоталитарной секте или MLM-конторе сейчас обучают. Технология нехитрая, как мычание. И аморальная, как секс с трупом ротвейлера. И даже еще аморальнее, потому что секс с трупом ротвейлера - это преступление без потерпевшего, а 15-летний мальчик, которому дали в руки оружие, и который пойдет кого-то убивать, и либо сам убьет, либо умрет – это преступление с весьма конкретным потерпевшим.

То есть у нас тут имеются защитники мирного населения Донбасса, у которых дела пошли настолько херово, что они начали вербовать уже несовершеннолетних. Несовершеннолетний с автоматом – это очень полезная с утилитарной точки зрения штука. Он не боится смерти, ему действительно нечего терять в жизни. Он хочет подвигов. Он лучше поддается приказам, его проще контролировать. Он тщеславный и его можно купить дешево – просто поднять его статус до статуса взрослого человека (именно поэтому Андрей – «командир», а не просто юнга на чистке картошки). Он имеет идеологическую ценность, позволяя вербовщикам орать «вот, даже 15-летний ребенок хочет защищать Родину от бендеровцев, а ты, мудак, что же, предатель, штоле?» Ну и самую главную ценность ребенок приобретает, когда его убьют. Потому что убийство ребенка – это ценный кадр Lifenews и ценный аргумент для Чуркина в Совбезе ООН.

Именно поэтому Римский статут Международного уголовного суда прямо запрещает набор и вербовку несовершеннолетних детей в вооруженные силы и группировки. Потому что они легко становятся самыми кровавыми карателями на свете, без малейших внутренних тормозов. Потому что после этого их мирная жизнь уже невозможно, на войне ребенок ломается и затачивается только под войну. Потому что если нужно объяснять, почему нельзя вербовать детей, то не нужно объяснять.

Этим детям нельзя спиртное, нельзя заниматься сексом, нельзя курить. Потому что они действительно еще дети. Но вот стрелять им Губарев уже разрешил. А значит все претензии - к нему. К Губареву. К Гиркину. К Жучковскому (да, я не слезу с Жучковского, который просто возил боевикам немного патронов и просто немного врал про Семеновку). К Дугину. К Ольшанскому. К Просвирнину. К Бесу. К Болотову. К Мозговому. К Эрнсту. К Габрелянову. И к каждому мудаку, который считает, что все средства хороши настолько, что 15-летним детям можно не только срать в башку, но и давать им в руки оружие и отправлять воевать.

Очевидно, через пару недель мы услышим ото всей этой гомосексуальной некробратии (как лего заметить, я обещал не материться) вой, который поддержат и международные правозащитные организации.

Они начнут выть о том, что каратели украинской хунты убивают детей Донбасса.

То есть существует полная преступная цепочка героев Новороссии, лишивших себя всего человеческого. Сверху вниз. От командующего ополчением, через командира батальона «Восток», до конкретного командира этого Андрея. Плюс к этому вся горизонталь подельников, которые видят, что перед ними дети, которым насрано в башку и дано оружие, и молчат, не пытаясь прекратить этот кровавый балаган. Плюс к этому вся диагональ российских журналистов и политиков, которые готовятся освещать грядущую героическую кончину этих пацанов в понятно каком ключе.

За Новороссию. За каждого обколотого бездушного маньяка-террориста. За каждого военного преступника, обстреливающего контролируемый своими собственными боевиками Шахтерск из миномета. За каждого православного воина, аморального настолько, что он не боится вооружать несовершеннолетних. За то, чтобы каждого из них нашла справедливая кара сначала при жизни, а потом еще и после смерти. На то и православие, чтобы после смерти преступники тоже не могли расслабиться.

На ад у меня большая надежда. Потому что за вербовку несовершеннолетних, прижизненных форм покарания, легальных в нашем 21-м веке, недостаточно.

Александр Нойнец