Выборы в США: неприятные вопросы о демократии

Примечание редакции. А теперь, когда выборы в США точно остались позади, можем себе позволить материалы по этой теме. Всё равно Украина может лишь наблюдать за ходом событий, а не участвовать в них напрямую. Так проявим же солидарность со своим государством.

Вот уже несколько месяцев кряду противники Дональда Трампа зловеще предупреждают: республиканец может просто взять и отказаться покинуть свой пост даже в том случае, если проиграет выборы. Однако такой сценарий никогда не выглядел правдоподобно. Если Байден таки одержит победу — ни спецслужбы, ни сотрудники Белого дома, ни любое правительственное ведомство не сделают ровно ничего, чтобы Трамп остался в Белом доме.

Может возникнуть спор «кто победил в президентской гонке» — но лишь в том случае, если сам результат окажется слишком спорным. Тогда значительная часть населения будет настаивать на том, чтобы Трамп остался в Белом доме. А группа поддержки демократов не отступит со своей позиции: Байден — настоящий победитель. Вероятно, логичным итогом может стать пара месяцев, потраченная на судебные процессы, пересчёт голосов и взаимные обвинения в мошенничестве.

А уже потом нам действительно объявят победителя. Вот только нет никаких гарантий, что общество единолично сочтёт это законным вердиктом. В самом деле, чем дольше в воздухе витают спорные выборы и чем больше «правильный» результат кажется недостижимым — тем вероятнее, что оспариваемые выборы подорвут предполагаемую легитимность как избирательной системы, так и самого понятия власти США. На то есть как минимум две причины.

Во-первых, оспариваемые выборы сами по себе способны подорвать политические мифы, за которые так активно цепляется общественность. Плохо, когда процесс оспаривается, а его результат сомнителен. Ведь тогда большее количество избирателей может прийти к печальным выводам: большинство голосов не конвертируется в правительство, руководствующееся «волей народа».

Во-вторых, оспариваемые выборы показывают — демократические выборы не имеют теоретического или морального ответа на проблему «равного количества голосов». Более того, поскольку годами США так тесно связывали свою легитимность с понятием «правления большинства», проблематичными станут любые результаты, не дающие очевидного преимущества одному из кандидатов.

Независимо от итогов, повышается вероятность сомнений всё большего количества американцев в том, окажутся ли текущие выборы сфальсифицированными. Вашингтонские технократы, учёные мужи и политики предпочитают лёгкие и непринуждённые избирательные гонки — такие, когда никто не задаёт вопросы о самом процессе или его результатах. Это фасад безмятежного консенсуса, столь ценимого американской элитой.

И так получилось, что он оставался практически нетронутым на протяжении большей части ХХ века. Но затем прошли выборы 2000 года, добавившие в процесс долю хаотичности. Тогда вдруг утратил свою правдоподобность настолько привычный момент — наивное мнение о том, что «каждый голос имеет значение». Что выборы решаются путём честного и тщательного подсчёта голосов. Что кажется ещё хуже, с точки зрения Вашингтона, те выборы ранили ключевые институты государства.

В прошлом году бывший судья Верховного суда Джон Пол Стивенс напомнил: оспариваемые выборы 2000 года имели катастрофические последствия для Верховного суда США. Точнее, для его репутации. Так получилось, что суд долгое время создавал впечатление объекта, совершенно отстранённого от политической борьбы. Но затем ему пришлось участвовать в выборах. И даже выносить решение в пользу Буша, против которого боролся Гор.

С тех пор людям в мантии стало куда сложнее представлять себя неполитическим институтом, который занимается исключительно государственной службой. «Я по-прежнему считаю, что суд не полностью оправился от ущерба, который он сам себе нанёс», — заявил Стивенс.

Оспариваемые результаты действительно подрывают представление о том, что выборы связаны с волей большинства избирателей. Но ущерб, нанесённый имиджу власти США неопределёнными выборами, выходит далеко за рамки того вреда, который постиг репутацию вашингтонских технократов. Тех же федеральных судей. А в сумме неочевидные итоги выборов атакуют легитимность власти в глазах самих избирателей.

Но ведь у народа и вправду нет какой-либо коллективной воли. Просто спорные результаты делают факт более очевидным — становится куда труднее его отрицать. Если около половины избирателей открыто выступает против победителя, для победившей стороны абсурдно заявлять о моральном авторитете власти. А заявления неизбежны. В США за последнее время складывается именно такая картинка: ни один президент со времён Рейгана (1984 год) не набирал более 53%голосов. Даже Билл Клинтон ни разу не получал хотя бы 50% голосов — этого не происходило ни в 1992, ни в 1996 году.

Потому нет ничего реалистичного в мифе, согласно которому победившие коалиции представляют волю нации, избирателей или любой другой значимой группы американцев. Общий знаменатель отсутствует даже среди тех, кто голосует за победителя — ведь причины голосования в пользу фаворита бывают чрезвычайно разнообразными.

Более того, как наглядно продемонстрировали президентские выборы 2000 года, голоса разделяются более-менее равно. Ещё хуже для термина «воли народа» выглядит тот факт, что демократическая теория никогда не давала ответа на чертовски простой вопрос — что же делать, когда между кандидатами зафиксируют ничью. Окончательное решение в 2000 году было принято судом. В далёком 1876 году — комиссией партийных чиновников.

Но в обоих случаях результаты рассматривались как откровенно сомнительные. Даже если краткосрочное благоразумие заставляло проигравших принять окончательный исход как свершившийся факт. Потому, если нынешние выборы президента США будут оспариваться, их ждёт та же проблема. Когда нет явного победителя на выборах, старые банальности о правительстве «народа» звучат менее убедительно.

Правительство народа — так какого же? Половины народа — а какой именно? Той, которая голосовала за кандидата А, или всё же другой? На эти вопросы нет ответов, и они не появились за все эти годы. Чем ближе голосование, тем более произвольным будет его исход. Именно в таких условиях можно заметить, как бессистемно организовано всё это.

Но именно при сомнительных итогах почти невозможно избежать сложных вопросов. Тех, которые власть предпочла бы никому не задавать.