Вы не готовы! Практические вопросы деоккупации

А что, если мы выиграем войну, но окажемся к этому не готовы?

Иногда для того, чтобы понять проблему, нужно помечтать. Давайте помечтаем. Например, о том, как на Кремль упал метеорит. Или более фантастический сценарий: в РФ прошли выборы и на них победил кто-то, кто уважает международное право.

Согласен, что-то я разошёлся.

В общем, в какой-то момент очередное исполнение Гимна Украины действительно сработало — и вороженьки, согласно требованию, згинули, мов роса на сонці. C Донбасса, теряя портки и надежды на выплату ипотеки в родном Улан-Удэ, бежал последний бурят, забрав плачущую корову и ТОС-1 «Буратино». Россия ушла из Крыма вместе с Черноморским флотом под «Прощание славянки» и звонкие выплаты неустоек.

В общем, перемога. Збройні сили України, не веря в собственное счастье, осторожно вступают на малость подзагаженную, но уже свободную от врага территорию, как некогда в Славянск.

Дальше что?

Понятно, что и после ухода россиян там останется масса народа, настроенного к Украине по-разному недружелюбно: от обоснованного страха перед тяжёлыми и постыдными карами до лютой ненависти. Часть из этих людей будет вооружена и опасна для всех, включая себя самих. Другая часть, напротив, будет демонстрировать чудеса переобувания в полёте, вспоминать гимн, орать «Паляниця!!!» вместо «Здрасте!», и предлагать свои услуги в поимке первых.

Это при условии, что враг самоликвидировался и деоккупация прошла мирно, тихо и с лубрикантами. Если же она прошла не очень мирно — таких людей будет намного больше.

Предположим, это произойдёт завтра. И что мы будем делать? Что будут делать военные? А гражданские? А НБУ? А Пенсионный фонд? А Центризбирком? У нас вообще план на победу есть?

Открою страшную тайну: нет. Мы к ней не готовы.

Я провёл определённое время на освобождённой части Донбасса — и в пикселе, и в гражданской одежде — говоря с людьми, но больше слушая. Этот опыт позволяет мне сказать: да, советские люди — особые люди, а ведь именно эта нация составляет большинство населения и на Донбассе, и в Крыму. В коей-то мере это даже хорошо: советский конформизм, советское отсутствие национальной идентификации, советское «да лишь бы не было войны» работает в обе стороны. В смысле, если кто-то думает, что в результате деоккупации того же Донбасса мы получим миллионы записных украинофобов — это не так чисто демографически. Сотни тысяч украинофобов, сотни тысяч украинофилов и миллион с гаком homo soveticus, которые не поднимают глаза, пытаясь различить цвет флага, а голосуют за тех, за кого скажет директор завода — хоть за БЮТ, хоть за Партию зелёных.

За большинство населения можете особо не волноваться. Как оно живёт и чем дышит — неплохо описали наши коллеги в материале о населении прифронтовых сёл, который мы опубликовали час назад. В общем, всё плохо, но ничего непоправимого.

Опять-таки, и к работе с ними нужно быть готовыми. Как армейским структурам, от CIMIC до ИПсО, так и спецслужбам, и гражданским ведомствам, и политикам, и бюджету страны, и даже волонтёрам и правозащитникам. Та работа, которую проводили на территориях, освобождённых в ходе боёв 2014 года, проводили порой «на отцепись», и из этих ошибок стоит извлечь урок.

Но более важный вопрос — что делать с теми, кто держал в руках оружие? Что делать с теми, кто был в органах «власти»? Что делать с «местными элитами» (да простят меня Даль и Ожегов за такое надругательство над словоупотреблением)? Нам нужен ответ на этот вопрос, если мы вообще рассматриваем деоккупацию как стратегическую цель.

А то ж вдруг мы её всё-таки достигнем.

В политике главное — быть готовыми. Кремлю удалось отжать у Украины Крым и часть Донбасса просто потому, что он был готов и в военном, и в гражданском, и в медийном отношении. Он ждал, пока соседняя страна будет слаба, будет не готова защищаться. И он поймал момент.

Больше всего я боюсь, что мы свой момент про… в общем, сделаем то, что в Украине принято делать с хорошими шансами. Что если в России наступит кратковременная матумба, над Кремлём взметнётся красный или ещё какой-нибудь петух, на Красную площадь выедут танки и будут разобраны на металлолом таджиками — что в вот этот светлый миг вместо того, чтобы сказать армии: «Вот теперь — да», — мы будем наблюдать стопятисотую серию политической «Санта-Барбары». Когда вместо принятия исторических решений стейкхолдеры страны будут лихорадочно считать, как деоккупация скажется на их перспективах в следующем парламентском созыве и что по этому поводу думает уважаемый партийный инвестор. И будут это делать до тех пор, пока Москва не стабилизируется очередным доморощенным фюрером, избавив их от тягостных раздумий.

Поэтому мне очень хотелось бы, чтобы то, что можно решить уже сейчас, было решено уже сейчас. Чтобы мы были готовы к внезапно — или закономерно — свалившейся на нас победе. К проигрышу подготовиться сложно — давайте, что ли, хоть к выигрышу попробуем. Давайте составим этот план. Давайте решим, как мы собираемся реинтегрировать население освобождённых территорий.

И уже сейчас нет единства в подходах.

Так, на днях на «Громадском радио» выступил правозащитник Олег Мартыненко, руководитель аналитического направления Украинского хельсинского союза по правам человека. Когда я читал это выступление, волосы шевелились даже в носу.

В общем, крайнюю «голубиную» позицию мы поняли: пенсия инвалидам «1-го армейского корпуса», потерявшим ручки-ножки от действий украинской армии. Да, у нас всерьёз есть такие «голубки». Я сам не верил.

Крайнюю «ястребиную» мы тоже знаем: всех покарать, а потом догнать и ещё раз покарать. И никакой амнистии.

Заманчиво, но тоже не сработает.

Частичная амнистия нужна по той простой причине, что лучше разоружить взвод уродов на условиях прощения грешков, чем погубить даже одного солдата при попытке их взять и покарать. Разумеется, если речь идёт не о полных гиви, а о рядовой гопоте. Если провозглашение амнистии лишит ВСУ необходимости лезть в городские бои — это уже имеет смысл.

Но амнистия — не равно полное восстановление во всём спектре гражданских прав. Наша задача — сделать так, чтобы не увидеть рожи той же гопоты в горсоветах после следующих местных выборов. Как минимум, в избираемых. Желательно — и в избирателях.

И вот тут нам уже нужна Рада. И новые законы. И особые юридические статусы для освобождённых территорий. И прописать их нужно заранее, а не когда жареный петух сделает своё чёрное дело.

После моего раздражённого поста о правозащитниках и «Громадском радио» со мной связался бывший коллега, а ныне депутат-нарфронтовец Сергей Высоцкий. Оказалось, что он подготовил законопроект о коллаборационизме — в момент, когда выйдет этот материал, они только-только должны его презентовать. Черновики радуют уже тем, что в украинское законодательство вводится сам термин «коллаборационизм». Предполагается создание комиссии, которая будет рассматривать факты сотрудничества тех или иных лиц с оккупационными силами или работы в оккупационных администрациях. Гражданские права таких лиц предполагается ограничить:

«Зокрема, їм забороняється: 1) обіймати будь-які посади державної служби та служби в органах місцевого самоврядування; 2) обиратися до органів державної влади та органів місцевого самоврядування; 3) здійснювати правосуддя у відповідному суді; 4) бути особою рядового і начальницького складу правоохоронних органів та працівником інших органів, яким присвоюються спеціальні звання, військовослужбовцем Збройних сил України та інших військових формувань, утворених відповідно до закону; 5) обіймати (бути призначеним або обраним на) будь-які інші посади, пов’язані з виконанням функцій держави чи місцевого самоврядування; 6) призначатися, обиратися, бути включеним до комісій, робочих груп, інших органів, що утворюються при органах державної влади чи місцевого самоврядування, бути залученим експертом щодо роботи вказаних органів; 7) призначатися на роботу до об’єкта, що має стратегічне значення для економіки і безпеки держави; 8) бути допущеним до державної таємниці; 9) отримувати дозволи на придбання, зберігання та носіння вогнепальної мисливської, холодної, пневматичної зброї. Стандартний строк обмежень – 15 років (або 10 років у випадку, коли особа покаялася, надала важливу інформацію, сприяла розслідуванню; або сума строку кримінального покарання плюс 15 років)».

Уже интересно.

Возможно, этой инициативе будет непросто пройти рассмотрение в Раде. Возможно, её признают неконституционной — и уж точно возмутятся некоторые правозащитники из примеров выше. Подождём, как минимум, выводов юристов, которые скажут, насколько реально имплементировать такую норму.

Как бы то ни было, это старт — и обществу имеет смысл почаще ставить этот вопрос и перед депутатами, и перед исполнительной властью, и перед АП. Нам нужно уже сейчас «подстилать соломку» к любому сценарию развития событий на фронте. И к позитивному для нас — не менее, чем к негативному. Чтобы победа не обернулась поражением, а деоккупация не отравила весь организм страны, как стращают нас те, кто предлагает «отдать оккупированные территории». Отдавать не надо — надо просто пришить по уму.

Это можно сделать. Это делали другие страны до нас. Но над этим нужно работать уже сейчас.

Мы должны быть готовы.