Воображаемая история, память и национальные мифы. Часть 4

Ранее мы, наконец, узнали про мифы о происхождении. Теперь пришла очередь рассказать про мифы о государственности.

Мифы о государственности

Необходимо подчеркнуть разницу между мифами о происхождении и мифами о государственности. Первые созданы для определения начала людей (народов), в то время как вторые описывают начало формирования территории (то есть стран). Таким образом, каждый народ изобретает свой миф о государственности, находя в истории то первое государство, которое можно назвать «своим». В случае восточных славян таким государством стала Русь. В то же время восточнославянские мифы о государственности в определённой мере также можно представить как целый комплекс мифов о городах, несущих определённый исторический и политический дискурс.

Мифы о городах подчёркивают «особенную» роль определённых городов как центров формирования национальной государственности. Двумя изначальными центрами руского¹ государства были Киев и Новгород². Роль и статус этих двух городов вызывают много споров и разных взглядов между украинцами и россиянами. Можно идентифицировать украинские и российские мифы об этих городах. Киев, как столица Руси, играет особую роль в национальных историографиях Украины и России. Другим «столичным» городом (или скорее областью, в которую также входит Старая Ладога) можно назвать Новгород, в качестве «северной столицы» Руси.

Другими важными городами в украинских и российских мифах о государственности являются Галич и Львов для Украины, и Владимир, Москва и Санкт-Петербург для России. И хотя важность этих городов неоспорима, их значение для «фундамента» мифов о государственности значительно меньшая, поскольку их важность датируется более поздними периодами украинской и российской историй. По этим причинам они исключены из этой статьи.

Мифы о Киеве

«Повесть временных лет» (далее ПВЛ) назвала Киев «матерью городов руских»³, причём для российской стороны он сразу стал «матерью городов русских». Это выражение всегда интерпретировалось как столица государства. А поскольку Киев представлялся как коллективное наследие всех ветвей княжеской семьи⁴, тот, кто унаследовал наследие Киева, является истинным народом Руси, и поэтому он позволяет им утверждать, что «архитектура» их современного государства основана на историческом фундаменте Киева.

Российская сторона традиционно использует прилагательное «русский» как для России, так и для Руси, формулируя таким образом свои права на Киев как на свою древнейшую столицу. В академической литературе можно выделить три разных подхода к российским претензиям на Киев. Следует также подчеркнуть, что все они противоречат друг другу. Первый подход восходит к традиционному имперскому дискурсу, сформулированному ещё Михаилом Погодиным. Согласно его подходу, Киев всегда был великорусским городом, населённым великороссами, оставившими его после монгольского нашествия и перебравшимся во Владимирско-Суздальскую землю⁵. Второй подход ложится в канву советского мифа о древнерусской народности, из которой вышли все три «братских» народа, и в таком виде у всех равные права на Киев. Третий подход возник в относительно недавнее время. Согласно этому подходу, предки русских (из Новгорода) покорили Киев — и таким образом город стал русским. Сергей Плохий считает, что в постсоветское время традиционный советский взгляд на Киев как единую колыбель восточных славян начал оспариваться некоторыми историками, которые считали, что «Киев был завоёван новгородцами, которые превратили его в столицу великоросского государства»⁶.

Неудивительно, что украинцы не согласны с какой-либо привязкой своей столицы к России. Их главный аргумент состоит в том, что население Киева было неизменным: называли ли они себя Русью тысячу лет назад или украинцами сегодня — это те же люди. Михаил Грушевский первым назвал Киев и Киевское княжество, а также всю Русь как первое украинское государство. Что касается русских, Грушевский предложил Владимир-на-Клязьме как отправную точку истории российской государственности⁷. Впрочем, сами русские традиционно рассматривают Владимир лишь как второй этап российской государственности⁸, и поэтому не соглашаются отказываться от «более древнего» периода своей истории.

Украинские претензии на Киев часто подкрепляются описанием летописного эпизода 1169 года, когда Великий князь Владимирский Андрей Боголюбский возглавил коалицию разных князей против Киевского княжества. Он захватил город и вызвал множество разрушений, и среди них были сожжены многие киевские церкви и монастыри, а многие жители были убиты. Так, Пол Магочий считает, что Боголюбский относился к Киеву как к «иностранному городу»⁹.

Киев воспринимается не только как столица всего государства, но и как heartland Руси, её ядро. В советское время Борис Рыбаков, а до него Арсений Насонов разработали и доказали теорию о существовании двух разных значений понятия «руская земля» — в узком и широком значении. Так ещё для византийцев существовала внутренняя Русь и внешняя Русь. В узком значении руская земля ограничивалась Киевом, Черниговом и Переяславом, в широком значении «внешняя Русь» включала всю зависимую от Киева территорию. Впрочем, земли вне треугольника Киев – Чернигов – Переслав часто вообще не считалась Русью в летописях и даже противопоставлялись ей¹⁰. Эти аргументы также используются украинской стороной для обоснования украинского мифа о Киеве¹¹.

Мифы о Новгороде и Старой Ладоге

Мифы о Новгороде-Ладоге также происходят из летописей и из ПВЛ, в частности. В двух списках ПВЛ мы находим небольшую разницу в сведениях. Так, в Лаврентьевском списке ПВЛ мы узнаём о трёх варяжских князьях, которых призвали править славянскими и финскими племенами. Рюрик установил свою власть в Новгороде, Синеус — на Белоозере, а Трувор — в Изборске¹². И хотя Киев и стал столицей Руси, Новгород стал ею раньше, и поэтому его можно также назвать отправной точкой государственности Руси. Но при чём здесь Ладога? Всё дело в том, что в Ипатьевском списке ПВЛ столица Рюрика была именно в Ладоге¹³. Из-за этой разницы в двух списках, существует негласная конкуренция за статус «первой столицы Руси» между Ладогой и Новгородом¹⁴. Впрочем, и в советское время были учёные, доказывающие старейший статус Новгорода до Киева. Так, уже упомянутый Арсений Насонов утверждал, что руская земля была образована в IX веке, ещё до князей Игоря и Олега¹⁵.

Интересно, что официальная русская историография игнорировала значение Новгорода в истории российской государственности. Как отметил Тарас Кузьо, «продолжающееся использование имперских рамок девятнадцатого века отрицает любые претензии Украины к Киеву и игнорирует истоки россиян в Новгороде»¹⁶. Можно только предположить, что причиной этого игнорирования является традиционная российская история, ориентированная на Москву, которая строится на наследовании Москвы Киеву, транзитом через Владимир.

Что касается украинского взгляда на Новгород, то мы также можем выделить два подхода. Первый из них подобен подходу Кузьо — он предлагает россиянам рассматривать Новгород как колыбель для российского государства, а не Киев. Другой украинский подход очень скептичен — развенчать и уменьшить стремления приравнять статус Новгорода и Киева¹⁷. Его можно рассматривать как своего рода имперские амбиции украинских историков — подчеркнуть имперское наследие Киева¹⁸ именно потому, что это столица Украины. Однако имперский статус — это именно то, что делает Киев настолько привлекательным для российских имперских национальных мифов.

Немного о белорусах, или Мифы о Полоцке

А теперь следует сказать хотя бы два слова о белорусах. Разница между белоруской и украинской мифологиями заключается в том, что украинцы пытались отличить себя от русских, а раньше от поляков, а у белорусов также была некоторая необходимость отличить себя и от украинцев¹⁹. Таким образом, в то время как украинцы и русские эксплуатируют мифы о Киеве как о центре своей первой государственности, белорусы создали «миф о Полоцке» в качестве первого белоруского протогосударства²⁰, чтобы отличить свою часть наследия старой Руси. Основное предположение этого мифа заключается в том, что Полоцкое княжество сильно отличалось как от Киева на юге и, так и от Новгорода на севере, являясь самобытным политическим формированием, с отличным от соседей населением. Таким образом, миф о Полоцке позволяет белорусам утверждать о собственной независимости от «братьев» практически с последней четверти Х века²¹. В свою очередь это позволило построить дальнейшую преемственность государственности от Полоцка через Великое княжество Литовское и до современной Беларуси.

***

Так получилось, что белорусы решили самоустраниться от «специальной олимпиады» за киевское наследие. В то же время российско-украинская война за прошлое сосредоточена вокруг столицы Украины, а вернее её статуса. Основная конфликтная полемика заключается в следующих вопросах: чей был Киев? И был ли Новгород равным Киеву? Протоимперский статус Киева и киевоцентричность летописного повествования буквально заставляет обе стороны стремиться монополизировать наследие Киева, выводя из него историю своей государственности. Все эти мифы стали основой для следующей группы мифов, а именно мифов о государственной преемственности. О них мы и поговорим в следующей части.

В тексте сохранена авторская орфография.

Эта рубрика — авторский блог. Редакция может иметь другое мнение.