*У*ЛОВКА

Дорогой редакции есть что сказать о передаче Украине техники, захваченной россиянами при оккупации Крыма.

Владимир Владимирович Путин, более известный на территории Украины иначе, внезапно заявил:

— Мы… готовы передать военные корабли Украины, которые в Крыму ещё есть, готовы передать авиационную технику, бронетехнику. Правда, она находится вся в таком плачевном состоянии, но это уже не наше дело, она в таком практически и была, за эти годы никем не обслуживалась.

И впоследствии объяснился ус(т)ами своего пресс-секретаря Пескова:

— Президент в том числе и вчера об этом говорил, о том, что Россия больше других стран заинтересована в том, чтобы были реализованы Минские договорённости. Президент является сторонником продолжения и завершения процесса обмена удерживаемыми лицами. И это, скажем так, ещё один жест доброй воли. Проявление этого политического настроя на то, чтобы всё-таки сдвинуть процесс украинского регулирования с мёртвой точки.

Очень милое заявление — получается, это Россия в лице Путина совершает жест доброй воли, отпуская украинских пленных. Кто-то, возможно, думал, что их удерживает «ДНР» и «ЛНР»… но отпускает их Россия. Бывает. И на том спасибо. Очень мило с кремлёвской стороны вернуть два года удерживаемого в заложниках пожилого учёного. Доброй волей аж разит, не поспоришь.

— Это высказывание требует тщательного изучения, чтобы мы не оказались разменной монетой в некоей грязной кремлёвской игре. Решение будет приниматься на высшем уровне руководства государства, — заявил на это предложение главком ВМСУ вице-адмирал Игорь Воронченко.

Что в переводе с вице-адмиральского означает «мы сами офигели». И «ещё не уверены, в чём подстава».

Впрочем, в одном аспекте Воронченко Путина опроверг: мол, все корабли, за исключением нескольких (в частности, подлодки «Запорожье» и БДК «Константин Ольшанский») были на ходу.

Другое дело, что известно— россияне использовали украинские суда в качестве доноров запчастей для своих. Более того, ту технику, которую они всё же передали в 2014-м, они предварительно тщательно испортили. Есть риск, что речь идёт о возвращении слегка пропахших русским миром корпусов, одно восстановление которых влетит в копеечку — особенно если учесть, что запчасти может прийтись докупать в России.

Проще говоря, польза с военной точки зрения — сомнительна. Требуется, как минимум, предварительная проверка передаваемой техники.

А с политической?

В нормальной ситуации это бы оценивалось трезво — исходя из того, нужна ли нам эта техника. Мы в ситуации стресса, и есть риск, что передача будет воспринята, как подачка от агрессора. Вдобавок к тому, она может повлиять на позиции Украины в международных судах, касающихся оккупации Крыма — причём в обе стороны. С одной стороны, сама эта техника — свидетельство оккупации, с другой — её прием от россиян может быть воспринят «началом решения вопроса во внесудебном ключе».

Это с украинской стороны. Но зачем это Путину? Что за приступ щедрости?

Здесь целый ряд факторов.

Во-первых, Путин в последнее время демонстрирует Западу «примирительные жесты» в украинском вопросе — согласие на миротворцев, обмен заложниками, теперь вот это. Заявление о «жесте доброй воли» предназначено не для украинцев — наша сторона осведомлена о степени доброй воли Кремля, и жесты у нас для него припасены вполне определённые. Этот перфоманс — для западных партнёров, начиная с Вашингтона. Мол, смотрите, мы уже миримся. Давайте поговорим о снятии санкций.

Во-вторых, России, действительно, эта техника незачем. Ставить её в строй под своими флагами – невыгодно с юридической точки зрения. Во всяком случае, если речь идёт о кораблях и самолётах (бронетехника уже успела засветиться у «ополчения Донбасса»). Утилизировать? Так проще переложить это на Украину. Что, собственно, и делается.

Не следует также забывать, что таким нехитрым образом ВВХ вновь вводит в публичное пространство тему крымнаша — как раз перед своими перевыборами в РФ. Раз пошла такая пьянка — режь последний огурец. Раз уж националисты дома смотрят волком и ведут опасные речи о том, что у правителя руки и прочие чресла ослабли — нужно срочно сдуть пыль со старой пластинки. Вернуть Крым и опять попытаться его забрать — уже рискованно. Но почему бы не поговорить о возвращении кораблей да самолётов? Можно это правильно подать — типа милостивого жеста барина поверженному врагу.

Можно, впрочем, и неправильно — как сдачу позиций, как подкидывание карателям техники для убийств русских младенцев на Донбассе. Как хорошо, впрочем, что то, как это будет подано россиянам, решает сам инициатор затеи. В смысле — хорошо для инициатора.

Вообще дорогая редакция не устанет повторять — во всех инициативах, касающихся российско-украинского конфликта, дьявол кроется исключительно в деталях и способностях выкрутить достигнутые договорённости. Прекращение огня? Смотря как и с кем обсуждается. Миротворцы? Смотря чьи и на какой линии. Возвращение ОРДЛО в Украину? Смотря на каких условиях. Зраду или перемогу определяют именно эти детали, а не рамочные соглашения.

Так и здесь. Передача техники? О’кей, поговорим. Как это оформим юридически? Пригласим ли международных наблюдателей? Зафиксируем ли состояние техники «до» и «после»? Станет ли это аргументом для Украины в международных судах — или аргументом России в информационной войне? Насколько это выгодно по деньгам? Наконец, как мы можем представить это в информационном пространстве — в том числе, международном.

Одним словом — бойтесь кремлёвцев, дары приносящих. Особенно если в этих дарах угадывается то, что кремлёвцы у вас же незадолго до этого скрымздили.

Что, однако, не значит, что забирать назад технику нельзя. Можно принять и такое решение. Но только после проверки её состояния и подсчёта всех факторов — от стоимости восстановления до перспектив влияния на позиции Украины в международных судах с РФ.