Выборы в Турции: возможно всё

Примечание редакции. Вы думали, после недавних политических пертурбаций Эрдоган уже превратил Турцию в свой собственный султанат? А вот нет. Скоро в стране пройдут выборы — и позиции действующего президента выглядят не столь прочными, как могло бы показаться с нашего берега Чёрного моря, рассказывает сотрудник Центра Рафика Харири Аарон Штейн в своей колонке на сайте Atlantic Council.

После шестнадцати лет у власти турецкая Партия справедливости и развития (ПСР) сталкивается с серьёзной проблемой в виде объединения оппозиции перед национальными выборами 24 июня. В это воскресенье турецкие избиратели проголосуют за кандидатов в парламент и на пост президента. Для лидера ПСР, президента Турции Реджепа Тайипа Эрдогана это будут первые выборы после национального референдума в апреле прошлого года. Тогда избиратели поддержали изменения в Конституцию, превратившую Турцию из парламентской республики в жёстко централизованную президентскую.

В преддверье выборов Эрдоган и его союзники из ультраправой Партии националистического движения (ПНД) удивили избирателей, согласившись перенести дату выборов с ноября 2019 года на июнь 2018-го. Вдобавок обе политсилы поработали над изменением турецкого избирательного законодательства, в результате чего партии теперь могут объединяться в блоки (правда, при этом в бюллетене остаются логотипы обеих партий). Голоса блока будут рассчитаны как сумма голосов за каждую политсилу. Стимулом этих изменений стало политическое ослабление ПСР, утратившей парламентское большинство в июне 2015 года, и невозможность снизить избирательный барьер ниже действующих 10%. ПСР удалось восстановить парламентское большинство в ноябре, но ещё до этого ей пришлось встать на более правую, националистическую платформу, приближаясь к ультраправым избирателям, обычно ориентированным на ПНД.

В конечном итоге эти изменения показывают слабость ПСР. С одной стороны, партии еле-еле удалось привлечь большинство к изменениям Конституции страны, чтобы позволить Эрдогану нарастить свою власть. Теперь же, однако, Эрдогану нужно заручиться не менее чем 50% голосов избирателей — иначе придётся идти на второй тур. ПСР никогда не набирала более 50% голосов на выборах (хотя это удавалось проворачивать на референдумах). Поэтому ПСР и ПНД вступили в формальный союз — Народный альянс.

Поначалу Партия справедливости и развития явно полагала, что оппозиционные партии, при всей их беспомощности и идеологических различиях, не смогут объединиться вокруг единой платформы. До сих пор это предположение оправдывалось. Главная политсила оппозиции, Республиканская народная партия, разделена даже в самой себе — между реформаторами, желающими двинуть партию по пути либеральных реформ, и более пожилыми партийцами, ориентированными на национализм в духе Мустафы Кемаля Ататюрка. Хорошая партия — бывшая часть Республиканской народной, отделившаяся в 2017 году. Демократическая партия народов (ДПН) — преимущественно курдская, опиравшаяся на недавно провалившиеся попытки примирения между турками и курдами. Наконец, Партия счастья — религиозно-консервативная партия, разошедшаяся с ПСР в конце 1990-х.

Однако этим четырём партиям удалось объединиться вокруг простого послания: «Голосуя за Эрдогана, вы голосуете за авторитаризм. Лучше голосуйте за демократию». Три из них (Республиканская народная, Партия счастья и Хорошая партия) уже образовали формальную коалицию — Национальный альянс. ДПН в коалиционные переговоры не звали, но именно её успех жизненно важен для общей двухэтапной стратегии оппозиции.

Первый этап касается президентских выборов. Его цель — не дать Эрдогану преодолеть 50%-й барьер и заставить пойти на второй тур 8 июля. Для этого каждая партия должна выдвинуть своего кандидата: на второе место будут претендовать Мухаррем Индже от Республиканской народной партии и Мерал Акшенер от Хорошей. Такой подход позволит каждой партии привлечь максимум избирателей и не дать Эрдогану получить большинство в первом туре. По предварительным данным, больше поддержки у Индже — более 20% общих голосов избирателей. Как бы то ни было, во втором туре сторонники Национального альянса объединятся вокруг победителя — и против Эрдогана.

Второй этап касается выборов в парламент. И здесь всё зависит от того, сможет ли курдская Демократическая партия народов преодолеть 10%-й барьер. Таким образом, даже несмотря на то, что она формально не входит в альянс оппозиции, она де-факто играет на её стороне. Дело в том, что на юго-востоке страны, там, где у курдов большинство, вторая по популярности партия — ПСР Эрдогана. И если ДПН не пройдёт, ПСР получит существенную прибавку к голосам, легко завоюет парламентское большинство и отправит Национальный альянс в глубокую оппозицию.

Несмотря на результаты референдума в апреле 2017 года, усиливающие централизацию во внутренней политике Турции, роль парламента — по крайней мере, на бумаге — остаётся важной. В теории парламент сохранил возможность отклонить президентский указ простым большинством голосов — 301 голосом. Также, в теории, парламент может вносить правки в поданный президентом бюджет, а значит, может отказаться финансировать проекты и политики, предложенные президентом. Наконец, за парламентом — последнее слово в случае объявления войны. Более того, в обновлённом законодательстве парламент имеет право выбирать семь из тринадцати судей в турецкий Верховный совет судей и прокуроров, тогда как президент — только шесть. А этот совет контролирует юридическую систему страны — инструмент, который ПСР использовала против реальных и предполагаемых врагов. Если Национальному альянсу удастся получить парламентское большинство, он сможет блокировать президентские указы и вообще президентское правление. Таким образом, хотя всем интересно, удержит ли Эрдоган президентство, четыре оппозиционные партии могут также взять контроль над парламентом и не дать Эрдогану получить тотальный контроль над страной.

Впрочем, надо рассмотреть и другие сценарии. Возможна и ситуация, при которой Эрдоган проигрывает президентскую гонку во втором туре, но ДПН не набирает 10% голосов и про-Эрдогановская коалиция забирает контроль над парламентом. Наконец, есть очень небольшой шанс на то, что Национальный альянс побеждает на парламентских выборах, а Индже или Акшенер одолевают Эрдогана во втором туре. Однако наиболее вероятный расклад   всё же победа Эрдогана на президентских и тяжёлая схватка за парламент.

Пока что кампания не идёт ни свободно, ни честно. ПСР доминирует на турецких экранах, Эрдогана показывают постоянно. Хорошая партия неофициально не допускается на крупные телеэфиры. Президентский кандидат от ДПН Селахаттин Демирташ вообще за решёткой и не может оттуда даже говорить с медиа. Республиканская народная партия порой прорывается в телевизор, но это лишь малая доля на фоне ПСР. Наконец, на юго-востоке страны участки для голосования распределены подальше от районов, где поддерживают ДПН, и поближе к тем, где любят ПСР — официально из соображений безопасности, но в реальности все видят в этом попытку не дать ДПН преодолеть 10%-й барьер.

Сейчас перед союзом ПСР и ПНД — множество сценариев. Эрдоган может как получить полную власть, так и утратить уже имеющуюся. ПНД — умирающая партия, и её стареющий лидер Девлет Бахчели уверен, что Эрдоган будет продвигать повестку его партии как свою. Однако надежда ПСР на то, что избиратели ПНД слишком им помогут, несколько близорука. Их электоральная база постоянно уменьшается и вряд ли её хватит на то, чтобы толкнуть альянс далеко за пределы 50%-го барьера.

Эрдоган ведёт активную кампанию, но нарратив его партии — жонглирование всё теми же темами, которые множество избирателей выслушивало на протяжении последних шестнадцати лет. Оппозиции также удалось продвинуть свою повестку, но Эрдоган остаётся самым популярным политиком Турции и на его стороне — множество ресурсов. Таким образом, победа на выборах доступна обеим сторонам. Но впервые за 16 лет у оппозиции есть чёткая и внятная стратегия захвата одного — если не обоих — центров силы в стране.

Перевод Виктора Трегубова.